Читаем без скачивания Просто Лиза - Валентина Седлова

— Да я все понимаю. Ну что ж, счастливо вам добраться, Матвей Яковлевич!

Мужчины пожали друг другу руки, и гость скрылся за изгородью. Взревела машина и, оставив после себя облачко пыли, исчезла с улицы, словно и не бывала.

Подошла Наталья, обняла мужа со спины:

— Ну что, уехал старый хрыч?

Семен в раздражении сбросил с себя ее руки:

— Да что ты понимаешь? У людей горе стряслось. И мы, между прочим, в том виноваты.

— А мы-то тут при чем? Ну, подумаешь, адресок их соседям дали. Или уже нельзя?

— Этим — нельзя! И о чем ты вообще думала, когда перед ними про мою родню распиналась? Ах, сеструха в Америке, ах, у племянницы целая квартира в одно лицо! Или забыла, кто такой Борька? Ему ж краше нет, чем чужое! Наводчица ты, вот кто!

— Ты чего это на меня все валишь?

— А ты помолчи, помолчи! Из-за твоей жадности и глупости девчонке молоденькой теперь смертельная опасность грозит. Ты понимаешь, дура, — смертельная! Если у Борьки планка упала, все! Почитай, пропала племяшка моя ни за грош! Ты готова такой грех на себе нести?

— Ой, а что же теперь делать? — запричитала Наталья. — Кто ж знал, что все так обернется?

— Молиться! — рявкнул Семен и скрылся в доме.

Видеть сейчас жену ему не хотелось вплоть до омерзения. Он не стал рассказывать Матвею про свой день рождения, про то, как начались после того осторожные расспросы да подъезды со стороны четы Балобановых. Про то, как охотно выкладывала им все немногочисленные известные ей подробности о его родне Наталья. Но легче ему от этого не было. Он впервые задумался, а правильно ли поступил, выбрав себе в жены эту недалекую и завистливую женщину. И чем он тогда лучше того же Бориса? Только тем, что молча выслушивал бабские бредни, а Борька решил претворить их в жизнь?

Нет, если с племяшкой, не дай Бог, что случится, разведется он с Натальей на хрен! И даже если ничего не случится, все равно разведется!…

Ну вот, прошел день. Боже мой, какая же я чумазая! Никогда бы не подумала, что от земли можно так запачкаться. А уж пахнет от меня просто кошмарно. Я вроде как принюхалась, но и то шибает в нос запахом грязного тела. Хотелось бы знать, здесь есть, где умыться? А то рискую задохнуться во сне своими миазмами. И в чистое переодеться тоже было бы неплохо. Интересно, сколько дней я в одном и том же белье хожу? Да без прокладок и прочих гигиенических прибамбасов! Нет-нет, лучше об этом не думать, а то точно стошнит. А мне с едой расставаться не следует. Ее и так мало дают, а мне чем быстрее я на ноги встану, тем лучше. А с учетом того, что Прасковья сегодня напрочь забыла покормить меня обедом, только воды один раз притащила, и все, — желудок мой скоро громко и некультурно взвоет.

Ага, вспомнила про меня, карга старая! Вон, идет вперевалочку, глазенками по сторонам сверкает. Так, изображаем каторжника после трех дней исправительных работ. Я ж почти инвалид, какая мне еще прополка!

— Ну, что ты здесь накропала? Всего одну грядку! Дармоедка!

— Мне плохо, — простонала я, закатывая очи долу. — Кажется, я схватила солнечный удар! Бабушка, помоги мне!

Хм, с последней фразой я явно перестаралась. А вдруг и вправду кинется помогать? Но нет, вроде пронесло.

— А раз плохо, так нечего на солнцепеке валяться! Вставай и дуй в избу!

Перекатившись сначала на четвереньки, после чего кое-как приняв вертикальное положение, я потащилась в сторону хаты. Прасковья последовала за мной, но перед самым порогом внезапно перегородила мне дорогу.

— Ты чего это? Решила, что я тебя в таком виде пущу? У меня дом не хлев, чтоб в нем скотиной воняло. Вон, во дворе бочка с водой, иди, умойся!

Отлично! Сама об этом заговорила! А то я уж предположила, что у нее обоняние напрочь отшибло. Оказалось, нет. Вот бы еще вопросик с бельем прояснить…

— Бабушка, а во что мне переодеться? Боюсь, руки и лицо отмою, а от одежды так и будет пахнуть.

— Сейчас принесу, — тотчас ответила старуха. — Но смотри: то, что на тебе, сама стирать будешь. Мыло я тебе, так и быть, выделю.

Прасковья скрылась в доме, а я отправилась прямиком к бочке с теплой, настоявшей за день дождевой водой. То, что водопроводом здесь и не пахнет, я уяснила еще вчера. А таскать воду из колодца мне сейчас явно не силам. Поэтому обойдемся тем, что есть. Вода в бочке еще не успела зацвести, а раз так, можно считать ее вполне пригодной для мытья.

Оп-па, мамочки святы! Это что? Я — такая страшила? Ой, жуть с ружьем! Физиономия у моего отражения в бочке чумазая, как у Гавроша, лоб перевязан замызганным до серости бинтом, а про прическу и говорить нечего. Короткие светлые лохмы топорщатся во все стороны. Одно хорошо: собственное лицо показалось мне пусть и смутно, но знакомым. Уже что-то. Куда хуже было бы привыкать к своему «новому» имиджу, особенно если бы он оказался не по душе. А так, все, как я примерно и ожидала. На вид лет двадцать — двадцать пять. Хотя это я себе льщу, в таком виде и все тридцать получатся. Если грязь соскоблю, за симпатяшку сойду. Ладно, успею еще налюбоваться на себя, мыться пора.

Я с блаженством принялась плескаться в теплой, настоявшейся за жаркий летний день воде. Да, а старуха-то себя просто с головой выдает, чем дальше, тем больше! Мыла она мне выделит! Добрая какая! А до этого что: я речным песочком свои вещи стирала? Нет, в этом доме я появилась недавно, и хозяйка до сих пор не знает, что со мной делать и куда меня приткнуть. Факт.

И тут до меня дошло: интересно, а какие это вещи она мне сейчас принесет? Неужто своим комплектом белья пожертвует? Нет уж, спасибочки, дорогая редакция. Лучше я в чем мать родила погуляю, пока мои вещи сохнуть будут, чем ее тряпки на себя напялю.

Слава Богу, мои опасения не подтвердились. Кружевная конструкция бледно-сиреневого цвета вряд ли могла налезть бабке хотя бы на одну ее слоновью ногу. Да и маечка с веселой надписью «нас не догонят» тоже ее имиджу нисколечко не соответствовала. Ко всему этому великолепию полагался лифчик в тон к трусикам и трикотажные шорты. Плюс кусок хозяйственного мыла, от старости и ветхости распадающийся на кусочки прямо в руках. Где ж она его так пересушить смогла?

Дождавшись, пока Прасковья скроется с глаз долой — ну, не хотелось мне перед ней переодеваться, хоть убей, — я скинула с себя пропахшую потом и грязью одежду, полностью сполоснулась и принялась облачаться в чистое, попутно изучая свои — в этом у меня не было никакого сомнения — вещи, и пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, связанное с ними. Сиреневый цвет мне всегда нравился. Есть у меня подозрение, что когда я доберусь до своего шкафа, то обнаружу в нем много вещей подобного оттенка. Шкаф… Кажется, сначала у меня был очень старый шкаф. В голове сразу же всплыло слово антиквариат. Я его купила в антикварном магазине? Нет, в подобные места я вроде не хожу. Может, я его туда продала? Тоже в «молоко». Куда-то этот шкаф исчез, это точно, поскольку вместо него появился новомодный шкаф-купе. Ну же, отлично пошло, давай, вспоминай дальше! Почему исчез шкаф? Кто выбирал купе? Нет, как отрезало. Ладно, переходим к следующей детали туалета. Может, хоть с ней побольше выгорит?