Читаем без скачивания Пикник в Вероне - Натали Андерсон

Лука поддерживал научные исследования в области онкологии. Она все еще слышала боль в голосе, когда он рассказывал о смерти матери.

– Она была так молода.

Эмили опять кивнула. Должно быть, ее сыну было всего семь лет, когда она умерла.

– И они только что поженились. – Женщина открыла губную помаду. – Так трагично.

Эмили застыла.

– Да, конечно, – пробормотала она.

Только что поженились. Женщина говорила не о матери Луки, а о его жене.

Эмили вернулась в зал. Лука сидел с кем-то из гостей, слегка отодвинувшись, между ними оставался свободный стул.

Это так на него похоже. Изоляция. Он поднял голову и увидел ее, мелькнула улыбка, от которой растаяло сердце, и пододвинул пустой стул к себе ближе. Чувствуя себя мошенницей, она села рядом.

– С тобой все в порядке? – шепнул он ей в ухо. – Ты немножко бледна.

– Чуть-чуть устала. – Она слушала музыку, Лука тихонько держал ее за руку, гладя звенья цепочки браслета и запястье. Но Эмили уже не могла расслабиться. Она сплела пальцы с его пальцами. Он позволил ей это сделать, но она знала, между ними огромная пропасть, через которую надо попытаться построить мост.

– Как ее звали?

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Твою жену, – выпалила она прежде, чем осторожность успела остановить ее.

Секунду он смотрел в изумлении. Потом все двери захлопнулись. И ей пришлось удерживать его, чтобы он не отнял руку.

– Что с ней случилось? – Эмили очень хотелось знать. – Какая она была?

Лука резко выдернул руку.

– Я не хочу говорить об этом.

Она видела, как чувство вины обуревает его, щелкнул внутренний замок, и он превратился в ледяную глыбу.

– Ты не возражаешь, если мы сейчас вернемся домой?

Девушка ничего не ответила, встала вслед за ним и плотнее завернулась в накидку. Лука не взял ее за руку, просто шел к выходу. Он не стал звонить Рикардо, быстрее было взять такси, а ему нужно уехать как можно скорее.

Лука сел на край сиденья, глядя в окно. Он ничего не видел кроме иглы шприца с болеутоляющим средством, слышал запах антисептика и пиканье механизма, каждую минуту добавляющего лекарство, капля за каплей, пытаясь поддержать ее, по мере того как уходила жизнь. Но он не видел ее лица. Забыл. Какая она? В тот момент, когда Эмили спросила, он был не в состоянии ответить.

– Ее звали Никки. Мы встретились в Оксфорде. На какой-то вечеринке или вроде того. Она бегло говорила по-французски и по-немецки. Я говорил по-итальянски и по-испански. Мы шутили, что охватываем весь континент.

Он любил ее, не так ли? Думал, что любил и не сможет чувствовать глубже, но воспоминание стиралось под натиском нынешнего безумия, и он ненавидел саму ситуацию. Лука чувствовал себя предателем, хотя и не хотел себе признаваться в этом.

– У нее были карие глаза, темные волосы. Высокая, стройная. Во всем француженка. – Он старался удержать в воспоминании этот образ. – Упрямая и немного испорченная. На самом деле очень испорченная. Она могла стать капризной, но иногда это… – Теперь воспоминания вернулись полностью. – Могла выходить в свет с кем угодно, но была со мной. Живая, нетерпеливая, юная и так внезапно ушедшая.

После смерти жены ему удалось полностью закрыться от общества. Не подвергать себя риску повторной потери, держать сердце под контролем, не желать никого и не нуждаться ни в ком. Причиной этому то, что у него никогда не было того человека, который обнимал бы его со времен детства, которые он с трудом мог вспомнить. Когда Лука вырос, ту, что он нашел, забрала болезнь.

– Все произошло так быстро. Она всегда была стройной, но вдруг стала похожа на скелет. Диагноз поставили слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять.

Его руки коснулась нежная рука Эмили. Мягкий голос произнес:

– Мне очень жаль, что ты потерял ее, Лука.

Он закрыл глаза, сжал челюсти. Ненавидя себя за то, что ответ, пришедший в голову в первый момент, был неуместен. Как он мог позволить, чтобы несколько жарких мгновений стерли эту историю из памяти? Что же он за человек тогда?

Страстное желание угрожало ему, зажигая неконтролируемые, искренние, но непозволительные эмоции. Он глубоко вздохнул, борясь с головокружением, возникшим от смешения мыслей и эмоций. Нужно скорее дать задний ход, воздержаться, не потакать себе.

– Я действительно устал, – сказал он, запинаясь, когда они вошли в дом, – собираюсь сразу лечь спать.

– Хорошо.

Лука услышал мягкое согласие в голосе Эмили.

Он не нуждался в понимании, вмешательстве или заботе. Ничего не хотел от нее, а особенно тепла и доброжелательного всепрощения. Он быстро ушел в спальню, ставшую его личной тюрьмой.

Эмили наблюдала за ним, чувствуя, как разрывается сердце с каждым его шагом.

Он выглядел измученным. Ей не следовало спрашивать. У нее все болело от желания помочь ему и себе. Почему случилось, что она полюбила того, кому не нужна ее любовь?

Он, должно быть, думает, что она достаточно хороша для одного свидания, достаточно хороша, чтобы путаться с кем угодно. Но ничто уже не имело значения. Да можно ли соперничать с умершей женой?

Глава 13

Этот день стал одним из самых долгих в его жизни. Тело болело, будто он принимал участие в соревнованиях по многоборью международного уровня. Железный человек. Он не заснул ни на секунду прошлой ночью. Лежал и боролся со страстью и демонами прошлого, с гневом, который не был в состоянии сдерживать. Его злило, что Эмили во все вмешивается, из-за нее в голову приходят ужасные мысли. Когда она сказала, что сочувствует его потере, он пережил худший момент в жизни, поскольку именно в этот момент не сожалел ни о чем. Просто хотел еще раз потанцевать с Эмили, забыться и веселиться.

От всего этого было ужасно стыдно, и из-за этого он очередной раз решительно настроился вырвать Эмили из своей жизни. Но голод, инстинкт, ведущий его, говорил, что он настигнет ее дома, обнимет, чтобы преодолеть пропасть, возникшую между ними. Так и случилось. Он посмотрел в зеленые глаза, увидел в них новые тени, и по тому, как Эмили отвела глаза, понял, что она расстроена.

– Такое впечатление, что я не могу долго оставаться без тебя, – заметил он.

– А это плохо?

Лука почувствовал боль от этих слов и расстроился еще больше. Это не ее вина. Он в ловушке, и, что бы ни делал, все оборачивается худшей стороной.

– Прости меня.

– За что?

– За то, что оказался не тем человеком, который нужен, не таким, каким себе казался. За мысли.

Он ее поцеловал, почувствовал, что утонул в поцелуе. Казалось, всякий раз, когда они занимались любовью, он избавлялся от части своей изысканности. И сейчас преодолевал стремление вести себя в соответствии с простым основным инстинктом. Желанием взять ее, заполнить ее, иметь на нее абсолютное право. Искушение было слишком сильным, и как он мог себя чувствовать правым, если в глубине души знал, что не прав.