Читаем без скачивания Мечта пилота - Михаил Водопьянов

Профессор увлёкся. Сказывалась длительная кабинетная работа. Его память отягощало множество наблюдений. Привыкший к обобщениям мозг давно уже приготовил выводы. Они просились наружу. И теперь, получив повод, профессор дал себе волю. Увлекаясь сам и увлекая других, он продолжал:

– Как я уже сказал, от полюса лёд движется по всем направлениям. В этом ему помогают ветры и течения, которых, кстати сказать, здесь сколько угодно. Возьмём одно из главных направлений – с юго-востока, от Сибирских островов, на северо-запад к Гренландии. Теперь взгляните на карту. Видите, несколько не доходя Гренландии, лёд резко меняет направление дрейфа и поворачивает почти строго на юг. Это с достаточной очевидностью доказано дрейфом Нансена. Значит, происходит торможение. Значит, между Гренландией и Шпицбергеном есть настолько мощное препятствие, что льды не в силах преодолеть его. Этим препятствием может быть только земля, точнее – громадных размеров неизвестный остров или даже целый архипелаг. Что бы получилось, если бы этого препятствия не было? Получилось бы то, что мы с вами сейчас не сидели бы здесь. В летние месяцы от Берингова пролива к полюсу дуют довольно постоянные ветры силою до восьми-девяти баллов. Они несут с собой льды с берегов Чукотки. И эта масса льдов с огромной, всесокрушающей силой давит на полюс. Если бы не было барьера, земли, – они неизбежно очистили бы полюс от льдов.

Этим, между прочим, объясняется и явление, так поразившее вас, Бесфамильный. Вспомните, что мы наблюдали, приближаясь к полюсу. Чем ближе к полюсу, тем меньше становилось крупных льдин, чаще попадались нагромождения битого льда. Ясно, что лёд крошится, напоровшись на гребёнку окружающих полюс мелких островов. Летом же под влиянием морозов и непрекращающегося давления он, искрошенный, как бы впаивается в окружающие полюс льды и вместе с ними уходит на юг, в обход барьера. Таким образом льдина, которая столь гостеприимно приняла наш самолёт, по всей вероятности родилась где-нибудь у берегов Чукотки. Может, именно на ней несколько лет тому назад был расположен знаменитый лагерь Шмидта. Пройдут года, и давлением наступающих с востока льдов она будет вытеснена отсюда на запад, а потом на юг. Это именно так, потому что лёд на полюсе вечно меняется…

Профессор кончил. Он обвёл благодарным взглядом внимательную аудиторию и медленно опустился в кресло. Ему хотелось привести в порядок внезапно нахлынувшие мысли.

Несмотря на то, что большинство фактов, на которые опирались выводы профессора, было давно известно, – его выводы для всех, кроме Бесфамильного, были несколько неожиданными. Командир звена едва скрывал свою радость. Сам того не подозревая, профессор точно, по пунктам подтвердил его научное предположение своими наблюдениями.

Бесфамильный решил ещё раз попытать счастья.

– Как вы думаете, профессор, – спросил он, вспоминая о своей сокровенной мечте, – можно организовать регулярную трансарктическую воздушную линию из Европы в Америку через северный полюс? Байер уже сказал нам, что всегда можно будет летать с попутным ветром. Но это не всё. Для работы линии больше ветра нужна база в районе полюса.

– Для полётов через полюс конечно необходима постоянная база. Но, по-моему, её совсем не обязательно организовывать на самом полюсе. Тем более, насколько я понимаю, она нужна не только для метеорологических наблюдений, но также на случай вынужденной посадки. Такую базу можно организовать между восемьдесят девятым и девяностым градусами северной широты – там больше ровных льдин. Думаю, что наученные нашим горьким опытом организаторы этой базы не будут держать около себя самолётов, не будут мучиться, постоянно перетаскивая их с места на место, как это делаем мы. База вполне выполнит своё назначение, если на ней будут находиться всего три-четыре человека со всем необходимым. Помимо своей основной задачи, работники базы смогут проводить систематически научные наблюдения. Это особенно необходимо для точного изучения направления дрейфов. До тех пор, пока мы окончательно не изучим направления дрейфов, нам наверное придётся держать здесь не одну, а несколько баз. И я уверен, что люди, которые будут на них работать, откроют в этом районе не один остров. Впоследствии базы переместятся на твёрдые точки новых островов, сюда можно завезти разборные дома… Впрочем, – вдруг спохватился профессор, – я увлекаюсь. Это дело далёкого будущего. Пока же можно со всей очевидностью утверждать, что в данный момент мы обеспечили бы если не все сто, то наверняка девяносто девять процентов успеха для любого лётчика, пролетающего сейчас над полюсом!..

Но не каждый день на полюсе проходил так спокойно. Штормы и связанное с ними передвижение льдов заставляли Бесфамильного вести кочевую жизнь.

За стенками тёплой кабины самолёта шуршала поземка. Гонимые ветром сухие снежинки бесконечной пеленой катились по насту.

В уютном тепле кабины люди наслаждались заслуженным отдыхом. Они были прочно защищены от суровой погоды полюса.

Возбуждённый вчерашними словами профессора Бахметьева, Бесфамильный до сих пор никак не мог придти в себя. "Торможение, происходит торможение, – размышлял он, – что-то задерживает движение льдов… Да, это несомненно – здесь где-то поблизости есть земля! Видел же Блинов какие-то острова".

Усилием воли лётчик освободился от навязчивых мыслей и позвал Шевченко.

– Я вас слушаю, товарищ командир!

– Рассказывай, Матвей, что видел.

Шевченко час назад вернулся с очередного полёта над полюсом и ещё не докладывал о результатах.

– Видимость была прекрасная, – начал свой доклад Шевченко. – Прошёл до восемьдесят девятой параллели по пятому градусу восточной долготы. Всюду льды и льды. Как и всегда, горизонт кажется ненормально приподнятым. Летишь как над огромным блюдом. Миражи по-прежнему мешают наблюдению. Сегодня, например, видел отражённую в небе гору "вверх ногами".

– Как гору? – удивился Бесфамильный. В его голосе послышалась радостная тревога. – Ты видел землю, Матвей?

– Может, и землю, товарищ командир, но очень далеко. Я берёг бензин и решил не гоняться за миражом.

– Это правильно, – согласился лётчик. В его глазах потухли радостные искорки. – Ну, а большие льдины встречались?

– Вот насчёт этого-то я и хотел доложить особо. Ближе чем на двадцать пять километров больших льдин нет. Налетит шторм – и нам буквально некуда перетаскивать самолёт. Полагаю, товарищ командир, что стоило бы немедля перелететь в другое место…

Оба лётчика бросили тревожный взгляд за окно. Позёмка лениво клубила молодой неокрепший снег. Они привыкли к этому и знали, что такая погода ничем особенным не грозит самолёту. Бесфамильный задумался. Но его мысли перебил профессор. Он слышал конец разговора.