Читаем без скачивания Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

Со "Святого Бенедикта" окликнули дежурного и осведомились, каким курсом пойдет судно. Узнав, что, как только покончат с погрузкой, "Санта Лючия" отбудет в Константинополь, с "Бенедикта" ответили, что они плывут туда же.

- Никак не расстанется с нашей "Лючией", - хватаясь за бока, хохотал матрос.

Однако "Святому Бенедикту" недолго пришлось "увиваться" подле "Санта Лючии". В тот же день, отшвартовавшись от берега, он взял курс на юго-восток.

Очутившись наедине с Каспером в каюте, Вуек забросал его вопросами. Да и юноше не терпелось наконец поговорить по-польски.

- Как тебе понравилась Венеция? А какой достойный и простой человек наш капитан! Заметил ли ты, как тяжело он болен? И все-таки отправляется в такой трудный путь, так как дал слово кардиналу доставить нас туда и обратно. Дважды я замечал сегодня, как он, белый как кость, прислонялся к стенке, пережидая, пока его оставит боль... Да, Каспер, что это ты давеча так приглядывался к этому "Бенедикту"? Пушек искал, что ли? Мне тоже показалось, что это не "купец"... Но если у них и есть пушки, то с первого взгляда этого не подметишь.

- Да нет, Вуек, пушки его меня мало заботят. Приглядывался я потому, что мне почудилось на палубе "Святого Бенедикта" знакомое лицо... Помнишь, Збигнев мне писал из Мандельштамма о рыцаре фон Эльстере? Я и забыл тебе сказать, что рыцарь этот оказал мне в Риме неоценимую услугу: выручил меня во время драки с Роттой. А я даже не поблагодарил его как следует! Так вот, сегодня утром мне почудилось, что я его вижу на палубе "Бенедикта". Черная, ну просто иссиня-черная борода... Если бы я не знал, что рыцарь собирался на родину, я бы голову дал на отсечение, что это он!

- Побереги свою голову, Касю, это какой-нибудь итальянец... Черная борода! - пожал плечами Вуек. - Сказал бы ты "рыжая борода" - так это здесь была бы редкая примета. А где ты видел итальянцев без черной бороды? Словом, если это был он, вы, даст бог, свидитесь в Константинополе. Христиане там норовят в кофейне грека Спиридона Акрита собираться... А то зазовешь его на "Лючию", если рыцарь не побрезгует такой простой кампанией...

Наконец настал долгожданный час отплытия.

С бьющимся сердцем ступил Каспер на палубу. Легкое длинное судно отдало концы. Провожающие на берегу замахали шапками и платками. Сначала Каспер еще различал в толпе синьору Бианку, ее соседей, парнишку, прислуживающего по дому... Потом толпа слилась в одно радужное пятно. Прощай, Венеция, так гостеприимно встретившая гостей из далекой страны, прощайте, добрая синьора Бианка, прощайте, кардинал Мадзини, прощайте, синьорина Беатриче, прощай, маленькая храбрая Марчелла!

Белые барашки взбегали на маслянисто-зеленые гребни волн, а бесчисленные стаи чаек, точно прощаясь с судном, оглашали жалобными криками морское побережье.

Прощай, Италия!

Глава десятая

МОРЕ

Боцман Густав Кнебель оказался довольно придирчивым начальником, и поначалу Касперу это даже понравилось. Прежде всего боцман распорядился, чтобы, обращаясь к юноше, товарищи его отбросили слово "синьор".

- Ты хочешь простым матросом проходить морскую службу? - заметил Вуек на третий же день плавания. - А кто, скажи на милость, на корабле зовет матроса синьором?

По приказу боцмана Каспер с быстротой белки карабкался на мачту, крепил паруса на раскачивающейся рее, ежеминутно рискуя свалиться вниз. Эта работа матросу Бернату была знакома, и здесь он мог проявить и сноровку свою и ловкость.

Однако одно дело по приказу отца своего, капитана корабля, проявлять умение и ловкость на виду у почтительно наблюдающей тебя команды, а совсем другое ежедневно подниматься чуть свет по свистку боцмана, мыть в свое дежурство палубу или кубрик, латать паруса, нырять в воду за отвязавшимся лагом. Уже через неделю ладони молодого матроса покрылись волдырями, а потом стали твердыми, как подошва. Все тело ныло от ушибов, царапин и ссадин. Трудно было, не выспавшись после ночной вахты, снова подниматься и выполнять повседневную работу. Но Каспер все переносил терпеливо: еще отец постоянно толковал ему, что, чем лучше капитан знает службу матроса, тем легче ему будет командовать кораблем.

Но вот для Каспера, да и для всего экипажа "Санта Лючии" пришли тяжелые дни.

Началось с того, что скользкая веревка как-то вырвалась из рук Каспера и его чуть не оглушило, когда огромная балка реи задела его по голове. Превозмогая боль, Каспер набрался терпения, справился со всеми неполадками и спустился на палубу.

Едва успел он расправить плечи и передохнуть, как его босые ноги ожег удар линьком.

Возмущенный, юноша обернулся и встретился глазами с разгневанным Вуйком.

- Наверх! - заорал боцман так, что у Каспера заломило в висках. Матрос Бернат, две вахты вне очереди!

Только что прикрепленная Каспером рея оторвалась, и парус беспомощно повис, хлопая на ветру. Молодой матрос снова стал взбираться на мачту.

Вечером, как ни хотелось Касперу спать после трудного рабочего дня, он отгонял сон, дожидаясь возвращения Вуйка. Тот, конечно, постарается поговорить со своим любимцем и начнет объяснять, почему он давеча так строго с ним обошелся.

Каспер даже заготовил Вуйку отповедь: уж слишком, мол, ретиво боцман разыгрывает свою роль.

Представляя себе это примирение, Каспер так и заснул одетый.

Разбудил его грохот. В маленькой каюте все ходило ходуном, на полу перекатывались осколки глиняного кувшина, слетевшего во время качки. Посреди каюты стоял Вуек. Ни о каких извинениях, объяснениях или примирениях не было и речи.

- Подымайся! - сказал боцман сурово. - Шторм! А тут, на беду, капитан всерьез захворал. Ступай на палубу и смотри, если ты снова будешь работать спустя рукава, посажу на сухари и на воду!

Бурей сломало фок-мачту. Набежавшей волной оторвало доску от палубной переборки, доска задела котелок компаса и сбила его с постамента. В кормовой части судна открылась течь. Однако на каравелле было вдосталь запасено леса, смолы, пакли, не было здесь недостатка и в опытных плотниках, конопатчиках и парусных мастерах, поэтому раны судна были мало-помалу залечены. Гораздо хуже обстояло дело с капитаном "Санта Лючии".

Вытянувшийся на своей койке, желтый, как лимон, с провалившимися глазами, то и дело облизывая пересыхающие губы, лежал Зорзио Зитто и отдавал приказания еле слышным голосом.

Заботливо склонившись над ним, боцман Густав Кнебель старательно по движению губ капитана распознавал его команду и тут же, молнией взлетая на палубу и стараясь перекричать рев бури, передавал команду матросам.

- Откачивайте не переставая воду! На пробоину наложите пластырь! - еле слышно говорил Зорзио Зитто.

В беде узнаешь и друзей и врагов. Работая ночь и день, мокрый по пояс, с руками, ободранными в кровь, Каспер часто ловил на себе и насмешливые и сочувственные взгляды. Как жаль все-таки, что капитан не разрешил ему поселиться в кубрике с матросами! Конечно, многие из них считают его белоручкой, но он докажет и им и Вуйку, чего он стоит.

Прошло, вероятно, дня два или три, а Касперу казалось, что он уже месяц трудится не разгибая спины. И уже то один, то другой из матросов, вытащив из-за пазухи фляжку, показывал на нее, с улыбкой приглашая поляка согреться.

Когда буря немного поутихла и можно было передохнуть, к Касперу подошел молодой матрос Марио.

- Гаспаре, - сказал он шепотом, - а что же это Ротта болтал, будто ты из какой-то Сарматии? Говоришь ты в точности, как мой дружок Филиппе. Уж я-то хорошо знаю, как говорят в Сицилии: три года спали мы с Филиппе на одной койке, делились последним сухарем и поверяли друг другу тайны... С тех пор я никак не найду себе товарища по душе. Вот заговорил ты по-сицилийски, а у меня даже сердце ёкнуло... Никакой ты не чужак! Ты даже лицом похож на Филиппе, только тот черный, а ты рыжий...

- А где же он, твой друг?-спросил Каспер.

- Такой видный был из себя парень, а вот в три дня скрутила его лихорадка. Зашили мы его в старый парус и опустили за борт где-то около Патмоса. Не успели мы с ним даже крестами обменяться. Ты, может, вернешься в Сицилию, так прошу тебя, разыщи его родных!.. Здесь, на "Лючии", народ все больше в летах, не с кем и словечком перекинуться. Я рад, что повстречался с тобой!

Значит, не зря кардинал Мадзини и синьорина Беатриче потешались над цоканьем и пришептыванием Каспера, если даже здесь, на корабле, его принимают за уроженца Сицилии.

С трудом разгибая одеревеневшую спину, Каспер сказал:

- Я тоже рад, что могу перемолвиться с тобой словечком, а придет хорошее время - мы с тобой еще и споем и станцуем, я научу тебя нашим пляскам и песням, потому что Ротта не солгал - я и вправду чужак в вашей стране. Приехал я из далекой Сарматии, но ты увидишь, что это не помеха, если двое людей хотят между собой поладить. Креста на мне нет, только материнское благословение - образок моего святого... - И, сняв через голову просоленный, истертый, потерявший цвет шнурок, юноша надел образок святого Каспера на шею Марио взамен полученного от него медного крестика.