Читаем без скачивания Авиатор: назад в СССР 5 - Михаил Дорин

Переместились мы быстро в операционный тройник. Все чего-то несли, обрабатывали, давали какие-то указания на языке медиков. Наверное, они также себя чувствуют, если слышат разговор двух лётчиков, обсуждающих аэродинамику.

Абдулла всё это время не выпускал свою жену из рук. Её кстати звали Джамиля. Постоянно рядом с ней стояла медсестра, прощупывала пульс и пыталась как-то обработать раны.

— Воды отошли, Оль. Как мы кесарево сечение будем принимать? — спросил Марат Геннадьевич, который здесь был полезным чуть больше меня.

— Не принимать, а делать! — сказала она и затянула в операционную врача и Абдуллу.

Дверь передо мной закрылась, но уходить я не собирался. Как привел я этого афганца, так и уведу после всего.

Не успел я присесть на скамейку в тесном коридоре модуля, как перед моим лицом показалась кружка чая. Запах только был явно не «Грузинского», а очень ароматной мяты.

— Выпей, милок, — протянула мне чашку милая брюнетка Тамара, чей халат был слегка расстёгнут в зоне декольте.

— Спасибо, Тома, — сказал я, принимая от неё чай. — Что за зелье?

— Ой-ой! Вам летунам не угодить. То девушки вам не такие, то чай теперь с мятой не чай, — зашлась в расстройствах Тамара.

— Да я же шучу, — успокоил я девушку, отпив глоток горячего напитка. — А девушки причём здесь?

— Хм, а то ты не понимаешь!

Я сделал небольшую паузу, чтобы осмотреть стоящий передо мной объект женского пола. Тома хороша собой, но только не то всё это. Конечно, и грудь выглядит аппетитно, и ножки стройные, и родинка на лице органично смотрится. И всё равно не то!

— Тамара, ты очень даже ничего. Да только не получится у нас с тобой.

Красотка тут же зашлась в диком хохоте! Она истерит или троллит меня таким образом?

— Серьёзно? Очень даже ничего? Мне обычно другие говорят комплименты, — сказала она, взъерошив мне волосы. — Красивый ты, Серёжка, да только муж мне нужен, а не на одну ночку, а ты молодой и голодный ещё. А вот кого ты не замечаешь, так это Оленьку нашу.

— Чего это не замечаю? Постоянно на неё внимание обращаю.

— Ага. Она уже намекнуть не знает как тебе, что нравишься ты ей. Девчонка стесняется тебя.

Офигеть, как стесняется! Влепила мне двоечку и даже глазом не повела.

— Не заметил я стеснений. Лупит так, что щека до сих пор горит.

— Защитная реакция. Ты для неё, как вирус. Поражаешь Оленьку, а у неё иммунитет к мужикам. Она не подпускает никого. А твои флюиды, запахи, волны — да как угодно назови — её поражают в самое сердце.

— Ты хочешь сказать, что влюбилась в меня Вещевая?

— Ой, — испугано приложила Тамара ладонь ко рту. — Вслух сказала? Бывает у меня такое. Как будто ты сам не видишь?

Вижу и даже чувствую, как она проявляет свою любовь — то от полётов отстранит за сопли, то анализы заставит идти сдавать не с того не с сего.

— Это как объяснишь? — перечислил я Томе факты излишней заботы о моём здоровье.

— Тем же самым, что я тебе пытаюсь объяснить. Да девчонка просто млеет при виде тебя! Она чуть сознание не потеряла, когда ей рассказали про твой укороченный взлёт.

— Не неси ерунды, — отмахнулся я.

— А когда к вам в штаб приехали ребята серьёзные? Думаешь, это она заблудилась и не специально к твоему модулю пошла? Переживает девка за тебя, — кивала Тамара, пока я маленькими порциями пил чай. — Но я тебе не говорила.

Конечно, я нем как рыба! Сам сейчас немного удивлён, что Вещевая не просто так проявляет ко мне заботу. Но кого я обманываю? Видно это было очень хорошо. Теперь её поведение вполне объяснимо.

Не успел я допить чай, как из дверей операционной, буквально, вылетел тот самый Марат Геннадьевич.

— Я не знаю, что с ним делать. Он сейчас дождётся, что его супруга умрёт.

Чай придётся мне допить позже. Знаю, что в операционную мне входить нельзя, но физическая помощь может понадобиться. Тем более, как я успел заметить, что-то сказать и понять на местном языке могу только я из присутствующих.

На операционном столе лежала та самая Джамиля, но никто так и не снял с неё одежды. Что там показывал монитор сердечной деятельности разобрать сложно, но девушка жива.

В помещении стоял крик Абдуллы, который вовсю протестовал, не подпуская никого из врачей к своей жене. Ольга, которой по обычаям ислама можно было прикасаться к ней и проводить операцию, пыталась на русском языке успокоить афганца.

— Абдулла, я ей помогу. Она умрёт, если я этого не сделаю.

Дехканин продолжал отгонять Марата Геннадьевича и Ольгу. Хорошо, что он ещё скальпель не выхватил. Хотя… ему запрещено это делать.

— Замин! Замин! — кричал Абдулла, но при виде меня слегка успокоился. — Афсар! Они замин, — тыкал он во врачей.

— Что он говорит? — недоумевал пухлый хирург.

— Замин это тот человек, который убил или нанёс увечья родственникам. Вы уже начали что-то делать? — спросил я.

— Я хотела отстричь ей волосы. Они мешают… — начала рассказывать Ольга и сделала шаг к операционному столу. — Это нужно сделать, — пыталась она объяснить Абдулле, но тот не подпускал Вещевую.

— Сергей, давай его скрутим, пока он кого-нибудь не убил, — сказал за моей спиной хирург.

— Он не убьёт вас. Ему не позволительно это делать, — сказал я и заглянул за спину Абдулле.

— С чего такая уверенность? — съехидничал Марат Геннадьевич.

— Вы — врачи. Согласно их священному писанию, первые методы лечения были ниспосланы через откровения пророкам. Так, что медицина — божественная наука. Но вам нельзя ошибиться. Если в результате вашей ошибки Джамиля умрёт, то вы будете заминами и ответите перед Всевышним.

— Это ещё почему? — спросил хирург.

— Вы не гинекологи и лечите не по своей специальности, не зная своего дела, а значит, подвергаете себя опасности стать заминами. Со всеми вытекающими.

— Сергей, у неё обгорело лицо, — сказала Оля, но это можно было предположить, поскольку волосы слегка опалены, а паранджа вся в прожжённых дырках. — Мне нужно остричь ей волосы, чтобы обработать лицо.

— Стричь женщину нельзя. Таков закон, — объяснил я.

Ольга вышла за дверь и позвала в операционную Тамару. Когда красотка-брюнетка вошла, Вещевая сказал ей готовиться к операции. Со слов Тамары, она пару месяцев работала в роддоме и знает, как обрабатывать пуповину новорождённым детям.

— Абдулла, если я этого не сделаю, она умрёт. Поэтому, отошёл и не мешай мне! И руки вымойте оба! — воскликнула Ольга, посмотрев на меня и афганца настоящим звериным взглядом. — Прошу, Марат Геннадьевич. Вы ассистируете и говорите мне что делать.

Я медленно подошёл к Абдулле. Взяв за плечо, отвёл его от операционного стола и посадил недалеко от ширмы, чтобы он мог наблюдать за происходящим.

Сам же я сел рядом с ним,