Читаем без скачивания Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан

Приписки и искажения плановой отчетности, захлестнувшие страну в начале 1980‑х годов, фактически ознаменовали окончательное установление экономического союза между партийными аппаратчиками и дельцами теневого бизнеса. Приход к власти в 1985 году генсека М. Горбачева, верного старому партийному принципу — «сдай ближнего и все вали на нижнего», подтолкнул предусмотрительных номенклатурщиков и теневиков к решительным действиям.

Сначала в самых радужных красках народу обрисовали завораживающую картину «социализма с человеческим лицом», а потом, как быка на бойне, грохнули по сознанию звериным обликом сталинизма и породили в умах великую смуту. Вслед за этим, словно по команде, на телевидении и в прессе стали тиражироваться «архангельские мужички» и «сибирские строители», которые своим «освобожденным трудом» кормили не только себя, но и охотно еще «семь генералов».

Лед тронулся, и страна приготовилась к очередному чуду — в 2–3 года решить свои проблемы за счет «архангельских мужичков». Где они сейчас и кто о них теперь вспомнит? Послужив хорошей ширмой, они канули в никуда. На смену им пришли уверенные в себе и своем будущем нахальные рыжие молодцы, исподволь внушавшие с экранов телевизоров окончательно потерявшим голову гражданам старый большевистский лозунг о том, что стоит только поделить наследие проклятого тоталитаризма, и жизнь тут же засверкает всеми красками западной рекламы.

Август 1991 года стал последним действом, когда партийно‑комсомольская номенклатура и крепко ставшие на ноги нувориши руками наивных «победителей» убрали бездарную, прогнившую насквозь и даже не способную защитить себя верхушку КПСС. В их лице они смели последние атрибуты так называемого социализма с человеческим лицом. Затем, предоставив возможность доморощенным демократам политически и морально добивать оставшихся коммунистических ортодоксов, прорабы перестройки, засучив рукава, занялись настоящим делом — принялись отнимать и делить общенародную собственность. Так на развалинах развитого социализма возникло незримое, но фактически существовавшее мафиозное государство. Государство, в котором неограниченный произвол чиновников и нормы «зоны» олицетворяли собой закон, а расстрельные команды киллеров выступали его исполнителями.

Все это в далеких 30–50‑х годах прошлого века Павлу Анатольевичу и его боевым товарищам вряд ли могло присниться даже в самом кошмарном сне. Они, 13–18‑летние юноши, призванные в октябре 1917 под знамена революции, освященные словами «свобода», «равенство», «братство», остались верны своим идеалам до конца. В самые трудные годы, когда репрессии обрушились на страну и органы государственной безопасности, из сотен разведчиков‑нелегалов, резидентов и агентов, для которых не составляло большого труда незаметно исчезнуть и раствориться в окружающем их сытом мире, лишь единицы сбежали на Запад. Те же, кто уцелел от чужих и своих, продолжали самоотверженно служить своей суровой Родине. Следующий экзамен им пришлось сдавать в Испании.

Глава пятая. Испанский урок

В дальнюю область, в заоблачный плес

Ушел мой приятель и песню унес.

С тех пор не слыхали родные края:

«Гренада, Гренада, Гренада моя!»

Палящий июльский зной, от которого, казалось, плавились пески в испанском анклаве Марокко, а в столице метрополии Мадриде иссякла вода в фонтанах, еще больше подогрел градус противостояния между победившими на недавних выборах в кортесы (парламент) сторонниками Народного фронта и их непримиримыми противниками из правых партий — фалангистами. В воздухе запахло порохом, сердца миллионов испанцев сжались в предчувствии неминуемой войны, и она грянула.

Ранним утром 17 июля 1936 года руководитель военного заговора генерал Х. Санхурхо направил генералам Ф. Франко и М. Годеду шифрованные радиограммы: «17‑го в 17». План государственного переворота, который еще весной разработал командующий войсками в провинции Наварра Э. Мола, был приведен в действие.

Франко, накануне прибывший в Марокко чартерным британским рейсом, опираясь на верные ему части, быстро и без больших потерь взял власть в свои руки. Его поддержали Иностранный легион и Африканский корпус. На следующее утро радиостанция города Сеуты (Марокко) передала в эфир условный сигнал к остальным мятежникам: «Над всей Испанией безоблачное небо».

Мятеж, подобно лесному пожару, охватил территорию метрополии, но здесь Санхурхо не получил той поддержки, какую имел молодой и амбициозный Франко в Марокко. Центральная Испания, Каталония и Страна басков сохранили верность законно избранному правительству. Заговор грозил обернуться провалом, и тут очень вовремя вмешался то ли случай, то ли чья‑то опытная рука: генерал Санхурхо погиб в авиакатастрофе.

Энергичный Франко, к которому перешло командование мятежниками, не стал медлить и 22 июля обратился за военной помощью к правительствам Германии и Италии. Его противник, премьер‑министр республиканцев Х. Хираль, тоже не терял времени даром и принялся искать поддержку во Франции. Но правительство умеренного социалиста Л. Блюма заняло нейтральную позицию и ограничилось тем, что запретило ввоз в Испанию всех видов вооружений и военных материалов.

В отличие от Парижа, в Берлине и Риме немедленно откликнулись на обращение Франко. По распоряжению фашистских вождей Гитлера и Муссолини, на военных аэродромах Марокко тайно приземлились 20 транспортных самолетов «Юнкерс‑52» и 12 бомбардировщиков «Савойя‑81» с оружием и боеприпасами на борту. Воздушный мост помощи мятежникам заработал на полную мощь, но 30 июля, после вынужденной посадки итальянского бомбардировщика в Алжире, эта тайна раскрылась. В Париже и Лондоне подняли шум, а затем французский премьер‑министр Блюм выступил с новой инициативой о подписании всеми заинтересованными сторонами «Пакта о невмешательстве». Позднее, 23 августа, советское руководство официально присоединилось к нему, его также поддержали Германия с Италией. Но эти договоренности не просуществовали и месяца, уже в сентябре Берлин и Рим возобновили поставки боевой техники и направили инструкторов в части генерала Франко.

Война набирала обороты, и Испания все больше разделялась не только территориально, но и по духу. Социалистические идеи, столь популярные в то время в мире и активно эксплуатировавшиеся советским руководством, столкнулись на испанской земле в жестком противоборстве с неоконсерватизмом, густо замешанном на фашизме. Масла в огонь противостояния поспешил подлить Троцкий. Его сторонники занимали далеко не последние позиции в республиканском правительстве, и он, желая отомстить Сталину, видимо, лелеял в душе планы построения в Испании своего социализма. Троцкисты боролись за власть не столько с мятежниками, сколько со своими «союзниками», социалистами и коммунистами.

В Кремле уже одно только упоминание имени Троцкого вызывало приступ бешеной ярости. Сталин не мог позволить своему заклятому врагу перехватить пальму первенства в Испании и начал действовать. После неудачных попыток совершения социалистических революций в Венгрии в 1918 году, в Германии и Болгарии — в 1923 году и в Эстонии — в 1924 году в советском руководстве не хотели упускать шанс разорвать кольцо враждебного капиталистического окружения вокруг страны, и с позиций далекой Испании решили снова пойти на штурм капиталистических твердынь. О том, что это было именно так, лишний раз свидетельствует телеграмма Сталина лидеру испанских коммунистов Х. Диасу, направленная в его адрес 16 октября 1936 года. В ней он писал: «Испанская война — это не частное дело испанцев. Это общее дело всего передового и прогрессивного человечества…» [34].

Позиция Сталина была подкреплена и конкретными действиями. На третий день после начала мятежа состоялось закрытое заседание Политбюро ВКП (б). В ходе него обсуждалось положение в Испании и был принят ряд организационных решений, направленных на оказание помощи республиканскому правительству. На первом этапе советское политическое руководство предпочло действовать через подконтрольный ему Коминтерн. Его разветвленные структуры, существовавшие во многих странах, должны были взять на себя выполнение деликатной задачи — вербовку в ряды республиканской армии добровольцев из числа коммунистов и социалистов. Такой подход позволял Сталину избежать со стороны европейских стран обвинений в нарушении положений «Пакта о невмешательстве» и разжигании войны в Испании.

Руководство Коминтерна оперативно откликнулось на просьбу Политбюро ВКП (б), и уже 26 июля в Праге на заседании Бюро Профинтерна (одна из структур Коминтерна) было принято решение о формировании нескольких интернациональных бригад из числа добровольцев. С того дня по всей Европе, а также в Америке функционеры Коминтерна развернули масштабную агитационную работу. Тысячи коммунистов и просто честных, смелых людей, ненавидевших фашизм, оставив теплые квартиры, работу и семьи, отправлялись в дальний и рискованный путь. Их не могли остановить ни французские пограничники, перекрывшие границу с Испанией, ни коммандос фалангистов, рыскавшие у горных перевалов и троп, по которым добровольцы прорывались на помощь республиканцам, ни налеты фашисткой авиации, топившие морские суда на подходах к порту Картахены.