Читаем без скачивания Прощу, когда умрешь - Владимир Колычев

Тимофей пропускал удары – когда удавалось смягчить их, когда нет, но до нокаута дело не доходило. Однако сам он бил гораздо сильней. Одних вырубал, другие подключались. Хохол очухался, но тут же локтем получил в нос и вернулся на пол. Мощный Огарок поднимался трижды, два раза бросался в атаку, но в конце концов ломанулся к выходу. И остальные потянулись за ним. Хохол сидел на заднице, держался за сломанный нос и тихо скулил. Тимофей встал перед ним в стойку, и он замахал на него рукой, как будто открещивался от самого сатаны. Поднялся, сплюнул кровавой слюной, сморкнулся красной юшкой и убрался вслед за своими отморозками.

Когда за ним захлопнулась дверь, Тимофей повернулся к перепуганному Олегу. Тот сидел на полу в том же положении, в каком оставил его Хохол. Он даже не пытался подняться, чтобы помочь Тимофею. Вернее, самому себе. Ведь это по его душу приходила сегодня приблатненная шушера.

– Ну, ты и хрен! – презрительно скривился Тимофей.

Покачиваясь, он зашел в кабинет, глянул на себя в зеркало и болезненно сморщился. Кровь в волосах, одна бровь рассечена, на щеке фигурный след от арматурного прута, губа сильно разбита, передние зубы от удара ноют. И голова гудит, как колокол после перезвона. А перед глазами все плывет, качается, тошнота к горлу подкатывает. Неужели сотрясение мозга? Когда такое было?..

– Тебе в больничку надо, – заискивающе сказал Шаповалов.

– Да пошел ты...

Тимофей подошел к умывальнику, ополоснул лицо водой и завалился на кушетку. Сейчас отлежится, и легче станет.

– Я сейчас!

Шаповалов ушел, вернулся с зеленкой и бинтом, чтобы смазать раны.

– Я тебя не за этим посылал! Я тебя на хер послал, понял? Мог бы и тыл прикрыть, когда на него сзади заходили. Нет, духу не хватило за самого себя вступиться.

– Ну, извини...

– Тварь дрожащая!.. Деньги у него... Хрен лысый у тебя на огороде растет, а не деньги!

– На кладбище.

– Что на кладбище? – Тимофей забрал у Шаповалова бинт, оторвал кусочек, сложил в тампон и приложил к брови.

Рассечение небольшое, но неплохо было бы наложить швы. Впрочем, можно обойтись без них. Если в лазарет пойти, то Берушин тут же об этом узнает. И замучает расспросами... Если он уже не знает. Мало ли, вдруг это он Хохла подговорил...

– Деньги на кладбище.

– И что?

– Ничего. Это ты сказал, что на кладбище... И я бы им сказал, что на кладбище.

– Пойди, догони и скажи.

– Думаешь, надо?

– Надо. Пусть они найдут деньги и отстанут.

– Но они не найдут их. Деньги не на кладбище...

– Тогда скажи, где.

– Кому?

– Да не мне же!.. Им скажи, пусть отстанут! Достали вы меня с этими деньгами!

– Но там же миллионы...

– Где там?

– Нигде... Нет ничего.

– Слушай, ты долго будешь меня доставать?

– Нет денег, – глядя куда-то в пустоту, сказал Шаповалов. – Их у меня нет, но сам я есть. И они от меня не отстанут. Пока не убьют...

– Хорошо, что ты это понял. Плохо, что признаваться не хочешь. К Берушину иди, скажи, где эти проклятые деньги. Он тебе срок наполовину скостит, к Люське своей вернешься...

– Может, я тебе скажу?

– Если ты сам не пойдешь, я тебя на пинках туда вытолкаю.

– Я серьезно...

– Я уже понял, как это серьезно... Хорошо, что зубы не выбили, – сказал Тимофей, качнув шатающийся резец.

– Там не просто банк ограбили. Там инкассаторы с деньгами приехали. С большими деньгами. От одной очень крутой фирмы. И охрана крутая была. Там перестрелка была, троих с одной стороны завалили, двоих с другой... С деньгами через черный ход выходили... А там я... Кровавые деньги. Проклятые.

– Избавиться от них надо. Берушин тебе поможет.

– Берушин мне от жизни поможет избавиться. Если не узнает, где деньги... А деньги есть.

– Еще слово, и я сделаю тебя потерпевшим. Как-то некрасиво это – драка была, а выбитых зубов нет...

– Я серьезно...

Тимофей угрожающе сжал кулак, и Шаповалов заткнулся. Хватит с него этих пустых разговоров вокруг несуществующих миллионов... Хотя, возможно, Олег знает, где спрятаны проклятые деньги. Но Тимофей ничего не хотел знать. Не принесут счастья эти миллионы, и сегодня он убедился в том на своей шкуре...

Глава 15

Хохол собирал людей. Он не угрожал Тимофею вслух, не отрывался на нем. Он просто копил силы, чтобы обрушиться на него снова. В следующий раз с ним будет вдвое больше людей, и тогда Тимофею ничто уже не поможет. И его растопчут, и Шаповалова порвут на части.

Можно предугадать появление Хохла, забаррикадироваться в пристройке, но долго так не просидишь. Рано или поздно они с Олегом выйдут из укрытия, вольются в строй, вернутся в жилую зону, а ночью в общежитии все и начнется...

Хохол не особо торопится. А куда спешить? Даже с учетом условно-досрочного освобождения Шаповалову сидеть как минимум два года. За это время все что угодно можно узнать.

Когда Хохол нападет, неизвестно, но Тимофей готовился к бою так, как будто он случится вот-вот. Он рассчитывал на кулаки, на обрезок трубы, что взял себе в подспорье, но еще возлагал надежды на генератор. В нужный момент он включит его, в ту же секунду под ноги нападающим польется вода, и провод под высоким напряжением случайно на пол упадет. Много воды не надо, достаточно хорошо смочить бетонный пол. Подошва кирзовых сапог проводит ток, так что массовый электрошок обеспечен. Возможно, с летальным исходом. Но Тимофею никого не жаль. Кто с мечом к нему придет, тому никакой пощады...

Он и шланг к дверям подвел, и кран рядом с пультом управления установил – жмешь на кнопку пуска, крутишь вентиль, а кабель уже на полу. Надо только подождать, когда шарахнет.

– Бесполезно это все, – уныло сказал Олег.

– Почему? – спросил Тимофей, затягивая хомутик на шланге.

– Ну, один раз прорвемся, а потом? Потом все равно дожмут.

– Что ты предлагаешь? Руки опустить?

– Я уже опустил, только ты один и барахтаешься. Отказался бы ты от меня.

– В смысле?

– Скажи Татаринову, что ты не хочешь со мной работать.

– А толку?

– Меня переведут...

– Переведут. А потом и на бабки разведут. Или ты ничего не скажешь?

– Не скажу... Я драться не могу, а терпеть могу... Ну, совру что-нибудь, пока разберутся... И разберутся, и сюда вернутся... А-а! С тобой или без тебя, все равно душу вынут. Нутром чую, Берушин воду мутит... Он сам нас как-нибудь разведет...

– Но не развел... Признался бы ты, где деньги. Все равно ведь не отстанут... И от меня не отстанут, если ты не скажешь. Меня доставать начнут. Вдруг ты поделился со мной своим секретом...

– Обидно.

– Что обидно?

– Обидно, когда тебя пытают, а у тебя ответа нет...

– Я тебя понимаю.

– Да нет, я-то знаю, что сказать. Только не хочу говорить... Будь прокляты эти деньги!

– Митинг считать открытым? Или закрытым?

– Все тебе смешно, – мрачно усмехнулся Шаповалов. – А там реальные деньги. Четыре миллиона... Ровно четыре миллиона, тютелька в тютельку!

– Ты что, считал?

– Да.

– Значит, знаешь, где эти деньги?

– Знаю.

– И не страшно признаваться? – невольно разволновался Тимофей.

Вроде бы и не интересовали его эти деньги, но как тут остаться равнодушным, если из-за них разгорались такие страсти?

– Страшно... За тебя страшно... А за себя нет. Я же из-за этих проклятых денег... Сашку... Димку... Вот этими руками!

Глядя на Олега, можно было подумать, что он разговаривает сам с собой, причем в горячечном бреду.

– Эй, тормози, я не хочу ничего знать...

Но Шаповалов, казалось, не слышал Тимофея.

– А Серого у банка положили! А Костику глаз пулей выбило... Это я. Это все я замутил... Ладно, Серый. Ладно, Костик. А Сашку и Димку я застрелил. Сам не знаю, что на меня нашло...

– Жаба тебя задушила.

– Да, задушила. Мне Сашка с Димкой каждый день снятся. Смеются надо мной. Тебя, говорят, скоро грохнут, а мы тебя на том свете ждем. Поговорить хотим...

– Тебе их перехитрить надо.

– Как?

– А застрелиться. Тогда ты на тот свет не попадешь. Зависнешь между мирами...

Тимофей не считал циничным давать такой совет человеку, который из жадности застрелил своих друзей. И еще два его дружка в перестрелке погибли, и инкассаторам тоже досталось...

– Ты думаешь?

– Я думаю, что ты не должен жить.

– Почему?

– Потому что ты мерзавец.

– Спасибо.

– А ты в этом сомневаешься?

– В том-то и дело, что нет... Бес попутал. Но это не оправдание.

– Да ты не напрягайся, не надо. Я тебе не священник, мне твоя исповедь ни к чему. И раскаяние тоже.

– И грехи не отпустишь?

– Почему не отпущу? Отпущу твои грехи. Передо мной отпущу. Подставил ты меня, Олег.

– Прости.

– Прощу. На смертном одре. Или на твоем. Или на своем. Тут еще неизвестно, кто из нас раньше задвинется...

– С тобой все в порядке будет. Ты сильный. Ты выдержишь... А мне уже все надоело. Я ничего не хочу. Вообще ничего... Запутал я всех. Вроде бы все получилось, деньги взяли, увели, а все равно через задницу все. Потому что гнида я... И пацанов своих под расстрел подвел. И тебя подставил. Извини, брат...