Читаем без скачивания На пути к победе - Арсен Мартиросян

Для сведения. Немцы начали формировать корпус фон дер Баха, задействовав для этого полицейскую группу генерал-лейтенанта Райнефарта, которая состояла из 16 рот полиции у одной роты СС, моторизированного батальона пожарных, а также 608-й охранный полк под командованием полковника Шмидта, штурмовую бригаду СС РОНА под командованием бригаденфюрера СС Каминского (вот уж зверь был — всем зверям зверь до такой степени, что — уж на что сами были бандитами — даже руководящие чины СС возмущались его невиданной жестокостью). Гиммлер направил в Варшаву также штурмовую бригаду СС под командованием группенфюрера СС Дирлевангера (тоже еще та зверюга была), в подчинении которого находились 111-й азербайджанский и восточно-мусульманский полки СС. Но вот ведь какая штука получается. Как убедимся из дальнейшего анализа, немцы заранее знали о восстании, танковые дивизии стали перебрасывать также заранее — руководители восстания еще не приняли решения о дате восстания, а немцы уже организовали переброску элитных танковых дивизий, — а вот карательные формирования стали организовывать и сосредотачивать в Варшаве только в начале восстания. Не находите ли это более чем удивительным?! Согласны?! Тогда и это прошу запомнить особо тщательно, потому как и это тоже один из ключевых моментов.

Между тем при списочном составе АК числилось примерно 50 тыс. человек, отмобилизовано было всего 37 тыс., а в реальности в восстание было вовлечено всего 25 тысяч человек. Но это ещё что. Поскольку, как уже отмечалось выше, изначально план операции «Буря» не предусматривал восстания в Варшаве, то и без того не слишком уж богатые арсеналы оружия АК переправлялись в другие места, где лидеры Армии Крайовой планировали различные военные действия. Наряду с этим и немцы тоже нашли несколько складов с оружием, принадлежавшим АК и, естественно, их ликвидировали. Часть складов была потеряна по причине арестов подпольщиков, только которые и знали места их расположения (эти склады были обнаружены только после войны, в 1947 г.). Короче говоря, спровоцированные на восстание повстанцы начали свои боевые действия, имея на руках… всего лишь 1000 карабинов, 300 пистолетов-пулеметов, 60 ручных пулемётов, 7 станковых пулемётов, 35 противотанковых ружей и гранатомётов марки «Piat», 1700 обычных пистолетов, 25 000 ручных гранат. Проще говоря, из 25 тысяч реально вовлеченных в восстание, вооруженным оказался только каждый десятый, сиречь всего 2500 человек! Кстати говоря, немцы оценивали число восставших примерно в две-три тысячи, что полностью совпадает с уровнем вооружённости повстанцев. Вот с такими силами и при наличии боеприпасов всего лишь на 3–4 дня под давлением польского эмигрантского правительства в Лондоне лидеры АК спровоцировали восстание. Но при этом не предупредили не только командование наступавших частей Красной Армии, на чью помощь якобы надеялись (почему якобы — см. ниже), но и даже другие польские вооруженные формирования. Ни руководство Армии Людовой, ни Польской Армии Людовой, ни Корпуса Безопасности, ни организации синдикалистов, ни даже мотобригады Национальных Вооруженных сил предупреждено не было.

Восстание захлебнулось с самого начала, в том числе и потому, что, как уже отмечалось выше, немцы заранее знали о нем и еще до назначенного часа выступления повстанцев заняли боевые позиции. И даже там, где повстанцы начали свои действия несколько ранее (в 16.30, а не в 17.00, как было намечено), например в центре Варшавы, а также в районах Жолибож и Воля, все равно никакого успеха добиться не смогли.

Военные действия восставших продолжались примерно четыре дня. Формально — всего лишь из-за количества вовлеченных, но не вооруженных людей, — восставшим на некоторое время удалось захватить отдельные районы польской столицы, однако ни одним стратегическим объектом они так и не сумели овладеть. Они не смогли овладеть также и ни одной из телефонных станций (потому, кстати говоря, и не было связи между разрозненными группами повстанцев), ни одной немецкой казармой, ни одним из основных объектов оккупационных властей, ни одним аэродромом, ни одним из вокзалов. И самое главное — не овладели ни одним из мостов через Вислу. Все они находились в руках гитлеровцев.

«Мнившие себя стратегами, видя бой со стороны», не могли организовать даже толкового единого командования. В результате при первой же атаке немцев повстанцы потеряли 2000 человек убитыми и ранеными. Тут же началась и всеобщая паника среди повстанцев, причем как на низовом уровне, так и в командном звене. Едва только многие командиры различных групп повстанцев столкнулись с яростным сопротивлением гитлеровцев, то тут же стали выводить своих бойцов из Варшавы в леса под столицей. Таким образом, из города ушли 5000 бойцов. Другие командиры и вовсе стали распускать свои отряды.

А что же Красная Армия? А части Красной Армии на правом крыле 1-го Белорусского фронта ещё 30 июля натолкнулись на ожесточенную немецкую контратаку на подступах к варшавскому предместью Прага, о чем спровоцировавшим восстание лидерам АК хорошо было известно по данным своей же разведки. Но куда там! Им же надо было, чтобы о них писали газеты всего мира! А что не за понюшку табака погибнут тысячи поляков — так это, в случае надобности, на русских свалим! И свалили, сукины дети! Прямо тогда свалили, сволочи! Причем не без помощи проклятого Запада!

Между тем ситуация, как её предельно объективно, без утайки чего-либо, охарактеризовал 26 августа 1944 г. К. К. Рокоссовский в малоизвестном интервью американскому журналисту А. Верту, ставшему впоследствии автором известной среди историков книги «Россия в войне 1941–1945», была такова:

Рокоссовский: Я не могу входить в детали. Скажу вам только следующее. После нескольких недель тяжелых боев в Белоруссии и в Восточной Польше мы, в конечном счете, подошли примерно 1 августа к окраинам Праги (то есть к окраинам варшавского предместья Прага. — А.М.). В тот момент немцы бросили в бой четыре танковые дивизии, и мы были оттеснены назад.

Верт: Как далеко назад?

Рокоссовский: Не могу вам точно сказать, но, скажем, километров на сто.

Верт: И вы всё ещё продолжаете наступать?

Рокоссовский: Нет, теперь мы наступаем — но медленно.

Верт: Думали ли вы 1 августа (как дал понять в тот день корреспондент «Правды»), что сможете уже через несколько дней овладеть Варшавой?

Рокоссовский: Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги (она имела место — четырьмя танковыми дивизиями и одной пехотной дивизией вермахта. — А.М.), хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. Обратите внимание на то, что Рокоссовский специально, но ненавязчиво подчеркивает, что благоприятная ситуация, когда немцы впали в панику и спешно готовились к эвакуации, была упущена восставшими.

Верт: Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?

Рокоссовский: Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. В словах Рокоссовского не было и нет ни малейшей капли пропаганды или желания снять с себя и возглавляемых им войск 1-го Белорусского фронта ответственность за произошедшее в Варшаве. Это однозначно подтвердил даже сам Верт. Дело в том, что, приведя на страницах своей книги весь текст интервью с Рокоссовским, далее Верт тут же изложил следующее: «На пресс-конференции, которую дал несколько позднее (имеется в виду позднее интервью Рокоссовского, но всего лишь на пару-тройку часов. — A.M.) в тот же день министр обороны Люблинского комитета генерал Роля-Жимерский, присутствовали два офицера Армии Крайовой — полковник Равич и полковник Тарнава. Они рассказали, что 29 июля по инициативе „влиятельного меньшинства“ офицеров Армии Крайовой в Варшаве они покинули город с целью установить контакт с Миколайчиком (находившимся в ту пору в Москве) и в последний момент попытаться убедить лондонское правительство, чтобы оно употребило свое влияние и добилось отмены намеченного на 1 августа восстания — ибо 25 июля они уже получили от генерала Бур-Коморовского приказ находиться в боевой готовности. По их словам, было совершенно очевидно, что повстанцы не смогут удержать Варшаву, если не нанесут удар в самый последний момент, когда части Красной Армии будут уже практически в пределах города.