Читаем без скачивания Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

– Я поддерживаю контакт с группой ученых, занятых его разработкой, – сказал генерал, без аппетита копаясь в салате. – Оно в состоянии уничтожать целые города, и с его помощью можно заставить Англию капитулировать. Вам бы нужно посетить их, рейхсминистр…

Шпеер съел очередную ложку действительно вкусного и ароматного супа и мельком взглянул на фюрера. Тот о чем-то задумался, кроша хлеб.

Точно, это был Геринг. И речь шла, скорее всего, о пресловутом «чудо-оружии». Как там заявил битый волк Феглер[22]? «В правительственных и военных кругах не уделяют должного внимания исследованиям в области ядерной физики». Результатом этого заявления стала беседа Шпеера с Гитлером, в ходе которой рейхсминистр предложил назначить Толстого Германа номинальным председателем Имперского совета по научным исследованиям, наделив его исключительно представительскими функциями. Видимо, об этом, среди прочего, и шел разговор – Геринг прекрасно понимал, что он будет куклой, а Гитлер требовал от Германа делать то, что ему советуют.

Фюрер во многом был прав.

На февральском совещании по выполнению четырехлетнего плана он сильно критиковал Геринга за то, что тот не справляется с производством вооружений. Геринг, привыкший работать с покойным Тодтом и ожидавший той же покорности от вновь назначенного рейхсминистра Шпеера, был неприятно удивлен. Что ж, так ему и надо.

– Геринг был очень недоволен, – произнес неожиданно Гитлер, словно прочитав мысли Шпеера. – Но он это заслужил. Если бы вы знали, Шпеер, как тяжело с ними работать… Как тяжело! Может быть, вы порадуете меня хоть чем-то? За обедом нужно говорить о приятных вещах.

Официант унес пустые тарелки, появились овощные – морковные и свекольные – котлетки с гарниром.

– И вина. Принесите немного вина для рейхсминистра, – велел фюрер.

Шпеер удивился, но ничего не сказал. На крупных приемах вино за столом у Гитлера было привычным, хотя сам фюрер не пил, но вот так…

Вино оказалось замечательным. Шпеер сделал маленький глоток и увидел, что фюрер не ест, а наблюдает за ним.

– Хорошее вино? – спросил он с интересом.

– Отличное, мой фюрер.

– Пейте, пейте. Так что там у нас с хорошими вестями? Меня интересуют прежде всего физика и «Тангейзер». Как вы думаете, Геринг будет упрямиться и дальше?

– Я полагаю, мой фюрер, что рейхсмаршал успокоится и все поймет. Дайте только срок. Что касается остального, то у меня запланирована встреча с Фроммом, Мильхом и рядом ученых, которые работают в этом направлении.

– Постарайтесь разобраться детально. Что им нужно, что они обещают. На этом нельзя экономить.

– Мне кажется, Фромм это прекрасно понимает. Думаю, и Мильх тоже, – добавил Шпеер.

– Вот и хорошо, Шпеер, вот и хорошо. И постарайтесь, чтобы они действовали как можно осторожнее. Вы же знаете ученых: эти люди слишком оторваны от жизни и ради раскрытия всех тайн готовы поджечь земной шар… Однако я, к счастью, до этого не доживу.

– Все будет в порядке, – заверил Шпеер. – Что касается «Тангейзера», то здесь пока ясности меньше. Во-первых, информация из Африки практически не поступает, и мы узнаем о том, удачно или нет завершилась операция, лишь спустя определенный срок. Во-вторых, бригаденфюрер фон Лоос утверждает, что отряд подобран надлежащим образом и только что-нибудь непредвиденное может отрицательно сказаться на его судьбе.

– А что этот подполковник, который наехал на мину?

Шпеер в очередной раз подивился памяти Гитлера и сказал, отложив вилку:

– Подполковник Рике умер, мой фюрер. В самолете, уже почти в Германии.

– Жаль, жаль… – Гитлер аккуратно отрезал кусочек морковной котлетки и буркнул, перед тем как засунуть ее в рот:

– Они провалят все. Попомните, Шпеер, они провалят все.

– Мой фюрер, – решился Шпеер. Он отодвинул тарелку. – Мой фюрер, я думаю, вся эта затея с «Тангейзером» – чистой воды афера. Я ознакомился с ситуацией ближе. Основываться на неоконченной работе достаточно сомнительного археолога, который к тому же повредился в рассудке… Только Зиверс может заниматься подобным.

– Не только Зиверс, – возразил фюрер. – Знаете, Шпеер, я боюсь, что мы попросту можем повторить историю с ядерными исследованиями. Древняя мудрость таит страшные секреты, которые не может объять человеческий ум, пусть это даже ум величайшего ученого. Поэтому лучше переоценить ситуацию, чем недооценить. Вы не знаете, но я вам скажу: три года назад русские едва – едва! – не заполучили в свои руки то, что сделало бы нынешнюю войну невозможной. Полноте, да нас просто уже не было бы! Они бы растоптали нас. растерли в кровавый порошок. Я иногда думаю об этом, но обычно стараюсь гнать подобные мысли прочь. Так что сегодня нужно использовать все возможности, и реальные, и самые мифические на первый взгляд. Подумайте сами: что мы теряем в худшем случае? Отряд. А что мы можем приобрести? Может быть, победу над миром, силу, равных которой нет! И тогда… – Гитлер помолчал. – Тогда… Даже я не знаю, что будет тогда, мой уважаемый Шпеер.

28

Не поможет вам бегство, если вы бежите от смерти…

– Вы помните моего отца? – спросил Юлиус. Араб покосился на него и сделал неопределенный жест, словно месил что-то кулаком.

– Не понимаю, – признался Юлиус. – Отец писал о вас… «Если бы Муамар ушел, пустыня поглотила бы меня, как глотала она тысячи подобных мне». Вы его спасли от смерти?

Проводник покачал головой.

– Возможно, он оценивал это именно так… Я искренне вам благодарен. К сожалению, я никак не могу вас вознаградить, я беден и к тому же не совсем свободен…

Араб посмотрел Юлиусу прямо в глаза. Постоял, потом решительно указал пальцем на север и кивнул.

– Вернуться?

Араб снова кивнул, это могло быть только утверждение.

– Это невозможно.

Снова энергичный кивок, снова палец на север.

«Если бы каждый, кто шел с нами, знал о предстоящих трудностях, о том, какова пустыня на самом деле и что она скрывает в своих отвратительных прожаренных солнцем недрах, эта экспедиция не состоялась бы. Только я да Муамар пошли бы туда снова, но он покинул меня, а я немощен и окружен стеной непонимания»…

Отец писал это, вернувшись отсюда.

Он вернулся живым.

Что мешает вернуться живым его сыну?

– Нет, мы не будем возвращаться, – решительно сказал Замке. – Мы должны дойти до конца. Вы можете объяснить, куда и как мы движемся?

Муамар издал короткий глухой звук, более всего напоминавший смешок, и отвернулся, всем своим видом демонстрируя окончание беседы.

– Что за дерьмо, – сказал в сердцах Каунитц, растирая правую щеку – после контузии в Норвегии она у него немела. – Мы едем, сами не зная куда. А если этот молодчик приведет нас к своим головорезам на верблюдах?