Читаем без скачивания Никто не живет вечно - Джон Гарднер

— Обязательно увидите, — доктор склонился над кроватью. — Но сперва вам нужно отдохнуть.

Рахани обратился к Бонду:

— Вы что-то говорили о надежде.

— Я надеюсь, обе дамы живы и что СПЕКТР вернет их целыми и невредимыми в обмен на мою голову, хотя бы раз проявив благородство.

— Они здесь. Живы-здоровы. Их освободят немедленно, как только ваша голова слетит с плеч.

Рахани откинулся на подушку и, казалось, еще больше съежился. На долю секунды Бонд вспомнил тот момент, когда полковник, будучи тогда сильным и крепким человеком, выпрыгнул из дирижабля, спасаясь бегством.

Доктор повернулся к парням с автоматами.

— Я надеюсь, все готово для… экзекуции? — спросил он, даже не бросив на Бонда взгляд.

— А как же! — ухмыльнулся блондин. — Мы долго ждали этого момента.

— Хорошо, — кивнул врач. — Но полковник очень слаб. Он протянет еще день, от силы — два. Я дам ему лекарство, и часа три он поспит, чтобы восстановить силы. Вы можете отложить это мероприятие часа на три?

— Конечно. Когда угодно. — Лысоватый бросил на Бонда холодный, затуманенный взгляд убийцы.

Доктор вновь подал знак медсестре, и та приготовила шприц.

— Не беспокойте полковника в течение часа, — продолжил Мак Коннел, — а потом можете осторожно переместить его койку в… зал для экзекуции, если его можно так назвать.

— Можно и так, — бросил блондин. — Нам отвести туда Бонда? — обратился он к Нанни.

— Нет, — отрезала та. — Я сама. Просто дай мне ключи от зала.

— У меня одна просьба, — вмешался Бонд. Им начал овладевать страх, и все же он нашел в себе силы говорить твердым, решительным тоном.

— Да? И какая же? — спросила Нанни с долей учтивости.

— Я понимаю, это почти не имеет значения, но я хочу увидеть заложниц.

Нанни взглянула на вооруженных охранников.

— Они рядом с залом для казни, — ответил блондин. — Вы справитесь одна или, может, все-таки помочь?

— Я же доставила его сюда, верно? Значит, справлюсь. Не переживай. А будет плохо себя вести — останется без ног. Ну а доктор, перед ампутацией головы, пришьет их обратно.

— Ампутация головы! Забавный термин, — отреагировал доктор, медленно вводя медикамент в вену Рахани. — Я возьму его на заметку, госпожа Норрих.

— И я тоже, доктор, — произнес Бонд удивительно спокойным тоном.

Он уже начал просчитывать возможные варианты побега.

— Вы, наверное, мечтаете удалить голову Нанни? — спросил его доктор, захихикав.

— Пошутили и хватит, — отрезала девушка, подтолкнув Бонда дулом автомата. — Давай двигай. И по всем правилам: руки над головой, пальцы сцеплены. Пошел!

Бонд оказался в дугообразном коридоре со стенами небесно-голубого цвета и мягким белым ковром на полу. Видимо, коридор замыкался кольцом, обегая весь этаж, и повторял планировку других ярусов. Снаружи особняк представлял собой пирамиду, но внутри, как предположил Бонд, он имел радиальную планировку.

В нишах стен, выполненных в романском стиле, красовались скульптуры и картины известных художников — Франсиса Пикабиа, Марселя Дюшана, Сальвадора Дали и Джексона Поллока. «Сюрреализм, — подумал Бонд, — это вполне в духе СПЕКТРа».

Стальные двери лифта были изогнутыми, повторяя контуры коридора. Нанни приказала Бонду положить руки на стену и нажала на кнопку вызова. Вскоре двери бесшумно открылись. Похоже, здесь все было спроектировано для обеспечения полной тишины. Они вошли в кабину цилиндрической формы, и хотя Бонд видел, как Нанни выбрала второй этаж, он не мог определить, движутся ли они вверх, или вниз. Спустя несколько секунд двери скользнули в стороны, и перед его взором предстал другой коридор, который выглядел иначе: голые стены из кирпича и каменный пол, поглощавший звук каждого шага. С обеих сторон коридор заканчивался тупиком.

— Этаж для заключенных, — пояснила Нанни. — Если хочешь увидеть заложниц, то налево.

Девушка проводила Бонда к двери, которая запросто могла оказаться частью декораций для фильма: черный металл, массивный замок и небольшой глазок. Нанни махнула автоматом, позволив Бонду заглянул внутрь. Несмотря на спартанскую обстановку, камера выглядела комфортно. На кровати мирно спала Мэй.

— Им обеим дали слабое снотворное, — пояснила Нанни с проблеском сострадания в голосе. — Достаточно одной-двух секунд, чтобы разбудить их для приема пищи.

Бонд заглянул в глазок соседней камеры, где в аналогичной обстановке спала Манипенни. Отступив от двери, он удовлетворенно кивнул.

— Тогда идем, Джеймс, я провожу тебя в твое последнее место отдыха. — Нотки сострадания в голосе Нанни полностью улетучились.

Они прошли в противоположный конец коридора и остановились у цифровой клавиатуры, вмонтированной в стену. Нанни вновь приказала Бонду встать лицом к стене и набрала код. Секция стены скользнула внутрь, и он получил приказ войти.

Переступив порог, Бонд почувствовал, как в жилах застыла кровь. Зал для экзекуций был большим и просторным, с рядом удобных кресел, операционным столом и носилками на колесах. Напротив кресел, под светом мощного прожектора, стояла настоящая гильотина.

Она выглядела меньше, чем Бонд ожидал, но видимо потому, что в фильмах о Французской революции ее снимали, как правило, снизу. Вертикальные направляющие два метра высотой, косое тяжелое лезвие, отверстия для головы и рук, а также продолговатая пластиковая корзина для отсеченных частей тела.

В отверстие для головы был воткнут большой кочан капусты. Нанни шагнула вперед и коснулась одной из направляющих. Шлеп! Кочан раскололся надвое, а лезвие упало настолько быстро, что Бонд даже не успел этого заметить.

— Потерпи пару часов, и ты испытаешь это на себе, — сообщила она весело.

Бонд целую минуту взирал на эту жуткую картину, после чего Нанни указала ему на железную дверь, которая находилась точно напротив гильотины.

— Здорово продумано, правда? — спросила Нанни почти с восхищением. — Мадам Гильотина — это первое, что ты увидишь, выйдя из камеры. — Девушка усмехнулась. — Впрочем, как и последнее. Ты должен гордиться, Джеймс. Насколько я знаю, почетная роль палача поручена Фину. Ему даже велено явиться в смокинге.

— А сколько всего приглашенных?

— Из тридцати пяти, что проживают на острове, — десять. Со мной — одиннадцать. Или тринадцать, если полковник посчитает нужным пригласить заложниц, хотя вряд ли…

Нанни осеклась, будто поняла, что сболтнула лишнего, но довольно быстро взяла себя в руки. Какая разница, что узнает Бонд? Ведь через два часа его голова все равно слетит с плеч.

— В камеру! — скомандовала она. — Поболтали — и хватит.

Бонд переступил порог.

— Наверное, мне следует спросить, есть ли у тебя последнее желание? — предположила Нанни.

Бонд с улыбкой обернулся.

— Желание есть, но ты вряд ли его исполнишь.

Нанни покачала головой:

— Ты прав, дорогой, это желание уже исполнено. Не знаю, как тебе, а мне было приятно. Когда я рассказала об этом Сьюки, она просто взбесилась. Бедняжка сохнет по тебе. Надо было привести ее сюда. Она бы с радостью тебя ублажила.

— Почему ты не убила ее? — перебил Бонд. — Профессионалы не оставляют свидетелей — даже в наркотическом бреду. Я бы на твоем месте заставил ее замолчать навеки вечные.

— А может, и убила. Доза была почти смертельной. — Нанни помрачнела. — Хотя ты прав, Джеймс. Нужно было устранить ее сразу. В нашем деле нельзя поддаваться эмоциям. Видимо, меня что-то остановило. Мы с ней были близки. И мне всегда удавалось скрывать от нее свою темную сторону. Когда занимаешься подобным делом, рядом нужен кто-то, кто бы любил тебя. Ты так не считаешь? Знаешь, еще в школе, до того, как я познала мужчин, я была влюблена в нее. И она всегда хорошо ко мне относилась. Но ты прав: в нашем деле нет места чувствам. И когда мы покончим с тобой, я вернусь и покончу с ней.

— Как тебе удалось свести нас?

Нанни прыснула от смеха:

— По чистой случайности! На нее действительно напали грабители. Пришлось импровизировать. Еще на пароме я прикрепила к твоей машине маячок, поэтому знала о всех твоих передвижениях. Сьюки захотелось путешествовать одной, и ты действительно ее спас. Я и сама собиралась подстроить нечто подобное, поскольку знала, что ты направляешься в Рим, как и она, но не знала, где вы остановитесь. А потом вы сами приплыли ко мне в руки. Ну так что, у тебя есть последняя просьба?

— Да, — ответил Бонд и пожал плечами. — Вкусы у меня простые. Коли уж речь зашла о последнем желании, то как насчет яичницы и бутылки «Тэтэнже» урожая семьдесят третьего? Это возможно?

— Для СПЕКТРа нет ничего невозможного. Я постараюсь.

Нанни ушла, захлопнув за собой тяжелую дверь, и Бонд осмотрелся: тесная камера, железная кровать с одеялом. Он выждал минуту и подошел к двери. Глазок закрыт, но действовать все равно нужно быстро и осторожно. Тишина не в его пользу. У двери могли поставить часового.