Читаем без скачивания Убийство на водах - Иван Любенко

Следователь собрал бумаги в портфель и вышел на улицу. Перекинувшись несколькими словами с репортером, он плюхнулся в коляску.

– Да, темна водица в облацех небесных, – вымолвил Куропятников, глядя вслед удаляющемуся фиакру.

23. «Предсказатель смерти»

После убийства на Георгиевской город напоминал корабль, получивший пробоину. Он еще держался на плаву и своим ходом шел в порт, но настроение у пассажиров было преотвратное. Кнопку «пуск» на торпедном аппарате нажал тот самый Гирша Эйдельман – репортер «Кавказского края». Передовица под названием «Предсказатель смерти» не только заинтриговала, но и переполошила весь Кисловодск. Сенсационный материал обсуждали в Нарзанных ваннах, у источника, в салонах и ресторациях.

Клим Пантелеевич прочитал эту статейку одним из первых. Еще две недели назад, при вселении в гостиницу, он предложил коридорному выгодный гешефт – за три целковых последний подсовывал под дверь адвокатского номера «Биржевые ведомости» и «Кавказский край». Сметливый малый, распознав выгоды от такого сотрудничества, заключил аналогичные договоренности и с остальными постояльцами «Гранд-отеля». И теперь его частенько можно было видеть снующим по этажам с увесистой пачкой газет, пахнущих свежей типографской краской.

В статье, впервые за последние годы, беззастенчивой критике подвергалось все полицейское начальство и говорилось о его неспособности отыскать злоумышленника. Все неудачи списывались на нерасторопность и медлительность стражей порядка. Их планы выставлялись напоказ, давая преступнику возможность обдумать дальнейшие шаги. Такая удивительная осведомленность корреспондента могла иметь место только при условии утечки информации со стороны тех, кто был близок к расследованию. Это обстоятельство неприятно обеспокоило Клима Пантелеевича, поскольку он неоднократно делился с Круше своими соображениями. Несомненно, что теперь злодей мог прибегнуть к неожиданным действиям, либо, понимая, что сыщики находятся на верном пути, залечь на дно. В данной ситуации было просто необходимо попытаться взглянуть на обстоятельства, изложенные Эйдельманом, глазами убийцы.

Именно поэтому, покончив с завтраком, Ардашев остался за столиком летнего кафе в одиночестве, позволив супруге присоединиться к Нижегородцевым в их очередном походе по модным салонам. Развернув газету, присяжный поверенный вновь погрузился в уже знакомый текст:

«Загадочные события происходят в нашем тихом и до недавнего момента безопасном городе. Всего за одну неделю мы оказались свидетелями двух жестоких и циничных убийств: в ложе Курзала найден труп с простреленной головой, а второго дня на Георгиевской обнаружен мертвец (беглый каторжник по прозвищу Сашка Лещ), накрепко привязанный к деревянному креслу. Говорят, он состоял в шайке некоего Матушкина – главаря местных жуликов.

– Ну и что? – скажет иной скептик. – А с чего вы взяли, что эти два убийства – звенья одной цепи? Да мало ли кого в наше время могут пристрелить! Сейчас, правда, хоть и не пятый год, но все равно, то тут, то там сообщают об эксах и ночных перестрелках с полицией. А что творится в Тифлисе!

– Э, брат, – возразит ему другой. – Тут иной коленкор! И в первом, и во втором случае на месте происшествия оставлены карты: король червовый и дама треф. Причем дама – можете себе представить! – торчала у несчастного в зубах. А несколькими неделями ранее в Ессентуках умертвили двух известных карточных рукодельников, и рядом с каждым из них опять нашли по карте: червовую десятку и червового валета из глазетной колоды. Да и загубленный «театрал» из той же когорты шулеров!

– Одного не пойму: а что же тут таинственного? Обычное дело – жулики друг дружку режут.

– А вот и есть загадка! – в сердцах воскликнет его визави. – В Хлудовской больнице уже много лет содержится один сумасшедший по фамилии Фартушин – бывший нотариус из Казани. Так вот каждый раз, за несколько дней до всех смертоубийств, он не только рисует ту самую карту, которую потом находят рядом с телом, но изображает и способ убийства: кинжал, яд или пистолет!

– Да неужто такое мыслимо! – удивится тот. – Выходит, и у нас есть прорицатель, способный заглянуть в будущее!

– В том-то и дело, что медиум есть, а полиции нет!

Этот диалог, наверное, мог бы развиваться и в другом ключе, да вот только суть от этого ничуть не меняется. Ведь главное заключается в том, и это весьма печально, что наши судебно-следственные власти бездействуют. Так и хочется сказать им: «Господа, поторопитесь! А то, глядишь, и потянутся уставшие бояться за свою жизнь курортники на вокзал.

Закончив читать, Клим Пантелеевич вновь задал себе один и тот же вопрос: «Кто и для какой цели вставил карту в рот беглому каторжнику? Ведь вполне понятно, что последнее убийство не имеет ничего общего с первыми тремя. Скорее всего, некто, расправившись с варнаком, решил таким способом отвести от себя подозрение. Однако он допустил довольно значительный промах. Но теперь, после выхода статьи, об этом стало известно всем, в том числе и преступнику, совершившему злодеяния в Ессентуках и Курзале. А значит, тонкая, едва заметная ниточка, связывающая убийцу и три его жертвы, может оборваться в любую минуту. И от меня, к сожалению, это уже не зависит».

С черной, выплывшей из-за гор тучи, слетело несколько капель и упало на газету. Еще недавно чистое и безоблачное, небо нахмурилось и накрыло окрестности серым солдатским одеялом. Присяжный поверенный поднялся и, выбрасывая вперед трость, заспешил в гостиницу.

24. Сеанс телепатии

Тополевая аллея в Кисловодске представляла собой своеобразный пуант – точку, где прогуливался весь цвет приезжего водяного общества. Вечером, когда небо принимало цвет свежераспущенной синьки, скамейки постепенно занимались курортниками. В расположенных неподалеку кондитерских, напоминавших типичные парижские café разве что белыми скатертями да вазочками с фиалками, яблоку негде было упасть. Правда, ни воздушных круассанов, ни масла с конфитюром там не подавали. Зато полным-полно было пирожных – миндальных, шоколадных, с ромом и со свежими фруктами. В огромном количестве предлагалось всевозможное безе: яблочное, с заварным кремом и даже с кедровыми орешками. Вместо приветливых гарсонов бойко шныряли услужливые русские официанты, готовые вывернуться наизнанку за хорошие чаевые. Проспект, конечно же, ни чем не напоминал бульвар Сен-Жермен или Елисейские поля, зато отдыхающие занимались все тем же «сладким ничегонеделанием», что и посетители бесчисленных кафешек на Монмартре. Несмотря на столь большую разницу с Парижем, отыскать свободный столик в эту пору в Кисловодске было весьма затруднительно.

Мимо устремившихся ввысь тополей чинно шествовали семейные парочки – самые рьяные почитатели целебной силы природных источников и терренкура. Тут же гордо проплывали под белоснежными зонтиками одинокие дамы бальзаковского возраста, с замиранием сердца ожидающие хотя бы легкого флирта со стороны какого-нибудь отставного майора с пышными пшеничными усами, или, в крайнем случае, благообразного учителя гимназии с бритым лицом. А впрочем, какая разница с кем окунуться в омут сумасшедшей любовной страсти! Только вот юные барышни, словно пойманные молодые лани, уныло брели под охраной беспокойных maman, камеристок или старших сестер.

Наиболее состоятельные и независимые красавицы фланировали в умопомрачительных нарядах от Поля Пуаре, Манделя или Розенцвейга. Особенной популярностью пользовались платья стиля модерн, пошитые в виде античных туник с завышенной талией и разбегающейся вниз от самого лифа широкой материей. Заграничным мастерам ничуть не уступали фасоны отечественного кутюрье – господина Минаева. Его моделям была присуща легкая асимметричность кружевной драпировки, спиралеобразно закрученной вокруг талии. Были, конечно, и одеяния попроще – плоды мастерства губернских и уездных портных, среди которых встречались отнюдь недурственные вещи. Жены младших офицеров и губернских секретарей выставляли напоказ результаты собственного швейного опыта, полученного благодаря тридцатирублевой машинке американца Исаака Зингера и журналу «Модный свет».

Коляски, шарабаны и эгоистки доставляли сюда обитателей окрестных дач и санаториев. Совсем неподалеку стоял, сверкая свежей краской, автомобиль директора Вод.

Ардашевы, вместе с Нижегородцевыми и Варяжскими, неторопливо прогуливались вдоль тенистой улицы. У афишной тумбы компания остановилась. Яркая киношная реклама зазывала зрителей посетить фильмы Жоржа Мельеса: «Путешествие на Луну» и «Фантастические фокусы». А внизу, почти у самой земли, пестрело объявление довольно необычного содержания:

«Посредством собственного магнитного поля уничтожаю без помощи какого-либо лекарства даже самые острые боли, возникающие в самых разных частях тела, в том числе и в зубах. По методу известного берлинского профессора Йогана Шорта лечу следующие виды нервных расстройств: потерю памяти, ипохондрию, меланхолию, эпилепсию, шум в ушах и тяжелое страдание мозга. А кроме того, исцеляю: водянку, почечуй, сенную лихорадку, подагру, грудную жабу, катар кишок, колики и нервное страдание мочевого пузыря. Помогаю при эмфиземе легких и чахотке. Убираю сыпь, лишай и болезненную потливость (тоже и ног). По желанию пациентов лечение можно производить заочно посредством мысли (телепатия). Расстояние между больным и мною совершенно не имеет никакого значения (хоть бы даже я находился и за 1000 верст!). Магнетизер Г.Ф. Вульфсон. Адрес: