Читаем без скачивания Сын Чернобога - Сергей Шведов

– Не я начал замятию, – зло процедил Воислав.

– Возможно, – не стал спорить с ним Коловрат. – Но боги пока не сказали своего слова. Они молчат. А волхвы ждут ответа.

– Ты требуешь божьего суда, кудесник?

– Ты угадал, князь Воислав. Со мной согласен кудесник Людогнев и все волхвы Даджбога и Перуна. Пока боги не скажут своего слова, мира на нашей земле не будет. Мы не можем и дальше пребывать во мгле. Возможно, ты прав в своих стремлениях и боги на твоей стороне, возможно, ты заблуждаешься и ведешь к гибели весь славянский мир. Бек Богумил бросает тебе вызов, и, по нашему мнению, ты должен его принять.

– А почему ты выбрал иудея, кудесник?

– Это не я выбрал, Воислав, это ты назвал рахдонитов своими врагами, но пока что лил только славянскую кровь. Если ты убьешь иудея, то я первый скажу, что боги на твоей стороне и что путь твой начертан свыше. Все волхвы Даджбога и Перуна признают тебя избранным и пойдут за тобой к цели, намеченной богами. Смоленск останется за тобой, князь Рерик, а киевляне и хазары уйдут в свои дома, не пролив больше ни капли крови.

– А если я не соглашусь?

– Зачем ты спрашиваешь меня, Воислав, если знаешь ответ? Волхвы Перуна и Даджбога проклянут тебя. Мы поднимем против тебя и твоих варягов все славянские племена, мы объявим вас посланцами навьего мира, и горе будет побежденным.

Рерик долго молчал, пристально глядя в мертвое лицо младшего брата, словно ждал от него подсказки.

Но мертвый Трувар молчал, и тогда свое слово сказал старший брат:

– Хорошо, кудесник, я согласен.

– Жди нас с первой звездой. И зажгите побольше костров, боги должны видеть своих детей.

Гана Кончака шатало, когда он спускался с крыльца по обледенелым ступенькам. То ли сказалась усталость после недавней битвы, то ли предстоящий божий суд на него так подействовал, но он вдруг почувствовал такую слабость, что непременно упал бы, если бы его не поддержал воевода Олемир.

– Ты что шатаешься, ган? Ведь медом нас вроде не поили.

– Он его сын, – едва слышно прошептал Кончак.

– Кто он?

– Бек Богумил – сын Воислава Рерика.

– Ты в своем уме?! – в ужасе зашипел Олемир. – А сам бек об этом знает?

– Нет, – тихо ответил Кончак. – Но об этом знают волхвы.

– Тогда молчи, ган! Волхвы зарежут тебя раньше, чем ты откроешь рот. Бек Богумил бросил вызов, Воислав Рерик его принял. Так решили боги, и никто не вправе отменить их решение.

– Так решили не боги, а твои волхвы, Олемир, – зло зашипел Кончак. – Богумил – муж моей сестры, и я не могу молчать.

К стенам Смоленска кудесники вернулись уже в сумерки. Князь Аскольд и бек Богумил выехали им навстречу. Кудесник Коловрат что-то сказал встречающим, и лицо бека просветлело. Возможно, кудесник Людогнев услышал жаркий шепот Кончака, возможно, он сделал это просто из предосторожности, но по его знаку люди, одетые в волчьи шкуры, оттеснили гана Кончака от Богумила, окружив бека плотным кольцом.

Кончак обернулся на своих хазар и уже приподнялся на стременах, чтобы призвать их на помощь но воевода Олемир схватил его за плечо:

– Не дури, ган. Ты погубишь себя, своих людей и всех нас. Божий суд нельзя отменить. И если бек Богумил скажет «нет» – его убьют тут же. Никто не замолвит слова в его защиту, даже каган и каган-бек. Ведь и по вашим законам воина, сбежавшего с поля боя, ждет смерть.

Ган Карочей обмяк. Воевода Олемир был кругом прав. Кончаку надо было поговорить с Богумилом раньше, когда они только собирались в этот безумный поход. Но открыть ему глаза в тот момент значило бы пойти против воли отца Карочея и каган-бека Ицхака, взрастившего чужого ребенка в своей семье, и ган сделать это не посмел. Промолчал он и тогда, когда Богумил поклялся убить Черного Ворона. А ведь мог бы сказать, хотя бы намекнуть, что по Итилю гуляют странные слухи, и пусть бы бек сам доискался правды. Но теперь уже действительно поздно что-то менять и в чужой, и в своей судьбе.

Бек Богумил видел, как Белые Волки теснят от него Кончака, и очень боялся, как бы молодой ган не сделал какой-нибудь глупости и не потерял головы там, где в этом не было никакой необходимости. О слухах, гуляющих по Итилю, Богумил знал. Да и мудрено было не узнать о них при наличии стольких доброхотов вокруг. Но ведь болтали не только о Воиславе Рерике, но и о кагане Обадии, якобы влюбленном в красавицу Ярину. Говорили даже, что именно эта женщина стала камнем раздора между каганом и залетным варягом и этот раздор, ставший настоящим бедствием для Хазарии и Руси, привел в конце концов Обадию к гибели.

Богумил слухам не верил и считал себя сыном бека Красимира, павшего в результате происков все того же варяга. И пусть наушники твердили, что Красимира казнил Обадия, но Богумил верил не им, а каган-беку Ицхаку. Рабби Ицхак в час прощания твердо сказал, что в смерти отца и матери Богумила виновен Черный Ворон, и бек вправе спросить с него за их раннюю смерть. Не мог Ицхак солгать человеку, которому всю жизнь заменял отца. Это было слишком даже для хитроумного каган-бека. При расставании он не отвел глаза, а лишь прижался лбом ко лбу своего воспитанника и сказал, что верит в него как в самого себя.

Богумил искал Рерика на поле битвы, но между ними было слишком много тел, облаченных в доспехи, и слишком много мечей. Спасибо кудеснику Коловрату, который взял на себя труд свести Богумила лицом к лицу с человеком, которого он ненавидел больше всех в этом мире. Наверное, у кудесников имеется свой счет к князю Воиславу, но вряд ли он больше, чем тот, который собирается предъявить ему бек Богумил.

Перед усадьбой боярина Стемира горели костры. Много костров. И хотя уже окончательно стемнело, но здесь, в заботливо очерченном кем-то кругу, было светло как днем. Варягов вокруг хватало, но Богумил видел только одного. Черный нахохленный ворон сидел на белом коне и пристально смотрел в сторону приближающегося врага. Белые Волки в круг не вошли, кудесники и волхвы тоже остановились. Бек Богумил подъехал к князю почти вплотную и пристально глянул ему в глаза. Лицо Воислава Рерика осталось непроницаемым, словно замороженным, и смотрел он не на бека, а куда-то сквозь него, словно пытался там, за спиной Богумила, найти ответ на мучивший его вопрос.

– Драться будем пешими или конными? – спросил Богумил севшим от напряжения голосом.

– Как звали твоего отца, иудей? – отозвался вопросом на вопрос Рерик, взглянув наконец на своего противника.

– А какое тебе дело до моего отца, князь?

– Лицо твое мне показалось знакомым.

Бек Богумил мог с уверенностью сказать, что никогда не видел этого человека, и очень надеялся на то, что их знакомство не будет долгим. Он первым обнажил меч, вынуждая Рерика последовать своему примеру, и первым нанес удар, который старый варяг отразил без труда. Судя по всему, князь Воислав был опытным бойцом, но возрастом он превосходил Богумила, и рано или поздно разница в годах должна была сказаться.