Читаем без скачивания Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение - Сергей Мавроди

(Юртаев судорожно затянулся, пытаясь успокоиться.)

Как он не помня себя выскочил на улицу и бежал, бежал, бежал, метался по этому страшному мрачному городу, и его повсюду преследовал, со всех сторон несся этот несмолкающий хохот; ему везде чудилась Альбина: выползающая из-за всех углов; прыгающая на него сверху, с крыш домов; зовущая его, окликающая: «Ну, иди ко мне! Иди! Трахни меня!! Трахни! Давай! Как ты умеешь! Давай!! Давай! Двадцать пять миллионов долларов! Двадцать пять миллионов!! Двадцать пять!!! Ну, иди же ко мне! Иди! Давай!»

И как он внезапно оказался вдруг у подножия той циклонической лестницы и не соображая ничего от ужаса лихорадочно полез наверх, полез! полез! все выше, выше, выше!.. Он задыхался, обливался потом и все лез, лез.., пока наконец, вконец обессиленный, не покачнулся и, потеряв равновесие, не сорвался с душераздирающим криком вниз, в бездну, назад в этот страшный, мертвый город женщин-насекомых.

Матерь божья! — Юртаев ткнул в пепельницу недокуренную сигарету, вскочил, быстро, чуть ли не бегом пронесся на кухню, рывком открыл холодильник и достал оттуда непочатую бутылку водки. Резким движением, торопясь, свернул пробку и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков. Водка обожгла горло.

Фу-у!.. — Юртаев постоял немного, тяжело дыша, с бутылкой в руке, затем медленно завернул пробку и аккуратно поставил водку назад в холодильник. — Фу-у-у!.. Да-а-а-а... Да-а-а...

Перед глазами опять мелькнуло сияющее лицо Альбины, ее тянущиеся к нему белесые ножки-руки, и его снова передернуло от отвращения.

Да-а... Но зато на этом ведь все и кончилось, — все еще дрожа, напомнил он себе. — Это было, по всей видимости, последнее мое испытание. Кара за воровство. Этот мой шок. Больше мне этот сон не снился с тех пор ни разу. И Альбину я тоже больше никогда не видел, — он опять брезгливо вздрогнул. — И денежки отмыть удалось. В общем, все путем. 25 миллионов как-никак! Дело того стоило.

Он еще некоторое время постоял, потом медленно-медленно побрел назад в спальню.

Эти три года Юртаев не терял времени даром. Сейчас его состояние по меньшей мере удвоилось. Роскошная квартира в центре Москвы, машины, особняки, красавица-жена. Да много еще чего! Все атрибуты красивой жизни. Все ему удавалось. Удача все эти годы все время была рядом.

Что ж, — криво усмехнулся Юртаев, подходя к кровати, — если я заключил тогда сделку с дьяволом, то, надо признаться, я не прогадал. По крайней мере, пока. Сделка оказалась удачной.

А с другой стороны, а чего там? Это Альбинка мужа предала — ее грех, с нее и спрос, а я-то чего? Я вообще тут сбоку-припеку. Ну перевел деньги, ну и что? Кто он мне, этот ее муж? Сват-брат? Да никто! Так что я-то уж, во всяком случае, никого не предавал. А что деньги украл... Ну, украл, а кто бы в этой ситуации не украл? Кто?!

Не такой уж он и страшный, этот грех, да и замолил я его уже сто раз — сколько бабла на монастыри и храмы одни пожертвовал, это уму непостижимо! Чуть ли не столько же, а то и больше. Да...

Он, зевая, присел на край кровати и осторожно, чтобы не разбудить спящую жену, залез под одеяло.

* * *

— Витя!.. Витя!.. Проснись!

— А?!.. Что?!.. — Юртаев почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

— Витя, просыпайся, пожалуйста! Ну, пожалуйста! — плачущим голосом причитала жена. Казалось, что она находится на грани истерики.

— Что?.. Что такое?.. — забормотал спросонья Юртаев, постепенно приходя в себя.

— Мне кошмар приснился, ты не представляешь! — глаза у женщины были совершенно безумные. — Как будто я спускаюсь по какой-то лестнице, висящей в пустоте. И потом срываюсь и падаю вниз. Мне так страшно! Так страшно! — жена заплакала и, дрожа всем телом, крепко прижалась к мужу.

— Ну-ну-ну!.. Ну, не плачь, что ты! — Юртаев тихо гладил перепуганную женщину по голове. Он чувствовал, что в груди его образовался какой-то чудовищный ледяной ком. — Это просто сон. Сон...

* * *

— Ну и как, Юль? — дня через три вскользь поинтересовался Юртаев у своей супруги. Они как раз только что встали и собирались завтракать. — Больше тебе кошмаров не снится?

— Каких кошмаров? — непонимающе уставилась на него жена.

— Ну, помнишь, тебе на днях лестница какая-то снилась, — пояснил Юртаев, силясь улыбнуться. Губы не слушались. — С которой ты падала. Больше не снится?

— Нет, — после еле заметной паузы ответила супруга и отвела глаза. — А чего ты вдруг вспомнил?

— Так... — опять изо всех сил попытался улыбнуться Юртаев. — Так... Слушай, ты боишься больших насекомых? Клопов там всяких, личинок?..

— Боюсь...

— Я тоже.

Он повернулся и, фальшиво насвистывая, стал заваривать себе кофе.

* * *

И спросил у Люцифера Сын:

— Что такое иконы?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Ничто.

Из дневника Сына Люцифера

«Твердо держите в душах ваших... дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину... Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Господа, Бога вашего, который Он поставил с вами, и чтобы не делать себе кумиров, изображающих что-либо, как повелел тебе Господь, Бог твой».

Второзаконие, 4:15-16.23

Ты — часть этого мира. Ты — все. И все — ты. Ты — во всех.

Хорошая погода — это ты. Ветер — это ты. Солнце — это ты. Звезды — это ты. И вся Земля, все люди — это тоже ты.

Твоя любимая любит другого и радуется, глядя на него, любуется им? — и ты радуйся вместе с ней и любуйся вместе с ней. Слейся с ней! Испытай ее чувства. И чувства ее избранника. Сейчас они пойдут и будут любить друг друга и наслаждаться друг другом — и ты наслаждайся вместе с ними. Ты — часть их, и они — часть тебя. Смотри на лицо ее и впитывай ее счастье, ее радость. Это и твое счастье, и твоя радость. Какая разница, с кем она? Он — это тоже ты. С кем бы она ни была — она все равно с тобой. А ты с ней. Она не может ускользнуть от тебя, как не может выйти за пределы этого мира. Ты — во всех ее любовниках, во всех мужчинах.

Во всех мужчинах мира. И во всех его женщинах. Их наслаждение — это и твое наслаждение тоже.

Разум — часть мира, часть вселенной, ее порождение. И значит, вселенная разумна.

Бог — это мир. Ты — часть мира, часть вселенной, и значит, часть Бога. Другого Бога нет, как нет другого мира и другой вселенной.

Бог — это ты. И ты — это Бог. Все — во всем.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 66-й

И настал шестьдесят шестой день.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Можно ли построить рай на земле?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Можно. Только он будет очень хрупок, этот рай. Ведь строить его придется из стекла.

РАЙ

«И не войдет в него ничто нечистое».

Откровение Иоанна Богослова

(Апокалипсис)

«Nihil supra Deos lacesso».

(«Ни о чем больше я не прошу богов» — лат.)

Гораций. Оды

— Спасибо, все было очень вкусно! — Русин встал из-за стола и направился к себе в кабинет, бросив на ходу повару: Как у нас сегодня? Без изменений?

— А какие изменения, Вадим Евгеньевич? — пожал плечами тот, вытирая полотенцем руки и подобострастно глядя в глаза Русину. — Они уже звонили утром, все нормально.

— Ну, и хорошо! Сколько привезут? Двух?

— Да, конечно! Вы же двух сказали, — сразу же засуетился повар, испугавшись, по всей видимости, что он что-то там перепутал или недопонял.

— Да нет, нет, все правильно! Я просто так спросил, — успокоил его Русин, выходя с кухни. — Ладно, я пошел. Вернусь где-то часов в 9, как обычно. Спиртное им только не давай, ни капли. Видео пусть сидят смотрят. Или телевизор. И ванную проследи, чтоб приняли. Сам, в общем, знаешь.

— Да-да, Вадим Евгеньевич, я все сделаю, не беспокойтесь! — повар стоял чуть ли не навытяжку и ел глазами начальство.

— Ну, и слава богу! — похвалил его напоследок Русин, кивнул и вышел.

***

Войдя в кабинет, Русин неторопливо подошел к своему необъятному письменному столу и уселся в великолепное кожаное кресло. Слегка крутанулся в нем и посмотрел в окно.

Погода сегодня была прекрасная. Солнышко, ни облачка, птички поют, небо синее-синее!.. Замечательно!

Соответственно, таким же прекрасным было и настроение у Русина. На душе у него тоже светило солнышко, пели птички и небо было синим-пресиним. Все было отлично! Погода, настроение — все! Обед был вкусный. Стол удобный, кресло покойное. Телок сегодня вечером привезут! Класс! Лучше просто не бывает.

Если есть рай на земле — то вот он! — в который уже раз пришло в голову Русину, и он чуть не засмеялся от удовольствия. — Да! — произнес про себя он. — Я счастлив! Я действительно, по-настоящему счастлив!

Вся его прошлая жизнь, особенно последние ее годы, вспоминались теперь Русиным как кошмарный, дурной сон. Скука, серая, мертвящая, давящая, безжалостная. Ежедневная, ежеминутная. Тусовки какие-то бессмысленные и унылые, кабаки, казино… Неинтересные собеседники, неинтересные разговоры. Люди, хорошо одетые, но плохо воспитанные и образованные. После пары минут общения с которыми наваливалась бесконечная и беспросветная, вселенская тоска и хотелось бросить все и бежать, бежать куда глаза глядят!.. Хоть на край света! В пустыню, в тундру, на Северный полюс. Куда угодно!! Лишь бы подальше.