Читаем без скачивания Мария Стюарт. Королева, несущая гибель - Наталья Павлищева

Появление Шателяра словно принесло свежий ветер в затхлое душное помещение. Веселый, неугомонный, без памяти влюбленный в Марию Стюарт, он заметно оживил их начавшее скучать общество. Снова по вечерам устраивались танцы с переодеваниями, выдумывались самые немыслимые развлечения. Все это не переходило границ дозволенного, но все равно вызывало у многих раздражение уже одним своим существованием. Вот когда Мария порадовалась, что не стала жить в Эдинбургском замке у всего города на виду, а невольно предпочла Холируд. Он недалеко от Эдинбурга, но не так заметен.

По сравнению с французскими развлечениями холирудские были самой целомудренностью, но приходилось помнить о строгом взгляде проповедника Джона Нокса. Правда, сам Нокс в пятьдесят восемь лет женился, взяв восемнадцатилетнюю супругу, но это не мешало ему строго порицать распутство и вольность нравов королевы. Пока до серьезных столкновений не доходило, проповедник всего лишь не принял приглашение королевы на обед («в этот вертеп?!»), посоветовав той лучше встретиться на его проповеди. Конечно, в ответ королева не приняла приглашение на проповедь. Выслушивать того, кого не могла терпеть и за глаза высмеивала, Мария не собиралась.

О музыке и танцах до утра в Холирудском замке, конечно, быстро стало известно всем. Кто рассказал? Да кто угодно – слуги, оркестранты, поставщики провизии или тех же свечей… Но Мария не делала из этого никакой тайны. Это был ее кусочек Парижа, где, по ее мнению, не происходило ничего предосудительного, почему она, королева, должна скрываться? С тем же Реймсом ни малейшего сравнения, она сама себе уже стала казаться монашкой, а они все смотрят косо.

Услышав первые вопросы брата Джеймса по поводу возвращения Шателяра и праздников в Холируде, Мария недоуменно приподняла бровь:

– Что вас смущает?

– Мадам, я уже просил Вас потерпеть и не вести себя в Шотландии так же, как Вы делали это во Франции. Ваши ночные развлечения здесь осудят.

Мария с вызовом вскинула голову:

– Граф Джеймс Меррей! Я королева Шотландии Мария Стюарт и у себя дома вольна устраивать праздники в любое время суток! Мои ночные развлечения никоим образом не мешают нравственности ваших ханжей-лордов!

На Джеймса Стюарта ее тирада не произвела ни малейшего впечатления, он поморщился:

– Ваше Величество, не наделайте глупостей. Будучи увлеченной, легко можно перейти границу дозволенности, тем более если не совсем представляешь, где она в настоящее время проходит.

– Что вы хотите этим сказать, сударь?!

– Только то, что сказал, – поклонился Джеймс и вышел из комнаты.

Разговор оставил неприятный осадок. Что же, получалось, что за ней и здесь, в ее собственных владениях, будут следить так же, как следили в Реймсе ищейки королевы Екатерины Медичи?!

Пока брат был в комнате, Мария сдерживалась, но, как только он ушел, дала волю чувствам. Красивый бокал, который она держала в руке, полетел в камин, отбив уголок у каминной доски и рассыпав вокруг осколки стекла. В комнату вбежала испуганная грохотом Мэри Сетон:

– Что случилось, Мэри?!

Королева стояла, сжав кулаки и возбужденно дыша.

– Скажи, почему я, королева, должна во всем давать отчет?! И кому? Бастарду! Он считает себя вправе диктовать мне правила поведения только потому, что был регентом в отсутствие моей матери! Не-на-вижу!

Она произнесла это с такой злостью, что Мэри Сетон даже вздрогнула. Господи, хоть бы бедняжка скорей вышла замуж, чтобы уехать из этой ненавистной страны подальше!

Но выговор брата оказался только началом. Зато возымел обратное действие; вместо того чтобы стать осторожней, Мария, напротив, принялась словно бросать вызов всем. Она проводила все время в развлечениях: то выезжала на охоту, красуясь перед жителями соседних деревень в своем изящном наряде, то увлекала веселую компанию просто покататься и поиграть в мяч на берегу, то организовывала своего рода маскарады в Холирудской башне с переодеванием в мужской костюм…

Конечно, пошли разговоры. Несомненно, охотничий костюм и изящная шапочка с пером очень шли молодой королеве; раскрасневшаяся от быстрой езды, возбужденная бешеной скачкой, веселая Мария была очень хороша! Но, помимо восхищения красивой посадкой стройной женщины, сидевшей в седле непривычно по-мужски, а не боком, была еще и досада крестьян, у которых вытоптали посевы, раздражение рыбаков, которым распугали рыбу своим визгом и криками на берегу, не говоря уже о слухах про переодевание женщин в мужской костюм, а мужчин… (страшно сказать!) в женское платье!

Конечно, слуги распускали языки, и стоило собраться в башне на карнавал, как внизу вырастала толпа, пытавшаяся издали по силуэтам в освещенных окнах определить, где настоящая женщина, а где переодетый мужчина… Конечно, это не добавляло королеве популярности у строгих протестантских проповедников. Грешить за плотно закрытыми дверями и окнами спален – это одно, а вот так выставлять свое нежелание подчиняться общим правилам даже для королевы было опасно.

Лучше других это понимал Джеймс Стюарт, ему-то слуги докладывали каждое утро! А уж когда стали говорить, что королева позволяет слишком многое вернувшемуся из Франции Шателяру… Впервые услышав, граф Меррей взвился:

– Что лишнее?!

– Сир, но мсье Пьер прятался в спальне Ее Величества!

Джеймс замер; если об этом узнает Нокс, то Марии попросту не сносить головы! Осторожно поинтересовался:

– А… Ее Величество?

– Ее Величество королева пожурила его и велела никогда больше так не поступать…

Получив монету за молчание, слуга удалился, а Меррей остался размышлять. Это было совсем плохо, Мария – молодая красивая женщина, она не сможет удержаться в строгих правилах, несколько таких выходок, и репутация будет безвозвратно утеряна. Сестра никак не могла осознать разницу между вольной Францией и консервативной, строгой Шотландией, где почти окончательно взял верх Нокс с его сторонниками.

Джеймс Стюарт подъехал к Холирудскому замку поздно, уже совсем стемнело, в сопровождении троих сопровождавших. Конечно, Мария попыталась изобразить удовольствие от приезда брата, но это ей не очень удалось. На вечер был намечен оригинальный маскарад, но в присутствии этого святоши такое невозможно.

Меррей вошел в небольшой зал, где вольготно расположилась веселая компания, оглядел сидевших и коротко поклонился:

– Простите, если помешал веселиться.

Конечно, его пригласили присоединиться. Вечер был безнадежно испорчен… От Джеймса не укрылось то, что за его спиной Мария сокрушенно развела руками, мол, я не виновата. Меррей не стал засиживаться, но и остальные тоже.

Было уже далеко за полночь, когда в дверь комнаты графа Меррея тихонько стукнули. Он выскользнул в коридор и направился в сторону покоев королевы. Подле двери в ее спальню стояла служанка, но Джеймс еще на подходе выразительно приложил палец к губам, призывая молчать.

Джеймс Стюарт действительно был бастардом – незаконнорожденным сыном короля, хотя и в его матери тоже текла королевская кровь, детей она рожала от короля Якова по любви, но они не были венчаны, а следовательно, ни один из сыновей на трон рассчитывать не мог. В те времена быть бастардом не значило быть изгоем, сыновья получали фамилию отца, а часто даже добивались куда больших успехов, чем законные наследники. Именно так было и с Джеймсом. Правда, в отличие от Марии его красавцем назвать не смог бы даже большой льстец. У этого Стюарта был длинный нос, маленькие, близко посаженные умные глаза и неправильный прикус, выдвигавший чуть вперед, да еще и вкось, подбородок.

Но Меррею не была нужна красота. Хватало ума и осторожности. Он в не меньшей степени, чем сестра, владел умением хитрить, изворачиваться и лгать. В этом смысле они друг дружки вполне стоили, только каждый боролся за свое. Джеймс, будучи старше сестры на одиннадцать лет, был готов защищать ее и помогать, но только при условии, что Мария не станет портить ему самому жизнь. Лучше, если это будет подальше от Шотландии.

Сначала получалось, а теперь вот приходилось по ночам блуждать по чужим спальням, чтобы эта фурия не наделала крайних глупостей!

Шателяр был неугомонен, появление брата королевы, испортившего весь вечер, сначала повергло его в отчаяние, но потом вселило надежду на другое приключение. Присутствие в замке Меррея, которого он не мог терпеть, придавало этому приключению особую остроту.

Спать разошлись рано, большинство действительно вознамерились отойти ко сну. Королева, досадуя на так некстати подвернувшегося брата, тоже. Мария вернулась в спальню, Бетси помогла ей освободиться от платья, подала чашу, чтобы королева умылась, полотенце. Наконец короткая дневная рубашка была заменена на длинную ночную из нежного, почти прозрачного шелка, поверх наброшен пеньюар из той же ткани, богато расшитый замысловатыми узорами. Ловкие руки камеристки освободили от множества шпилек, гребней и разных заколок роскошные волосы королевы, которые, рассыпавшись по плечам, почти закрыли верхнюю часть фигуры.