Читаем без скачивания Перебежчик (СИ) - Барчук Павел

Сначала это была Родина и ее светлое будущее. Советский союз. Страна, которую они, простые люди, создали своими рабочими, мозолистыми руками из руин старой империи.

Когда пришел враг, Виктор Николаевич, ни капли не сомневаясь, взял оружие в руки и пошёл на фронт. Ему исполнился 41 год и он искренне верил, что прожил достойную жизнь, поэтому, умереть за правое дело — правильно. Неправильно будет остаться в стороне.

Так же решил и его сын. В то время Алеше исполнился двадцать один и Алеша был полон огромного желания защитить родной дом от врага.

Жена Виктора Николаевича погибла в первые же дни войны. Так вышло, что в июне 1941 она поехала к двоюродной сестре. Сестра жила в Бресте и как раз только вышла замуж. Но…Война не выбирала, кому жить, а кому умереть.

Виктор Николаевич узнал о гибели жены почти сразу. Хотя, до последнего надеялся, а вдруг… «Вдруг» не случилось.

Поэтому все годы войны он совершенно не думал о том, как сложится после. Честно говоря, был уверен «после» ему вообще уже не светит. К тому же, как можно вообще переживать о себе, если Родина оказалась в такой беде.

Узнав о капитуляции Германии, Виктор Николаевич даже как-то не поверил. Не в победу. В нее, в родную, он как раз верил с самого первого дня. Знал, иначе просто не может быть. Не поверил в то, что радостный день настал, а он жив. Столько товарищей погибло. Столько друзей.

Особенно данный факт выглядел удивительным из-за того, что с 1943 года, практически с самого начала образования СМЕРШа, Виктор Николаевич посвятил себя самой опасной и сложной борьбе с врагом. Средняя жизнь сотрудника контрразведки колебалась в пределах семи-восьми месяцев и Ершов каждый день жил, как последний. А поди ж ты, дошел до самой победы. Несколько ранений можно не брать в расчёт. Это так, ерунда.

Потом был парад Победы и вернувшийся живым сын, который привез с собой молодую жену. Оба они горели Идеей. Именно так, с большой буквы. Оба хотели приносить стране максимальную пользу. Тем более сейчас, когда внешний враг уже не столь явно проявляет себя.

После окончания войны стало понятно, союзники вовсе не такие уж союзники, а очень даже наоборот. Они спят и видят, как бы навредить Советскому Союзу, который после кровопролитной борьбы был сильно измотан.

Сын, как и отец, выбрал службу в контрразведке. А потом появилась внучка. Незапланированно как-то появилась. Когда невестка заикнулась, будто сейчас им ребенок, вроде, ни к чему, Ершов с такой силой долбанул кулаком по столу, что тарелки с картошкой, сваренной «в мундире», и квашеной капустой, подлетели вверх.

— Только попробуй. — Виктор Николаевич уставился на жену сына. — Только попробуй, Васька, я тебя собственноручно придушу. Поняла? И тебя!

Зыркнул он на сына, который собрался было кинуться на защиту супруги. Вообще невестку звали красивым именем Василиса, но и сам Ершов, и Алеша обращались к ней коротким — Вася.

— Люди о детях мечтают. Сколько малых погибло. Сколько в печах сволочи эти сожгли. А вы хотите своими руками? Убью. Обоих. Ясно? На кой черт мне такая родня?

Ершов поднялся из-за стола, за которым они ужинали, и ушел в спальню. Через семь месяцев родилась Саша. Александра. Назвали ее в честь жены Виктора Николаевича.

А потом сложилась та сама непредвиденная ситуация. Саше было три года, когда встал вопрос о срочной замене одного из членов группы. Более того, замена должна подходить не только по возрасту и специфике предстоящих задач, но и по наличию жены. Требовалась семейная пара.

— Ты с ума сошёл?

Это была первая реакция Виктора Николаевича на заявление сына, что он готов отправится в составе группы за границу.

— У вас дитё! Вы на хрена ее рожали?

— Ты, бать, определись, мы рожали или ты грозился Ваську ночью придушить.

И Виктор Николаевич присел. Пусть очень маленькая, но доля правды в этом есть. Если бы он тогда не встал в позу, скорее всего, Василиса взяла бы грех на душу.

Когда стало понятно, что Алеша от своей идеи отказываться не собирается, Виктор Николаевич решил, черт с ним. Но тогда эту группу он подготовит так, чтоб ни одна сволочь никогда не смогла их раскрыть. В принципе, судьба нелегалов всегда складывается по-разному. Кто-то до конца жизни в этом котле варится, а кто-то…а кто-то может за ум взяться и вернуться на родину, к дочери, спустя время, когда перебесится.

В общем, сцепив зубы, Ершов взял в группу сына и невестку. Тем более, это был его первый опыт подобного плана. Он привык ловить врага, а не своих ловцов воспитывать. Враг хитёр. Враг такие лица иной раз показывает, такие маски носит, что и не подумаешь.

В 1950 году группа «ушла». А потом все покатилось под откос. Началось с того самого доноса Рюмина. И ведь никогда этот человек Виктору Николаевичу не нравился. Сколько раз Ершов говорил Абакумову, гниль Рюмин, а не человек.

Когда за Ершовым пришли, он, честно говоря, думал, что не вернется уже. Поэтому соседке, Фенечке, с которой они были знакомы давно и которая после отъезда сына и невестки помогала Ершова с внучкой, он успел рассказать, где лежат Сашины документы, где деньги, где драгоценности, оставшиеся девчонке от Васьки. Васька, она поповской дочкой была. Ее Алеша в свое время, от смерти спас. У фашистов почти из-под носа увел. Отец Василисин помогал партизанам. За что его и расстреляли враги.

Но на Лубянке с Виктором Николаевичем сначала захотели поговорить. Сам Рюмин и захотел. «Разговор» у них вышел знатный. Ершов думал, после этого «разговора» в себя не придет. Думал, от внутренностей один фарш остался. Но ничего, отживел.

Конечно, когда Виктор Николаевич слышал все, в чем обвиняли Абакумова, он просто смеялся. Действительно смеялся. Прямо в рожу «кровавому карлику», который требовал, чтоб Ершов подтвердил определенную информацию.

— Государственная измена? Сионистский заговор в министерстве? — Ершов сплюнул кровью на пол, а потом все с тем же смешком сказал Рюмину. — Ты дурак, Миша. Идиот. Какой, на хер заговор? Абакумов — офицер. Он врага пачками укладывал во время войны. Штабелями. Пока ты, сука, жопу свою уберечь пытался. Так что, Миша, иди к черту.

Рюмина это бесило ужасно. Он буквально исходился слюной от злости. Тем более, по коротким разговорам и обрывкам фраз, Виктор Николаевич понял, Абакумов тоже не собирается в этой ереси признаваться. Бывшего министра посадили в Лефортово, вместе с женой и четырехмесячным сыном. Но он один черт стоял на своем и покаяния писать не собирался.

— Чего ты уперся? — Бесился Рюмин. — Согласись и все. Показания дай. Тебе он кто? Отец родной? Или что? Его все равно расстреляют.

— Он — мой боевой товарищ. Тебе, Миша, этого не понять. А насчет расстреляют…это же и ребёнку понятно. Испугались Маленков с Берией влияния Абакумова. А вождь наш…он уже не такой зоркий глаз имеет. Верит всему, что говорят близкие люди. Да и вообще…война-то она многое показала. Настоящий героев показала. Только знаешь что, Миша. Ты сейчас в роли орудия выступаешь. Тобой, как метлой, мусор выметают. Заодно не только мусор. Только потом не плачь, когда и твое время придёт. Обычно, чьими руками кровавые дела делаются, без этих рук и остаётся. Никому не нужны «грязные» исполнители. Это — напоминание о том, что было сделано. Так что, Миша, думаю, через годик-два ты на моем месте сидеть будешь.

Через несколько дней «бесед» Ершов точно решил, ему уже не выйти. И вдруг пришел человек из второго главного управления. Виктор Николаевич знал его хорошо. Служили вместе. Начал расспрашивать. Про ту самую группу. Мол, отправлял их Ершов. Но распоряжение по формированию именно этой, специальной группы, исходило от Абакумова.

Вот тогда Виктору Николаевичу стало страшно. Он понял, к чему дело идёт. Здесь ни от кого они не смогли добиться признаний. Сам Абакумов, несмотря ни на что, категорически не соглашается со всем, что ему «вешают».

А группа, она за границей. Их имена знает только Ершов. Изначально такое было условие. О наличие группы в курсе были только сам Абакумов и чертов Рюмин. Но вот если, к примеру, подтвердится, что группа «ушла» вовсе не для того, чтоб ради интересов страны трудиться, а на самом деле все ее участники — двойные агенты, то тут Абакумову точно придет мандец. При таком раскладе, и госизмена, и предательство, и сотрудничество с врагами припишут. А уж обустроить все так, чтоб факты появились — проще простого.