Читаем без скачивания Вампир. История лорда Байрона - Том Холланд

Мне приснилось, что я в башне паши. Не говоря ни слова, паша подвел меня к телескопу. Я заглянул в него: звезды и галактики, кружась, устремлялись в вечность, и мне вдруг показалось, что мы тоже несемся в космосе, в этом темном безумии бесконечной пустоты. Паша улыбнулся и указал мне рукой; я посмотрел, куда он указывал: позади нас виднелась небольшая голубая точка; по мере того как мы перемешались вперед со скоростью света, она становилась все меньше и меньше, вбирая сияние вокруг себя, похожая на другие звезды, пока наконец не исчезла, как будто ее и не было. Вокруг кружилось несметное число огней. Как мал наш мир, подумал я, ошеломленный увиденным. Мы неслись вперед сквозь пространство, сквозь бесконечно простирающуюся вселенную, и душу мою пронзила боль от увиденной невообразимой красоты. Паша вновь повернулся ко мне, его белые волосы были увенчаны сиянием бесчисленных звезд; он улыбнулся мне, его пальцы коснулись моей руки, и он исчез.

Я сразу очутился в темноте. Воздух вокруг меня был спертый и зловонный. Я попытался подняться, но единственное, что я смог разглядеть перед собой, это арку и сводчатое перекрытие над головой. Я был в лабиринте, мне не удалось подняться на ноги из-за слишком низкого потолка. Тогда я начал ползти и полз, пока каменные стены не сдавили меня со всех сторон. Я почувствовал чье-то присутствие рядом с собой и только .тогда понял, что я абсолютно гол. Чьи-то пальцы держали мою руку, я пригляделся и увидел Янакоса. Его бледные губы походили на белых червей. Я попытался оттолкнуть его, но он впился в мою плоть, затем я почувствовал еще чьи-то губы на своей коже; меня словно замуровали в могилу, полную мертвецов, везде — подо мной, сверху, рядом — лежали трупы, я начал задыхаться. Множество ртов этих тварей присосалось ко мне, пожирая мою живую плоть с алчным наслаждением могильных червей, их губы были мягкими, холодными и влажными от моей крови. Я попытался пошевелиться, но тяжесть сдавила меня. Я попытался кричать, но языки мерзких тварей извивались у меня во рту. Я молился о смерти, и, когда страх начал проходить, я наполовину уверился, что уже мертв.

Проснулся я больным и разбитым; обследовав свое тело, я обнаружил на нем множество синяков. Но лихорадка прошла. Я открыл дверь спальни, теперь Янакос не преграждал мне путь. Конечно, он последовал за мной, я позавтракал, немного почитал и набросал пару строф.

Я не подходил близко к лабиринту и не видел пашу и Гайдэ. Один раз я попытался оседлать своего скакуна, но Янакос, видя это, ясно дал понять, как он к этому относится: набросился на меня и стал душить. Когда я свалился с лошади, Янакос сразу же ослабил свою хватку, я мгновенно вскочил и ударил его изо всех сил кулаком. Я занимался боксом в Хэрроу, так что Янакос пошатнулся и чуть не упал. Восстановив равновесие, он снова двинулся на меня. Тогда я, схватив шпоры, которые очутились под рукой, полоснул ими по горлу чудовища. К моему ужасу, рана не возымела на него никакого действия, только кровь этой твари испачкала мою лучшую рубашку.

Весь тот день я пребывал в отчаянии. Как же мне избавиться от этого существа? Существа, которое нельзя убить. Той же ночью я заметил его на своем балконе, неподвижно глядящего на луну; он повернулся ко мне лицом, и я увидел, что рана его полностью зажила. Я вздрогнул и перевел взгляд на ночное светило. Луна была в половине, и мне подумалось, что Гайдэ, может, тоже видит ее. Время нашего побега приближалось — но жива ли еще Гайдэ? И как долго мне самому суждено прожить?

Каждую ночь меня охватывала сильная сонливость, и каждую ночь все мои попытки побороть ее оказывались тщетными. Паша показывал мне диковинные чудеса: вся история Земли, эры космоса проходили перед моими глазами, но каждый раз паша покидал меня, и я оставался совершенно один в темном лабиринте и просыпался наутро с синяками на теле. Но когда луна стала убывать, я, к своему удивлению, заметил, что синяков стало меньше. Откуда, интересно, Гайдэ знала об этом, когда предостерегала меня опасаться лунных ночей? Наконец, когда от луны остался только узкий серп, ночью, когда я спал, паша не явился ко мне в своей башне. Вместо этого мне приснилось, что я один, надо мной простирается купол гигантского зала, а впереди стоит беседка, ступени которой спускаются в темноту. Кругом было тихо, я не слышал больше голоса, шептавшего мне о бессмертии, и все же я знал, что паша зовет меня и что я должен следовать за ним, что бы ни находилось в конце этих ступеней. Я шагнул вперед, ничто не шелохнулось. Это еще более успокоило меня; я знал, что нахожусь сейчас рядом с величайшей тайной, рядом с неким ключом, возможно, к загадке жизни — да, да, подумалось мне, а возможно, и смерти. Неужели я очутился на той самой глубине, о которой мне рассказывал паша, из недр которой произрастает Древо Познания и его запретный плод? Я поспешил, ступени заканчивались широко раскрытой дверью — я должен сорвать яблоко и съесть его!

— Байрон, мой Байрон.

Я пошевелился.

— Мой Байрон. Я открыл глаза.

— Гайдэ.

Я сел, чтоб поцеловать ее. Она крепко обняла меня и поднялась на ноги. Я никогда еще не видел ее столь прекрасной, но как она была бледна, смертельно бледна.

— Я должна вернуться к нему, — прошептала она, — но завтра, завтра мы убежим.

— Как ты, с тобой все в порядке?

— Да. — Она улыбнулась и крепко поцеловала меня. — Снаряжение, — спросила она, — оно уже готово?

— Твой брат приготовит его.

— Скажи ему завтра утром, что мы бежим в полдень.

— Будет исполнено, моя любимая, но существует проблема, так, маленькое препятствие…

Я вдруг замолчал и в удивлении уставился на нее.

— Ты прошла мимо Янакоса, — произнес я. Гайдэ взглянула на дверь.

— Да, — сказала она.

Она наклонилась и взяла распятие.

— Убей его, — бесстрастно произнесла она, подавая мне распятие. Я взял крест.

— Я уже пробовал. Но, мне кажется, какую бы рану я ему ни нанес, он все равно выживет.

— Нужно бить в сердце, — прошептала Гайдэ. Она подошла к двери.

— Янакос, — мягко позвала Гайдэ. — Янакос!

Словно неуклюжий медведь, Янакос отозвался на ее зов. Пристально глядя слуге в глаза, Гайдэ что-то пропела ему, поглаживая его по щекам. Слабая тень замешательства тронула пустоту его взгляда. Единственная слеза скатилась по щеке Гайдэ и упала на руку Янакоса. Он долго смотрел на слезу, затем взглянул на девушку и безуспешно попытался улыбнуться, но, видно, не смог этого сделать. Гайдэ кивнула мне, она поцеловала его в Другую щеку, и я вонзил распятие ему глубоко в сердце.

Янакос взвыл ужасным, нечеловеческим голосом, когда фонтан крови брызнул на балкон. Он упал на пол и тут же на наших глазах стал разлагаться. Куски плоти отвалились от костей, внутренности превратились в ужасную жижу. Я наблюдал с отвращением.