Читаем без скачивания Воспевая бурю - Мэрилайл Роджерс

Оторвавшись от своих мыслей, Анья снова вернулась к действительности, когда Ивейн напра­вил корабль их беседы в менее опасные воды:

– Сегодня утром ты дал нам понять, что не намерен навсегда поселиться в этой пещере. Куда ты собираешься направить свой путь? Есть у тебя где-нибудь родственники? Или ты наме­реваешься просить о помощи у господина Трокенхольта – твоего господина?

Синие, как сапфиры, глаза затянули в глубину голубых, мягко, но настойчиво ожидая ответа.

Киэр набрал в грудь побольше воздуха. Больше всего на свете ему хотелось бы пойти вместе с Ивейном, но тот ни словом не обмолвился, что возьмет его с собой в путешествие, и Киэр понял, что пора без утайки рассказать обо всем. По крайней мере, о главном. Это было не так трудно сделать, поскольку он доверял своим спутникам. Мальчик только надеялся, что они не сочтут его замыслы всего лишь глупыми мечтами ребен­ка – как несомненно поступил бы его доблест­ный, но начисто лишенный воображения отец.

– Моя мать происходит из лэтов. Она роди­лась здесь, в Гвилле, и от своего отца слышала легенды о человеке, живущем в горах Талакарна. Она пересказывала эти истории мне: как человек этот спас мальчика, у которого никого не оста­лось из близких, как у меня. Он спас этого маль­чика и его сестренку тоже.

Киэр не уловил противоречивости своих слов, что у мальчика, имевшего сестренку, якобы не оста­лось никого ю близких. Анья заметила, но понимая, что это задело бы его самолюбие, сдержала улыбку. При первых же словах мальчугана воспоминания ожили в душе Ивейна, и он весь обратился в слух.

– Человек этот жрец и колдун, – с почти­тельным благоговением продолжал Киэр, – по имени Глиндор, невероятно могущественный.

Лицо Ивейна побелело, а у Аньи перехватило дыхание. Киэр никак не мог знать, что перед ним сидит главное действующее лицо этой легенды, и продолжал, трепеща от благоговения, будто бы повествуя о чуде. Мальчик, конечно, не мог и догадываться, что жрец и колдун, о котором он говорил, сыграл такую важную роль в жизни его нынешних спутников.

Киэр сидел, не замечая, как поражение за­стыли его друзья. Он увлекся повествованием о легендарных героях, которыми восхищался, и об их подвигах, начиная от спасения детей и до из­гнания бесчисленных армий врагов.

– И еще, – от его слов исходил почти ощути­мый жар надежды, – мама рассказывала мне, как Глиндор передал спасенному мальчику все таинственные заклинания и великую силу, которой обладал сам.

Когда Киэр умолк, наступило такое глубокое, продолжительное молчание, что он начал обеспокоенно поглядывать то на мужчину, сидевшего радом с ним, то на миловидную девушку. Хотя Ивейн нередко шутил и посмеивался, даже и тени насмешки не было заметно сейчас на его невозму­тимом, неподвижном лице. Анья тоже, казалось, была ошеломлена. Но почему?

Наконец Ивейн заговорил и задал вопрос, ответ на который он мог предугадать, нет, даже почти боялся, что знает его.

– И как же связаны эти легенды с твоими планами?

Увидев, что Ивейн, похоже, остался равноду­шен к рассказу, Киэр, не заговаривая уже больше ни о каком волшебстве, расправил плечи и вы­зывающе вскинул голову.

– Я хотел… – Мальчик храбро договорил, объявив о своем намерения: – …отправиться на поиски Глиндора и стать его ревностным и пос­лушным учеником.

– Глиндор умер, – бесстрастно ответил Ивейн. – Уже десять лет, как его нет на свете.

– Не-е-ет!

Это единственное слово, вырвавшееся из уст Киэра, прозвучало, как вопль боли, смешанной с недоверием.

– Если так, я давно бы узнал об этом.

Ивейн не сомневался, что, живя на земле Трокенхольта, родители мальчика, разумеется, знали об этом. Вероятно, они не считали нужным заканчивать подобным образом волнующую ис­торию, столь дорогую сердцу их сына. С их сто­роны это, может быть, было разумно, но маль­чику теперь трудно смириться с этим. Сначала он потерял близких, а теперь должен выдержать и этот удар.

– Это печально, но Глиндора больше нет.

Видя, что голова мальчугана по-прежнему вызывающе вздернута, Ивейн снова заговорил – мягко, но настойчиво, желая убедить Киэра и из­бавить его от бесполезной погони за мечтой:

– Я и сам глубоко сожалею, но так уж оно есть, и тут ничего не поделаешь. Глиндор был моим наставником… Я – тот мальчик, кото­рого он спас и научил всему, что знал сам.

– А я – правнучка Глиндора, – тихонько добавила Анья, пока Киэр пытался примириться с ударом, разбившим его мечты.

– Разве ты не знал, что супруга твоего гос­подина, илдормена Трокенхольта, приходится внучкой Глиндору?

– Леди Брина? – Вид у Киэра был озада­ченный.

– Леди Брина – моя мать, а Глиндор был мой прадедушка.

Киэр выпрямился и резко отвернулся от них, сообщивших ему столь невероятные новости. Эти странные мужчина и девушка утверждали такое, о чем – как он думал – он непременно услышал бы раньше, будь это правдой.

– Нет, я уверен, что мама рассказала бы мне об этом, если бы все было, как вы говорите.

Встретив со стороны Киэра такое упорное недоверие к ее правдивым словам, Анья расте­рянно замолчала, не зная, что делать дальше.

Ивейн обнял неподатливые плечи ребенка и решительно развернул его к себе, глядя ему прямо в глаза.

– Ты веришь, что я – ученик и воспитанник Глиндора?– торжественно и сурово спросил друид.

– Думаю, да. – Киэр медленно наклонил го­лову. – Я видел, как вы остановили врага заклина­нием. Ведь странные слова, которые вы говорили так медленно, нараспев, были заклинанием, правда?

Не желая раскрывать секреты, столь важные для друидов, Ивейн предпочел не отвечать на вопрос маленького саксонца. Пусть даже он саксонец всего лишь наполовину – Ивейн был твердо уверен, что это делает его абсолютно не­пригодным для восприятия знаний друидов. И все же мальчик ради собственной безопасности должен поверить ему до конца, а значит, нужно что-нибудь предпринять. И чтобы не произно­сить вслух того, чему лучше оставаться невыска­занным, Ивейн воспользовался своим умением мгновенно менять настроение.

Он запрокинул голову, и низкие, рокочущие раскаты хохота эхом отдались под сводами пе­щеры. Вскочив на ноги, Ивейн взял посох и пошел к выходу. Там он стал тихо, нараспев про­износить загадочные слова. Мелодия – тягучая, заунывная – стихая, становилась еще более страстной, неистовой, пока небеса, казалось, не сотряслись, и в ней не загремела затаенная мощь, способная повелевать стихией. И тотчас же Нодди послушно подполз и улегся у ног жреца.

Увидев это, Анья поняла, чего добивался Ивейн. Поднявшись, она взяла за руку донельзя изумленного мальчика и повела его, остановив­шись за широкой спиной жреца, глядя, как все лесные звери – от белок до оленя и даже до ди­кого вепря мчатся, откликаясь на зов колдуна.