Читаем без скачивания Цветок Тенгри. Хроники затомиса - Александр Беляев

Итак, мир был остановлен, тем не менее, на фоне этой безрадостной статической картины, прекрасно воспринимались подвижные и даже резвые стихиали, элементалии, фейери и прочие эктоплазматические сущности, на динамике которых остановка мира никак не сказалась. К тому же раньше Андрей их отчетливо видел только, когда сдвигал точку сборки в соответствующий режим, теряя восприятие предметов физического мира, теперь же он видел оба пласта реальности.

«Интересно, – подумал Андрей, – вроде бы они параллельно физическому миру в реальном времени существовали, и в этом реальном времени взаимодействовали, тем не менее, физический мир остановлен, а они движутся, как ни в чем не бывало. Похоже, что они параллельно в двух временных потоках существуют! Что ж, вполне возможно, может именно этим определяется их свойство быть одновременно как бы и здесь, и как бы и не здесь…»

Вновь вступать в контакт со стихиалями и душами деревьев у него желания не было, Андрей присел на траву, ожидая Аню, но она все не шла и не шла, и мальчик забеспокоился:

«Чего она там так долго, – тревожно думал Андрей, – сама же хотела налегке ехать, или ее что-то задержало? Может, мама ее проснулась, и она теперь никак выйти с вещами не может?»

Андрей прождал ее еще минут пятнадцать (в своем временном исчислении: часы его отсчитывали время внутри фрактального коридора), затем решительно двинулся к хозяйскому дому, где жила Аня со своей мамой. Поднявшись на крыльцо (он мог бы увязнуть в нем по пояс, но машинально распространил на ступеньки фрактальный коридор), и тут же сообразил, что, используя этот прием, мог бы и поцеловать маму на прощание, правда, в этом случае, оказавшись во времени Андрея, она могла проснуться. Андрей хотел, было постучать, но сообразил, что в этом нет необходимости, и прошел сквозь дверь в темную прихожую. Ани там не оказалось, и Андрей начал разыскивать ее комнату, благо теперь это стало совсем безопасно. Для смеха он даже, оказавшись на кухне, прошел сквозь хозяйку, дородную хохлушку, которая замерла с вилкой напротив плиты с застывшем пламенем конфорки, и неподвижным облачком пара над кастрюлей, с так же неподвижно кипящей картошкой. Когда он, наконец, нашел Анину комнату и вошел, естественно сквозь дверь, не спросившись и не постучавшись, то ситуация стала ему понятной. Анина мама, словно спящая принцесса, застыла на кровати, а Аня, одетая по-походному, неподвижно застыла над уже собранной дорожной сумкой, очевидно застигнутая рассинхронизацией в тот самый момент, когда собиралась поднять ее с пола.

«Вот идиот! – хлопнул себя по лбу Андрей, – Аня-то из другого теста что ли? Временные потоки надо было вместе рассинхронизировать, а ты думал, что если вы сейчас в одной упряжке, и Аня такой же маг, как и ты, то на нее твое заклинание не подействует? Впрочем, беда поправима».

Андрей тут же распространил свой невидимый экран рассинхронизации на Аню, и она тут же ожила, словно на экране вновь запустили остановленную киноленту. Аня закончила движение, во время которого ее застигла остановка мира, то есть, подняла дорожную сумку, и тут увидела Андрея.

– Андрюша? – удивленно посмотрела она на него, – как ты здесь очутился? Дверь же закрыта!

– А ты ничего не заметила? – смущенно почесал нос Андрей.

– Что я должна была заметить?

– Ясно, – сказал Андрей, – значит, процесс рассинхронизации временных потоков происходит незаметно для внешнего наблюдателя. Дело в том, что я только что мир остановил, не сообразил, что ты с той стороны экрана осталась. Сначала ждал тебя в саду, а ты все не шла, так решил, пользуясь своим новым состоянием, зайти и поторопить тебя. Ну, а закрытые двери, сама понимаешь, для меня в таком состоянии не преграда!

– Ах, вот что! – покачала головой Аня, – опять самодеятельность! Не сомневалась, что это у тебя получится, но ведь мы договорились вместе! К тому же ты и энергии в два раза больше потратил, а она тебе в дальнейшем еще очень нужна будет!

– Да я и не чувствую, что слишком много ее потратил, – смутился Андрей, – самочувствие обычное.

– А это не та энергия, которую можно ощутить по состоянию самочувствия. Однажды она кончается в самый неподходящий момент, и хорошо, если в этот момент ты не будешь парить над облаками. Да, что я говорю, ты уже испытал это на себе.

– А ведь и, правда, – смутился Андрей, – ну, и что теперь делать?

– Да, ничего, энергию, потраченную, назад не вернуть, и дважды остановить мир невозможно, так что, считай, что я твоими услугами воспользовалась. Ладно, пойдем, нам здесь делать больше нечего.

Ребята просочились сквозь ставшую проницаемой дверь и вновь оказались в остановленном саду.

– Теперь, сказал Андрей, – дело за тобой. Когда полетим? Где твой грозовой динозавр? – После остановки мира с помощью всего лишь одного коротенького стихотворения, появление в саду ручного динозавра его уже нисколько не удивляло, скорее, его удивило бы, если бы у них ничего не получилось. – Кстати, ты ничего не напутала насчет диплодока? Диплодоки же не летали, по-моему, для этих целей лучше бы птеродон подошел, у него размах крыльев двенадцати метров достигал.

– Птеродона предложить не могу, – улыбнулась Аня, – должок у меня именно к диплодоку имеется, и он теперь прекрасно летает, ведь он превратился в грозовую стихиаль Ирудрану, поэтому он нынче, наоборот, по земле передвигаться совершенно не способен.

– Да, кстати, – спохватился Андрей, – должник твой, как я понимаю, не имеет плотного тела, так как же он нас понесет? Мы-то с тобой во плоти находимся, это для внешнего мира мы бесплотны, но диплодок-то нас должен в нашем времени, в нашем фрактальном тоннеле переносить! – Для убедительности Андрей ущипнул себя за руку, как бы демонстрируя, что он, по крайней мере, не какой-то там бесплотный дух.

– Я, толком, не знаю, – смутилась Аня, – думаю, особых проблем не будет, я ведь один раз на нем уже летала перед тем, как свою знающую половинку потерять, и тогда также в физическом теле находилась, а он – в астральном, его физическим телом на тот момент ящерица была, и он это тело оставил. Правда, скорее всего, мое тело находилось в ином агрегатном состоянии, ведь я в нем, каким-то образом, до горячих магм изнанки сумела добраться, у меня ведь тогда в руках Перунов цвет был… но это отдельная история, я тебе ее потом расскажу.

– Скорее всего, – сказал Андрей весомо, – ты тогда для остального мира была, как мы сейчас, после рассинхронизации, мы ведь сейчас тоже сквозь плотные предметы проходить можем.

– Наверное, – сказала Аня, – правда я тогда специально мир не останавливала, да и не умела еще, скорее всего это Перунов цвет устроил.

– Что ж, – сказал Андрей, – думаю, с этим проблем не возникнет. Будем вызывать твоего динозавра? Я так понимаю, придется опять каким-то заклинанием воспользоваться?

– Знаешь, – сказала Аня, – я тут подумала, наверное, сюда его все же не стоит вызывать. Во-первых, околоземный слой – не его вотчина, ему здесь будет сложно проявиться и сформироваться, а потом, если у него даже и получится, то он может сильно навредить хрупким околоземным стихиалям, – у них другой масштаб, другая энергия, а, значит, и сад этот, и окружающая природа могут пострадать. В мире же все четко разграничено, что с чем может пересекаться, а что – нет.

– Так что же, тогда, делать будем? – недоуменно посмотрел на нее Андрей, – эти стихиали – повсюду здесь, куда бы мы ни пошли. Они везде пострадают.

– Я думаю, нам надо взлететь километра на полтора над землей, где грозовая облачность формируется. Там он будет в своей стихии, и никому вреда не причинит.

– Ты же говорила, что раньше не летала никогда в физическом теле!

– Думаю, теперь у меня это получится, – сказала Аня, посмотрев в небо. – Я многого раньше не делала, но, за время изолированного существования моей знающей половинки на изнанке земли, значительно нарастила свою личную силу. Это ведь, как отшельничество, – за время изоляции происходит накопление энергии. Давай, на счет три – взлетаем до ближайших облаков, только, чур, не теряться! – и на счет «три» ребята взмыли в серо-фиолетовое небо.

На этот раз Андрей постарался не торопиться, памятуя, как от резкого ускорения потерял сознание и чуть не погиб. Аня, очевидно, также учитывала этот фактор и не рвалась вверх, умело и медленно наращивая скорость, словно полеты были для нее привычным делом. Тем не менее, на всякий случай, Андрей приблизился к ней и взял за руку. Подъем был неспешный, приятный, рюкзак за плечами Андрея перестал ощущаться сразу после того, как он «обезвесил» свое тело, и мальчик подумал, что мог бы без труда поднять в воздух гораздо большее количество вещей. Он смотрел вниз на медленно уменьшающиеся в размерах два дома, в которых проживали они с Аней, огороженный частоколом прямоугольный участок с фруктовым садом и огородом, соседние улицы, превратившиеся в тоненькие ленты, и думал о том, удастся ли ему увидеть еще эти края, где обычный летний отдых превратился в невообразимое приключение, которое еще Бог знает, куда заведет. Но идти на попятную уже поздно. Андрей не боялся, что в этот раз их кто-то заметит, – город превратился в спящее королевство, которое, для пущей убедительности, было погружено в слабо опалесцирующий астральный полумрак. Вчера, во время полета, город, хоть и казался с такой высоты игрушечным, но продолжал жить своей жизнью: по улицам резво сновали игрушки-машины и медленно ползали игрушки-люди, а до слуха доносились отдельные звуки, то теперь подъем происходил в полной тишине, и город разворачивался внизу, как огромная картина с застывшими автомобилями и пешеходами. Отличие состояло и еще в одном: например, с подъемом вверх не становилось ощутимо холоднее, как в прошлый раз, очевидно, Андрей захватил с собой тот микроклимат, который оказался внутри фрактального коридора. Застывшие в воздухе случайные птицы на этот раз не шарахались от удивительных летунов, они были в иных пространствах и временах, и только прозрачная, напоминающая весело колышущееся на ветру покрывало, стихиаль летних ветров Вайита, обитающая в самых нижних, околоземных слоях атмосферы, какое-то время поднималась вместе с ними, кружась в нескончаемом вальсе. Она, наверное, была весьма удивлена тому, что неуклюжие существа физического слоя оказались способны преодолеть земное тяготение. Среди кладок и волн ее струистой материи время от времени возникало удивленное личико, и в сознании Андрея непроизвольно стали складываться строки, которые в случае необходимости могли бы дать ему ключ к управлению этой стихиалью.