Читаем без скачивания Улей 2 (СИ) - Тодорова Елена

В душе все так же напрочь отсутствуют переживания. В голове шибко тихо, все мысли разбрелись по углам и притаились до востребования.

«Добро пожаловать в джунгли».

Надвигает козырек, оставляя холодный взгляд открытым и, подхватив портфель, выходит в коридор. Спускается на первый этаж. Пересекает полосу света у стола дежурного на проходной.

— Засиделись… — подрывается тот на ноги.

Сонно моргая, пытается инициировать личность Титова.

— Дел много накопилось. Конец года, все-таки… «Глухари» разгребаем.

— Правильно, — все еще растерянно поддерживает короткую беседу полицейский.

— Ну, что ж, как говорится, неспокойного дежурства.

— Спасибо… И доброй ночи.

Титов надвигает козырек перед тем, как открыть дверь и спуститься вниз по небольшой лестнице.

Проходит ворота, когда за спиной раздается громкий окрик.

— Эй… Стой!

Поздно. Темная фигура скрывается в салоне подъехавшего автомобиля.

Глава 29

— Почему я из прессы узнаю, что мы покупаем Припортовый? — ступив в кухню, Терентий Дмитриевич взбудораженно смотрит на снующего у плиты сына.

Адам поддевает глазунью лопаткой и одним резким движением переворачивает ее желтками вниз. Некоторое время Терентий Дмитриевич вынужденно наблюдает за тем, как напрягаются и бугрятся мышцы на изрисованной чернилами спине.

Поворачиваясь к отцу, Адам выглядит возмутительно спокойным. В то время как его эта новость сорвала с работы.

— Это выгодная покупка.

— Я в курсе, — не удерживается от едкого сарказма Терентий. — Почему ты не сказал, что подал заявку?

Сняв со сковороды яичницу, Адам несет тарелку к столу, где уже парует чашка с кофе.

— Ты ведь тоже сделал бы это? — садясь, широко ухмыляется.

— Не в этом суть, — выдыхает мужчина бессильно. — Зачем тебе завод, Адам? Что происходит? Я… я просто не узнаю тебя в последнее время.

— Что тебя так беспокоит?

— Сначала эта девочка… За ней странные вопросы и просьбы с твоей стороны. Контакты с людьми, которые никогда прежде тебя не интересовали. Скорее, наоборот… Появление в моей приемной местных «оборотней» с мандатами и заявления, что их якобы прессует мой сын! Каким образом и почему? Теперь еще завод! Что дальше? Что ты задумал, Адам?

Отхлебывая кофе, парень кладет в рот кусок яичницы и медленно ее прожевывает. У Терентия Дмитриевича не хватает терпения. Из ноздрей, кажется, вот-вот пар повалит.

— Адам?

— Спокойно, папа, ок? — откладывает вилку. — Я расскажу тебе все, что нужно. Постепенно. Кухня — не лучшее место, — разводит руками, продолжая жевать.

— Господи, Адам! Ты же не натворишь глупостей, как…

— Как кто? Договаривай, чего умолк?

— Как Руслан.

Парень втягивает воздух, грубо шмыгая носом. Натянуто ухмыляется и тут же недовольно сжимает челюсти.

— Я не буду сейчас злиться на тебя, понимая, что у твоих переживаний есть основания. Но давай договоримся: дальше, чтобы без этого… без сравнений.

Терентий Дмитриевич тяжело вздыхает, обрывая зрительный контакт. Сжимает пальцами переносицу в попытках вернуть себе самообладание.

— Как ты вообще узнал о продаже Припортового? Ты зарегистрировался в день, когда выставили тендер.

— Помнишь, я одно время часто ездил в Днепр?

— Еще бы!

— Правит там один «слуга народа», неофициальный властитель центральной и восточной частей Украины, — озвучивает наводящую информацию, желая, чтобы отец сам догадался, о ком речь. — По совместительству, он еще и сват легитимного властителя.

— Клещенко?

— Борис Романович, — с готовностью кивает Тит. — Так вот, случилось как-то, что этот товарищ крепко «дал угла». Я помог ему вернуть изобличительные бумаги, он обещал при случае равноценную услугу взамен. Может, думал, что все забудется за сроком давности, но, на самом деле — я хранил этот козырь для особого момента. Не размениваться же по пустякам.

— Откуда он знал, что тебя заинтересует Припортовый? Почему посчитал нужным сообщить тебе в первую очередь?

Брови Титова приподнимаются, когда широкая самодовольная улыбка расползается по лицу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты не понял, папа. Это я просил посодействовать продаже завода. Так сказать, нашептать, кому нужно. С некоторыми выгодными условиями.

— С ума сошел? — выпучив глаза, спрашивает едва слышно. — Припортовый, как корабль-призрак. Ты хоть представляешь, сколько человек хотели бы прибрать его к рукам?

— Я же не попросил его мне подарить. Будут честные торги. Есть гарантия, что они дойдут до конца, а не как прежде. К тому же, после урегулирования всех формальностей, Клещ получит пакет акций, в виде безвозмездного благодарственного подарка.

— Сколько? — нахмурив брови, невольно напрягся Терентий Дмитриевич.

— Двадцать процентов.

— Не дох**… не много ли? В миллионах это внушительная сумма!

Адам смеется. Не каждый день Терентий Дмитриевич ругается матом. Да что там! Крайне редко.

— Папа, посчитай выгоду. Годовой доход завода намного выше, чем декларируют. А если еще увеличить финансирование, можно поднять нехилый куш. И самое главное, владение Припортовым — абсолютно новый статус. На порядок выше.

— Оно, конечно, так. Но, ты же знаешь, я против любых махинаций, взяток, подкупов, откатов… Откуда в тебе все это?

— Живи в ногу со временем, пап. Смотри на вещи реальнее. В некоторых ситуациях без этого не обойтись. Иначе тебя обскачут те, кого совесть не задушит.

Титову не нравится, что сын учит его жизни. Хочет что-то возразить по теме дискуссии, но не находит весомых аргументов. В глубине души понимает, что Адам прав.

— Не знаю, что и сказать… Все это… — не решается высказать реальных опасений.

— Нет смысла нервничать, папа. Работай, думай наперед, и неожиданностей не случится, — опускает взгляд в планшет. Улыбается. — Засуетились трутни. Загудел улей, — произносит, насвистывая и двигая через стол айпод.

Терентий Дмитриевич машинально принимает гаджет и читает название статьи городского сайта: «Приходько требует ввести мораторий[1] на продажу Припортового».

— Твою ж налево… — выдыхает сипло.

— Мне нужен этот город, папа. И я его возьму.

* * *

— Ничего не получается, Паша. Терентий не дал мне и слова сказать. Выпроводил. Нет, для начала еще и возмущение разыграл, мол, как я только посмел предположить такое! И все в присутствии чертового юриста, без него даже принимать меня не хотел. Выставил жалким кретином перед своими людьми, — смачно сплевывает на каменную кладку. Тянется в карман за сигаретами. Прикуривает, оглядываясь на натирающего лобовое стекло водителя. Продолжает, отрывисто затягиваясь. — Ты знаешь, я не гордый. Если нужно, с калачами к самому дьяволу пойду. Но тут, с*ка, зря марался. Гребаные моралисты!

— Моралисты? С двойными стандартами, как показывают последние события. Строят из себя… А на деле, как все!

— Сам в шоке.

Ни один из них не обращает внимания на приглушенный раскат государственного гимна, доносящийся из салона автомобиля, пока водитель не открывает дверь и не достает телефон.

— Кто? Витя, кто? — нервно интересуется Приходько, делая несколько шагов к машине.

— Супруга. Ваша. Светлана Леонидовна.

Махнув рукой, позволяет разочарованию отразиться на лице. Водитель понятливо кивает и отбивает вызов.

— Вот скажи, что за жизнь? Мало того, что эти сволочи вломились в нее без стука, так еще Светка лезет в душу со своими вопросами: «Что-то случилось?», «На работе какие-то проблемы?», «Я могу чем-нибудь помочь?», — зло передразнивает мягкий голос жены. Сплевывает под ноги. — Да, говорю, уйти к Титову и довести его до кондрашки, как меня!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Исаев молчит.

— Ну, слушай, Паша, сил нет! Хоть домой не возвращайся. Сначала ее мамаша двадцать пять лет кишки мотала, а как Богу душу отдала, эта дура, видать, решила занять вакантное место, — нервно выдыхает. Похлопывая Павла по плечу, замечает: — Как тебе с Ольгой повезло. Разумная, трезво мыслящая, умеренная в эмоциях…