Читаем без скачивания Верлиока - Вениамин Каверин

Вася смутился, хотя свидетелем этого случая был только Кот, который долго в недоумении хлопал глазами. Хлопала бы, без сомнения, и Шотландская Роза, если бы у нее были глаза. Не зная, как поступить, Вася стал поливать другие цветы, и вода бежала и бежала, как из родника, не останавливаясь и даже начиная еле слышно лепетать, бормотать... Словом, ничего больше не оставалось, как поставить полную лейку на пол и подумать, стоит ли рассказать об этом Платону Платоновичу или нет.

- Пожалуй, не стоит, - наконец сказал он себе. - Тем более что поливкой цветов занимается Ольга Ипатьевна, а ведь у нее лейка до сих пор никогда не превращалась в родник.

И жизнь пошла своим чередом.

в которой автор представляет читателям Иву в квадрате и (в приложении) ее рассказ, опубликованный в семейной стенной газете

Ученые, занимавшиеся историей их первого знакомства, расходятся в решении вопроса, когда оно состоялось. Что касается меня, то я ни минуты не сомневаюсь в том, что впервые они встретились на снежной горе, с которой Вася не решился бы съехать, если бы его не толкнули в спину. Он не попал в проложенную лыжню, покатился по нетронутому снегу и не только упал, но завяз в сугробе и выбрался только потому, что кто-то протянул ему руку.

Высокая девочка в лыжном костюме стояла перед ним и смотрела, как он молча расстегивал крепления и снимал лыжи.

- Это ты меня толкнула?

- Не толкнула, а подтолкнула.

- Зачем?

- А мне было интересно, струсишь ты или нет.

Вася помолчал.

- На первый взгляд ты, пожалуй, не очень глупа, - задумчиво сказал он. Хотя все-таки, кажется, глуповата. Я действительно боялся, но гораздо проще было спросить меня: "Боишься?" И я бы честно ответил: "Да". А потом все-таки съехал бы, потому что, когда я вижу девочек, мне почему-то хочется перед ними покрасоваться.

- Ах, так? - немного покраснев, с иронией спросила девочка. - Почему-то? А ты, случайно, не дебил?

- Что такое дебил?

- А это у которых в голове не того, - быстро ответила девочка, покрутив у виска указательным пальцем.

- Кажется, нет. Напротив, я думаю, что у тебя в голове не того, если толкаешь человека с горки, надеясь таким образом узнать, трус он или нет.

- Возможно. Но зато теперь ты сам можешь решить этот вопрос. Как тебя зовут?

- Вася. А тебя?

- Ива в квадрате. Догадался?

- Подумаешь, задача, - сказал Вася. - Ива Иванова.

- Молодец. Если бы я знала, что ты такой умный, я бы не стала тебя толкать. Возможно, что ты даже смелый парень. Хочешь попробовать еще раз? Ведь, в сущности, это не гора, а горка. До Канченджанги ей далеко, не говоря уж о Джомолунгме.

Вася молча затянул крепления и стал подниматься, стараясь подражать Иве, которая ловко ставила свои лыжи елочкой. Такие елочки были разбросаны по всей горе, которая как будто плыла куда-то в молочно-розовом тумане.

Рассказ Ивы, опубликованный

в семейной стенной газете

Он стоял на горе, и Чинук, решив, что у него не хватает смелости, подтолкнула его. Конечно, он застрял в сугробе, и она помогла ему выбраться. Разговор, состоявшийся между ними, нельзя назвать образцом вежливости, поскольку, подумав, он сказал:

- Дура.

- Я бы не сделала этого, если бы знала, что ты только третий день как ходишь на лыжах.

- Откуда ты знаешь, что третий?

- Ха-ха! Я вижу, что ты не в силах представить себе, на что способна Замбезари Чинук. Ее основной чертой является любопытство. Она уверена, что это движущая сила как истории, так и современности. Лишенный этого чувства, человек не стал бы изобретать колесо или иголку.

- Может быть, ты права, - ответил он, стараясь понравиться Чинук и чувствуя, что это ему не удается. - Но скажи, откуда взялось твое странное имя?

- В стране Вмепережкуа оно никому не кажется странным. Моего младшего брата, например, зовут Придсу-один.

Мальчик вздохнул и сказал:

- А меня, к сожалению, зовут просто Вася.

Он был рыжий, как свежепокрашенный каким-нибудь чудаком забор, ярко-голубые глаза его не без успеха подражали ясному зимнему небу.

- Да, у тебя скромное имя, - заметила Чинук. - Впрочем, Александра Македонского родители и друзья называли, без сомнения, просто Саша. Хочешь, я прочту тебе монолог из "Принцессы Турандот"?

Чинук сняла варежки, сунула их Васе и, гордо подняв голову, сложила руки на груди.

- Остановитесь! - властно сказала она. - Этот человек

...не будет мне супругом. Я хочу

Задать ему три новые загадки,

Назначив день. Мне слишком малый срок

Был дан...

Ну и так далее. Ты читал "Принцессу Турандот"?

- Нет. Я еще почти ничего не читал.

- Почему?

- Еще не знаю.

- Ну ладно, - холодно сказала Чинук. - Возможно, что ты даже смелый парень. Хочешь попробовать еще раз? Ведь это, в сущности, не гора, а горка. До Канченджанги ей далеко, не говоря уж о Джомолунгме.

в которой доказывается, что знаменитый Кот в сапогах в сравнении с Котом Филей был недалекий малый

- Прошло уже почти полгода после их первой встречи, - сказала Шотландская Роза. - А они еще не понимают ни себя, ни друг друга.

- Ах, боже мой, когда я слышу такой вздор, мне хочется заткнуть уши, возразил Кот. - С тех пор случилось так много, что они даже не узнали бы в лицо свою первую встречу. Она растаяла вместе с апрельским снегом.

- Но как ты думаешь, они уже назначают друг другу свидания?

- Почему бы и нет? Их сблизила, мне кажется, карта звездного неба. Все вечера они вместе с Платоном Платоновичем проводят у телескопа. Вася сожалеет, что не может по-своему переставить планеты, а Ива пишет стихи о падающих звездах.

- Кстати, что ты думаешь о ее стихах?

- Они похожи на нее, - ответил Кот. - Сразу видно, что она еще, как говорится, не устоялась. То прелестна, грациозна, умна. То обидчива, резка, нетерпелива. Впрочем, это как раз характерно для детей и поэтов.

- У меня плохая память, - заметила Шотландская Роза. - Но одно из ее стихотворений я запомнила наизусть. Мне нравится последняя строфа:

Пусть же клятву принимает

Мной зажженная звезда,

Карандашик вынимает

Из смешного никогда*.

* Стихотворение, как и все последующие, принадлежит Кате Кавериной.

- Ну и плохо, - сказал Кот. - Из "никогда" ничего нельзя вынуть. Ни карандашик, ни шариковую ручку.

- Ты не любишь поэзию?

- Нет, люблю. Но хорошую.

- У тебя холодный, скептически-трезвый ум, - с отвращением возразила Шотландская Роза. - И я больше никогда не буду говорить с тобой о поэзии. Вернемся к Иве. Мне кажется, что с Васей у нее будет много хлопот. Ведь она не может жить без неожиданностей. Все, что происходит на свете, для нее происходит в первый раз.

Кот засмеялся - вы никогда не замечали, что смеются и коты, а не только собаки?

- Ты забыла, как в его руках обыкновенная лейка превратилась в родник. Дело в том, что к его душевному складу присоединяется загадочная черта, которая убедительно доказывает, что в природе многое решительно сопротивляется любому объяснению.

- Ты слишком умен для кота, - с упреком сказала Шотландская Роза. - По меньшей мере для кота, который спит шестнадцать часов в сутки.

- Милый друг, во сне-то и приходят самые занятные мысли! Среди котов встречаются незаурядные философы - это убедительно доказал еще Эрнст Теодор Гофман. Что касается Васи, он просто еще стесняется своей способности совершать чудеса. Его мучает застенчивость, он краснеет - иногда без причины. Но это пройдет. Словом, не знаю, как ты, а я чувствую в нем вошебную волю.

- Волшебную?

- Да, - твердо сказал Филя. - Бывает воля сильная, непреклонная, неодолимая. Но все эти свойства скрестились в волшебной воле, которая давно перебралась из сказок в самую обыкновенную жизнь.

Шотландская Роза вздохнула.

- Так ты думаешь все-таки, что он влюбился в Иву?

- Мяу! - иронически рявкнул Кот. - По крайней мере, она ни минуты не сомневается в этом.

в которой с одного берега на другой перебрасывается соломенный мостик, а Ива получает последнее яблоко в одичавшем саду

Да, жизнь шла своим чередом, и если время от времени моя история приостанавливалась, так только потому, что Ива и Вася были слишком заняты, чтобы участвовать в ней. Не знаю уж, кто из них занимался усерднее. Очевидно, Ива, потому что Вася, к изумлению Платона Платоновича, схватывал с первого взгляда то, что другому мальчику в его возрасте стоило бы немалого труда.

Это произошло летом, когда они были свободны: Ива перешла в девятый класс, а Вася в десятый. Вокзал был Киевский, им хотелось когда-нибудь поехать вместе на юг. Свернутые бумажки с названиями станций лежали в Васиной кепке. Конечно, это придумала Ива, которой хотелось, чтобы их свидания не были похожи на все другие свидания в мире. Она обрадовалась, вытянув Кутуары.