Читаем без скачивания Стихотворения - Михаил Лермонтов

К Нине

(Из Шиллера)[17]

Ах! сокрылась в мрак ненастныйСчастья прошлого мечта!..По одной звезде прекраснойМлею, бедный сирота.Но как блеск звезды моей,Ложно счастье прежних дней.Пусть навек с златым мечтаньем,Пусть тебе глаза закрыть,Сохраню тебя страданьем:Ты для сердца будешь жить.Но, увы! ты любишь свет:И любви моей как нет!Может ли любви страданье,Нина! некогда пройти?Бури света волнованьеЧувств горячих унести?Иль умрет небесный жар,Как земли ничтожный дар?..

К N. N.

Ты не хотел! но скоро волю рока[18]Узнаешь ты и в бездну упадешь;Проколет грудь раскаяния нож.Предстану я без горького упрека,Но ты тогда совсем мой взор поймешь;Но он тебе, как меч, как яд, опасен;Захочешь ты проступку вновь помочь;Нет, поздно, друг, твой будет труд напрасен:Обратно взор тебя отгонит прочь!..Я оттолкну униженную руку,Я вспомню дружбу нашу как во сне;Никто со мной делить не будет скуку;Таких друзей не надо больше мне;Ты хладен был, когда я зрел несчастьеИли удар печальной клеветы;Но придет час: и будешь в горе ты,И не пробудится в душе моей участье!..

Наполеон

Где бьет волна о брег высокой,[19]Где дикий памятник небрежно положен,В сырой земле и в яме неглубокой —Там спит герой, друзья! — Наполеон!..Вещают так: и камень одинокой,И дуб возвышенный, и волн прибрежных стон!..

Но вот полночь свинцовый свой покровПо сводам неба распустила,И влагу дремлющих валовС могилой тихою Диана осребрила.Над ней сюда пришел мечтатьПевец возвышенный, но юный;Воспоминания стараясь пробуждать,Он арфу взял, запел, ударил в струны…

«Не ты ли, островок уединенный,Свидетелем был чистых днейГероя дивного? Не здесь ли звук мечейГремел, носился глас его священный?Нет! рок хотел отсюда удалитьИ честолюбие, и кровь, и гул военный;А твой удел благословенный:Принять изгнанника и прах его хранить!

Зачем он так за славою гонялся?Для чести счастье презирал?С невинными народами сражался?И скипетром стальным короны разбивал?Зачем шутил граждан спокойных кровью,Презрел и дружбой и любовьюИ пред творцом не трепетал?..

Ему, погибельно войною принужденный,Почти весь свет кричал: ура!При визге бурного ядраУже он был готов — но… воин дерзновенный!..Творец смешал неколебимый ум,Ты побежден московскими стенами…Бежал!.. и скрыл за дальними морямиСледы печальные твоих высоких дум.· · · · · ·Огнем снедаем угрызений,Ты здесь безвременно погас:Покоен ты; и в тихий утра час,Как над тобой порхнет зефир весенний,Безвестный гость, дубравный соловей,Порою издает томительные звуки,В них слышны: слава прежних дней,И голос нег, и голос муки!..Когда уже едва свет дневный отраженКристальною играющей волноюИ гаснет день: усталою стопоюИдет рыбак брегов на тихий склон,Несведущий, безмолвно попирает,Таща изорванную сеть,Ту землю, где твой прах забытый истлевает,Не перестав простую песню петь…»· · · · · ·Вдруг!.. ветерок… луна за тучи забежала…Умолк певец. Струится в жилах хлад;Он тайным ужасом объят…И струны лопнули… и тень ему предстала:«Умолкни, о певец! — спеши отсюда прочь, —С хвалой иль язвою упрека:Мне все равно; в могиле вечно ночь.Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока!Пускай историю страстейИ дел моих хранят далекие потомки:Я презрю песнопенья громки;Я выше и похвал, и славы, и людей!..»

Пан

(В древнем роде)[20]

Люблю, друзья, когда за речкой гаснет день,Укрывшися лесов в таинственную сень,Или под ветвями пустынныя рябины,Смотреть на синие, туманные равнины.Тогда приходит Пан с толпою пастухов;И пляшут вкруг меня на бархате лугов.Но чаще бог овец ко мне в уединеньеЯвляется, ведя святое вдохновенье:Главу рогатую ласкает легкий хмель,В одной руке его стакан, в другой свирель!Он учит петь меня; и я в тиши дубравыИграю и пою, не зная жажды славы.

Жалобы турка

(Письмо. К другу, иностранцу)[21]

Ты знал ли дикий край, под знойными лучами,Где рощи и луга поблекшие цветут?Где хитрость и беспечность злобе дань несут?Где сердце жителей волнуемо страстями?И где являются поройУмы и хладные и твердые, как камень?Но мощь их давится безвременной тоской,И рано гаснет в них добра спокойный пламень.Там рано жизнь тяжка бывает для людей,Там за утехами несется укоризна,Там стонет человек от рабства и цепей!..Друг! этот край… моя отчизна!

P. S.Ах! если ты меня поймешь,Прости свободные намеки;Пусть истину скрывает ложь:Что ж делать? — Все мы человеки!..

К N. ***

Не играй моей тоской,[22]И холодной и немой.Для меня бывает время:Как о прошлом вспомню я,Сердце (бог тому судья)Жмет неведомое бремя!..Я хладею и горю,Сам с собою говорю;Внемлю смертному напеву;Я гляжу на бег реки,На удар моей руки,На поверженную деву!Я ищу в ее глазах,В изменившихся чертах,Искру муки, угрызенья;Но напрасно! злобный рокНачертать сего не мог,Чтоб мое спокоить мщенье!

Черкешенка

Врубель. Восточная сюита

Я видел вас: холмы и нивы,Разнообразных гор кусты,Природы дикой красоты,Степей глухих народ счастливыйИ нравы тихой простоты!

Но там, где Терек протекает,Черкешенку я увидал, —Взор девы сердце приковал;И мысль невольно улетаетБродить средь милых, дальных скал…

Так дух раскаяния, звукиПослышав райские, летитУзреть еще небесный вид:Так стон любви, страстей и мукиДо гроба в памяти звучит.

Ответ

Кто муки знал когда-нибудьИ чьи к любви закрылись вежды,Того от страха и надеждыВторично не забьется грудь.Он любит мрак уединенья.Он больше незнаком с слезой,Пред ним исчезли упоеньяМечты бесплодной и пустой.Он чувств лишен: так пень лесной,Постигнут молньей, догорает,Погас — и скрылся жизни сок,Он мертвых ветвей не питает, —На нем печать оставил рок.

Два сокола

Степь, синея, расстилаласьБлиз Азовских берегов;Запад гас, и ночь спускалась;Вихрь скользил между холмов.И, тряхнувшись, в поле дикомСерый сокол тихо сел;И к нему с ответным крикомБрат стрелою прилетел.«Братец, братец, что ты видел?Расскажи мне поскорей».«Ах, я свет возненавиделИ безжалостных людей».«Что ж ты видел там худого?»«Кучу каменных сердец:Деве смех тоска милого,Для детей тиран отец.Девы мукой слез правдивыхВеселятся как игрой;И у ног самолюбивыхГибнут юноши толпой!..Братец, братец! ты что ж видел?Расскажи мне поскорей!»«Свет и я возненавиделИ изменчивых людей.Ношею обманов скрытыхЮность там удручена,Вспоминаний ядовитыхСтарость мрачная полна.Гордость, верь ты мне, прекраснойЗабывается порой;Но измена девы страстнойНож для сердца вековой!..»

Грузинская песня

Жила грузинка молодая,[23]В гареме душном увядая;Случилось раз:Из черных глазАлмаз любви, печали сын,Скатился:Ах, ею старый армянинГордился!..Вокруг нее кристалл, рубины;Но как не плакать от кручиныУ старика?Его рука Ласкает деву всякий день:И что же? —Скрываются красы как тень.О боже!..Он опасается измены.Его высоки, крепки стены;Но все любовьПрезрела.ВновьРумянец на щеках живойЯвился.И перл между ресниц поройНе бился…Но армянин открыл коварность,Измену и неблагодарностьКак перенесть!Досада, месть,Впервые вас он только самИзведал!И труп преступницы волнамОн предал.

Мой демон

Врубель. Голова демона

Собранье зол его стихия.[24]Носясь меж дымных облаков,Он любит бури роковые,И пену рек, и шум дубров.Меж листьев желтых, облетевших,Стоит его недвижный трон;На нем, средь ветров онемевших,Сидит уныл и мрачен он.Он недоверчивость вселяет,Он презрел чистую любовь,Он все моленья отвергает,Он равнодушно видит кровьИ звук высоких ощущенийОн давит голосом страстей,И муза кротких вдохновенийСтрашится неземных очей.

Жена Севера