Читаем без скачивания Моё настоящее имя. Истории с биографией - Людмила Евгеньевна Улицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
вытащил длинную фарфоровую коробочку
в которой лежали тонкие железочки
поковырялся с ними и положил починенные часы на то же место
только трещинку на стекле не смог убрать
я проснулась – часы тикали
дед-то считался слепым
и я поняла как он всех обманывает
и потрясена была не столько ожившими часами
сколько вскрывшимся обманом:
деда, так ты не слепой
Аминь
я смутно знаю что будет потом —
немного моего “я” сохранится
но только лучшая отредактированная часть
остальное вычистится и отлетит как пыль
а внешне я останусь на себя прежнюю похожей
но тоже отредактированной
знаю что останется детское выражение лица
которое долго чуть ли не до конца на мне лежало
и руки кисти останутся
и свобода движения которая
только к старости во мне проснулась
обычно бывает наоборот
но меня неуклюжесть всяческая покидала с годами
как покидает меня теперь память на то
что произошло недавно
и по мере ее растворения улучшается слух
но только на музыку которую к старости стала слышать
а детские и женские высокие голоса хуже
всего воспринимаю
внук лаврик звонит каждый вечер
и писк его голоса не очень мне внятен
а может быть, без хронологии…
Прогулка в Тимирязевке
вот так отложив перо
от клавишей оторвавши пальцы
оставив узор как есть
зажатым в двойные пяльцы
увидеть вдруг под собой мир
как космонавт Гагарин былой кумир…
душа не говорит словами ни с кем
ни с вами и ни с нами
лишь оговорками и снами
ведет свой тайный разговор
и всё про вздор про вздор про вздор
посылают еще сигнал который не понимаешь
и шлют еще повтор повтор
но стоит забор
через который ничего не перекидаешь…
доброе утро медленное как забытый сон
складываю буквы в слова
варю андрею суп
пишу письмо ем и пью
слова и слова до вечера
в перерывах смотрю на клен из спальни
и на липу из кабинета
от десяти до двенадцати одолевает слабость
потом до двух тутуола или хаджимурат
сон нейдет до четырех
считаю от одного до ста и обратно
сны важнее яви но не запоминаются
и снова доброе утро медленное как забытый сон
складываю буквы…
вот такие дорожные наблюдения —
прошла пять километров всего-то
вся страна тимирязевка
валежник сухостой гнилые пни
днем комарья тучи
вечером светляков огни
так было всегда —
прекрасные мы и злые они
в одном котле в одном говне
эти меньшие братки качаются в тимирязевке
а старшие братки живут на кипре у моря
где пирс чист и воздух душист
там кагебист здесь кагебист
в тимирязевке гниет палый лист
поваленные стволы беспризор безнадзор
кроты выглядывают из нор
это родина моя мой позор
тот гавел у которого не кадиллак самокат
а у кого кадиллак – скорей всего вор и кат
сложена как венера толстовата на наш вкус
ей бы сесть на диету гимнастический курс
для похудания спортивный контроль
сбросить вес доволен будет гермес
* * *
пришел денег одолжить захарка
сын юры моего покойного первого мужа
умершего в тридцать шесть лет
но я от него ушла лет за десять до его смерти
захарка мой крестник а юра крестился незадолго до смерти
мы были тогда в плену христианства
не могу сказать что очень сладком но притягательном
в двадцатые годы прошлого века
дети интеллигентных родителей
так точно вступали в комсомол
до беспартийности надо было дорасти
сколько-то лет тому назад иду по двору с катей
а навстречу люда
говорю знакомьтесь
это катя вторая жена моего первого мужа
а это люда пятая жена моего второго мужа
такая открылась формула в восьмидесятых
наши родители разводились иначе – насмерть
раннее утро в постели
сладкие часы никуда не спешу
карантинная свобода от дел
домоседство
но болит сердце по утрам
и днем болит тоже
но не замечаю по занятости
решила было все органы лечить
а сердце не лечить
потому что от сердца смерть быстрая
но я не предполагала что оно будет
так долго и нудно болеть
думала – раз и все
так нет ведь
никакой хронологии она закончилась окончательно
* * *
жизнь как круглое озеро
и все его берега одновременны
или как пуля пролетевшая
почти весь свой путь
и траектория клонится вниз вниз
а потом – бабах! – взрыв
* * *
иногда читать почти так же приятно как писать
сегодня экзотическое чтение —
два рассказа шолохова
юра фрейдин сказал что он хороший писатель
наверное
но больше не хочу про казаков и казачью жизнь
пожалуйста набокова в крайнем случае бунина
антропологию очень люблю
но про масаев тунгусов и австралопитеков
а не про казаков
они слишком близко громко и погромно
и тихий дон перечитывать не буду
много ему с его казаками чести
а вчера позвонил никита и сказал что юра фрейдин умер
он мой ровесник девять дней разница в возрасте
и женечка колесникова умерла в тот же день – ей было тридцать четыре
бабушка умерла хорошо в восемьдесят восемь лет
болела всего месяц наш семейный рак
мы с дядей витей попеременно сидели с ней
я днями а он ночами
в июне это было – ей принесли клубнику
и она сказала какая я счастливая мне старухе
дети приносят клубнику в июне
умерла дома отвезли в морг
а в гробу она лежала с приоткрытыми глазами
и с ужасно сшитыми темной ниткой губами
на вздохе умерла рот открыв
она была прекрасна в жизни
с неизменным и точным чувством
собственного достоинства
Аминь
коронавирус подвигается к нам
и последствия его непредсказуемы
и в любом случае никакого блага не принесет
но возможно выживший остаток
выйдет благоизменившимся (неологизм?)
будущее непредсказуемо как и прошлое
из которого мы сами отбираем что хотим
а чего не хотим отбрасываем
под утро полу-приснилось полу-пришло в голову
что надо
