Читаем без скачивания Приключения-91 - Виталий Гладкий

— Серега, шеф ждет, — напоминает мне Баранкин, постукивая ногтем по циферблату часов.

— Готов к труду и обороне, — уныло отвечаю и нехотя отправляюсь на свидание с Палычем.

Палыч сегодня непривычно хмур, смотрит на меня исподлобья. Ему давно пора на пенсию, но, слава Богу, новое начальство, не в пример прежнему, не спешит расставаться с Палычем, чтобы заполнить вакантное место своим человеком. Палыч — «зубр» уголовного розыска. Дока, каких поискать. Знает всех и вся. Работать с ним — одно удовольствие. Ходячая энциклопедия уголовного мира и его окрестностей.

— Кх, кх... — прокашливается Палыч. — Поедешь... э-э... в ресторан «Дубок». Знаешь?

Палыч немногословен, в общем — не оратор; свои мысли вслух он формулирует с трудом, будто выдавливая слова.

— А как же, конечно, знаю, — отвечаю я быстрее, чем следовало бы.

Палыч с подозрением смотрит на меня поверх очков с толстыми линзами. Горячительных напитков он не принимает совершенно, поэтому подчиненных на сей счет держит в жесткой узде.

— Живу я там, неподалеку, — делая невинные глаза, тороплюсь объяснить.

— А-а... Ну да... — Палыч, кряхтя, устраиваете. — поудобней и продолжает: — В общем... э-э... убийство. Займешься ты...

— Товарищ полковник! — прерываю я его занудную тираду. — Почему я? У меня на шее четыре незаконченных дела висят. И потом, с какой стати этим убийством должны заниматься мы? Это ведь территория Александровского РОВД. Вот пусть и... А то все на нас валят.

— Б-будешь ты... — твердо чеканит Палыч, и я сникаю.

Если он еще и заикаться начал, значит, дело весьма серьезное и моя кандидатура стоит в списке под номером первым.

— Дела передашь... э-э... Баранкину.

Вот это уже новость! Такое мне не приходилось слышать никогда. Интересно, кого это там прихлопнули? Видать, фигура...

— Дело на контроле у генерала...

Эка невидаль. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Контроль так контроль. В угрозыске я уже не новичок, подконтрольные дела мне приходилось расследовать не раз. Но Палыч, по-моему, что-то недоговаривает... Или мне показалось?..

— Можно идти, товарищ подполковник? — подчеркнуто официально обращаюсь к Палычу.

Тот молчит, на меня не глядит, шевелит беззвучно губами. Ну говори же, говори, старый хрыч! Мямля...

— Ты там смотри... поосторожней... Не наломай дров... — выдавливает наконец шеф. — Если что... э-э... приходи, посоветуемся....

Ухожу со смутным чувством тревоги. Да уж, денек начинается славно...

В «Дубке» похоронная тишь. Все ходят едва не на цыпочках, говорят шепотом, почему-то жмутся поближе к стенкам. Следователь прокуратуры мне знаком. Иван Савельевич, добродушный увалень в годах. Звезд с неба не хватает, но свое дело знает туго.

— Ну? — спрашиваю, пожимая его пухлую лапищу.

— Дви диркы в голови, — басит он.

Ивана Савельича года два назад перевели в наш город с Западной Украины, с русским языком он не совсем в ладах и нередко, забываясь, шпарит на своем родном.

Он водит меня по ресторанным закоулкам, показывает полуподвал с вынутой оконной решеткой.

— Профессиональная работа. Следов нэма... — осторожно сообщает он мне эту «потрясающую» новость.

Что работал «профи», мне и так ясно. Все продумано до мелочей. И только один вопрос вертится у меня на кончике языка, но отчего-то боюсь задать его.

Впрочем, все равно нужно:

— Личность убитого установлена?

— А что ее устанавливать? Тебя разве не проинформировали?

Я выразительно пожимаю плечами и наблюдаю за реакцией Ивана Савельевича. Он явно обескуражен, но с присущей хохлам хитринкой делает простодушную мину и говорит небрежно:

— Та якыйсь Лукашов... Геннадий Валерьянович...

Ох, Иван Савельевич, Иван Савельевич... И чего это ты, старый лис, под придурка решил сыграть? Можно подумать, тебе был неизвестен Лукашов, глава треста ресторанов и столовых, депутат, орденоносец и прочая... И если до этого во мне теплилась скромная надежда, что убит какой-нибудь урка в законе — не поделили чего, свели счеты, дело привычное, не из ряда вон выходящее, — то теперь я вдруг осознал, какую свинью подложил мне наш Палыч. Ах ты, старый хрен! А Иван Савельич, между прочим, глазом косит, просекает мои душевные коллизии.

— Ну что же, Лукашов так Лукашов, — спокойно встречаю любопытный взгляд следователя.

Иван Савельевич, дорогой ты мой, а ведь и твоя душа не на месте. Тебя, похоже, «подставили». Но с тобой ладно, это ваши прокурорские делишки, но вот меня зачем?

— Ничего, распутаем, — эдак бодренько говорю я Ивану Савельевичу. Вместе распутаем, — подчеркиваю. — Я рад, что мне придется работать именно с вами...

Увы, ответной радости прочитать на широком лице Ивана Савельевича не могу. Я ему прощаю, не во мне причина.

— Я тут кой-кого поспрашувов... — Иван Савельевич сокрушенно качает головой.

Понятно. Чего и следовало ожидать. Героев-добровольцев в наше время среди свидетелей найти трудно, а в ресторане — тем паче: нюх на «жареное» у ресторанно-торговых работников отменный.

— Нужно допросить тех, кто был с Лукашовым... — осторожно намекаю я.

— Они здесь.

Это уже обнадеживает. Больше всего я боялся, что Лукашов ужинал с чинами высокого ранга. А к ним подступиться не так просто.

Опрос свидетелей меня вымотал дальше некуда. Все оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал. Ну на кой ляд Лукашов поперся туда, где его знает каждая собака? Почему не закрылся в отдельном банкетном зальчике, отделанном в стиле шик-модерн, для особо важных гостей? Кстати, стол был накрыт на шесть персон, так приказал Лукашов. Кого он ждал? И наконец, два его собутыльника, Руслан Коберов и Борис Заскокин. Что было общего между влиятельным чиновником Лукашовым и двумя этими мордоворотами, которые являлись членами торгово-закупочного кооператива «Свет»?

Вопросы, вопросы... Девиц, напуганных до полусмерти, которые плели черт знает что, мы не стали долго задерживать. А вот Коберова и Заскокина мы с Иваном Савельевичем попытались «прокачать» на всю катушку. Но не тут-то было: держались они уверенно, солидно, даже с наглецой. На вопрос, каким образом очутились за одним столом с Лукашовым, отвечали как по писаному: дело случая, оказались свободные места. Явная ложь, и они знали, что нам это известно, но в протоколе опроса пришлось записать их показания именно в таком виде. А как бы мне хотелось вернуть время вспять и поговорить с ними сразу после убийства! Увы...

Когда мы с Иваном Савельевичем остались одни, он сокрушенно покачал головой:

— Цэ гиблэ дило...

— Но работать надо.

— А як же.

И такой у него в это время был несчастный вид, что мне стало его искренне жаль. А себя? Если честно, то тогда я об этом не задумывался, хотя стоило бы...