Читаем без скачивания Мы живём на границе - Олег Верещагин

В принципе, Глеб по распорядку был свободен до полдника, до пяти часов. По тому же распорядку сейчас были теоретические занятия и, выглянув наружу, Глеб не удивился, обнаружив почти всех ребят под навесом на скамейках. Решив, что в палатке делать в общем-то нечего, Глеб оделся и направился к своим.

Что странно, Сергей тоже был здесь. Правда, он не сидел – хотя места свободные были – а стоял, прислонившись к одному из опорных столбов навеса и скрестив руки на груди. Глеб ему кивнул на ходу – Сергей словно бы подумал и тоже кивнул.

Подошли и расселись девчонки. С ними под аккомпанемент шуток прибыл Мирослав.

– Выспался? – поприветствовал он друга. – Чего сегодня читают?

– Знать не знаю,- пожал плечами Глеб. Кто-то ответил:

– Стрелковое оружие.

– Во, зачем? – удивился Глеб. Мирослав пошевелил пушистыми бровями – он тоже был удивлен. На ведшихся в школе Святоиконниковой станицы уроках военного дела, обязательных для всех с седьмого класса, давно уже были досконально изучены все семейство "Калашниковых" – от охотничьего дробовика до экзотичного ОЦ-14 с магазином позади спуска, снайперская винтовка Драгунова, пистолеты нескольких образцов… Тут, в лагере, за две недели на стрельбы ездили четырежды… Но выразить свое удивление в вопросах друзья не успели – дежурный подал команду, казачата вскочили, застыв возле скамеек. Под навес вошел и встал у стола Скиба. На плотно подогнанные доски он положил кожаный чехол, взмахом руки прервал рапорт (он никогда их не дослушивал до конца, как заметил Глеб) и, бросив "вольно, садитесь", вжикнул молнией чехла. Глазам присутствующих предстала хорошо знакомая, хотя ранее, никогда не виденная "вживую" винтовка – с пухлым кожухом, высоким стояком мушки, трапецией рукоятки и изящным прямым прикладом. "Эм шестнадцать… эм шестнадцать…" – пошло по скамьям и стихло, когда войсковой старшина громко сказал:

– Да, это М16А2, основная модель, состоящая на вооружении армии США и многих других стран… Сегодня мы с вами немного поговорим – начнем говорить – об оружии наших противников…

– Разрешите вопрос, господин войсковой старшина, – Вовка Брязга поднял руку, Скиба кивнул: – Разве США – наш противник? Мы ведь вместе…

– Хороший вопрос… – Скиба усмехнулся. – Ладно, пара минут на него. Божьей милостью Император Александр Третий Миротворец сказал как-то, что у России два союзника – армия и флот. Никаких "вместе" между государствами быть не может. Они могут объединяться и ссориться, торговать и воевать, мириться и устраивать Олимпиады – но при этом всегда были, есть и будут каждое само по себе. Можно с кем-то быть ближе, с кем-то дальше, но "вместе'' можно оказаться только со своими соотечественниками. Даже если кто-то из государств уверяет Россию в дружбе – это всего лишь трюк, означающий просто, что от нас нужны солдаты, нефть, земля или еще что-то. Верить этому – глупо, если ты просто человек, преступно – если ты управляешь страной. Тот, кто называл себя другом – завтра может легко стать врагом.

– Вы считаете, что будет война?- спросил не по форме кто-то из девчонок. им такое спускали. Скиба удивленно посмотрел в ту сторону:

~ Как это "будет"? Война идет всегда.

– Ой, нет, я не про это… – говорившая, примолкла, потом сформулировала яснее: – Большая, как Великая Отечественная.

– Конечно, – обыденно согласился Скиба. – Это всего лишь закон истории. Слышали слово "циклично"? – вокруг погудели согласно. – Вот и большие войны происходят циклично… Это вовсе не потому, – Скиба погладил усы сгибом большого пальца, – что, как стонут некоторые, человек зол или глуп. Он не глупый и не злой. Причин у войн масса и все они объективные. Рождаемость, нехватка воды, истощение земли, – Скиба загибал пальцы, – религиозные доктрины… Поэтому большие войны будут происходить так же циклично, как циклично топятся в море лемминги – слышали про такое[7]? И выход тут только один: сделать так, чтобы человечество вышло в космос на поиски новых миров. Но это опасно для тех, кто сделал эту винтовку, – он подбросил в руках М16, – потому что неизвестно, как захотят жить выбравшиеся в иные миры люди. Вдруг не по демократическим правилам? Может, они царя захотят, или совет племен? – по рядам пробежал смех. – А что смешного? Я и не шучу… Вот и остается "обустраивать жизнь", по одежке протягивать ножки вместо того, чтобы сшить другую – вырос ребенок, штаны малы стали, так можно ему ноги по колено отрубить… – снова смех, и снова Скиба всех одернул: – Опять не шучу. Вот эту штучку изобрели, чтобы других учить, как жить… И в процессе исторического развития мира может случиться так, что она к вам в руки попадет, а что с ней делать – вы и не знаете, поэтому давайте учиться. Итак…

…Дождь перестал во время лекции, почти сразу выглянуло солнце, очистилось небо и начала бешеными темпами сохнуть земля. После уже близкого полдника намечались спортивные игры, но вынырнувший, как чертик из шкатулки, Лукаш объявил:

– Сегодня ночью конное патрулирование – Семага, Авилов, Микич, Баразов, готовьтесь.

Вообще-то Глеб ничего против конного патрулирования не имел, но по уже усвоенной привычке "старого солдата" – жаловаться всегда и на все – вздохнул:

– Доля казачья, блин…

Предполагалось, что Лукаш не слышит, но он заметил:

– Казак изначально доброволец. Это остальные могут рассуждать о доле и недоле, а раз уж угораздило родиться казаком…

– То терпи, – заключил сидевший верхом на турнике Володька Баразов. Глеб посмотрел на него снизу вверх и сказал, оттопырив губу:

– Ты вообще молчи, лицо кавказской национальности.

Рыжий, как огонь, Володька выкатил глаза, схватился за рукоять воображаемого кинжала и зловеще сказал, чуть не упав с перекладины:

– Кыровний мэст будэт, да? Ты мнэ аскарбыл, вах?!

– Это ты с каким акцентом?- поинтересовался Мирослав. Володька завопил скандально, предусмотрительно подбирая ноги:

– Понаехали сюда разные сербы! Без них жили и дальше бы жили! Мигранты, на … ой!!!

– Слезай и иди готовиться, коренной житель, – Лукаш невозмутимо сунул за голенище сапога нагайку, рукоятью которой невежливо ткнул Володьку в зад. Вообще-то неразлучная четверка с улицы Прудниковской в самом деле представляла собой странноватое сообщество. Глеб Семага и Петька Авилов были "коренные" святоиконниковцы, чьи предки жили тут чуть ли не с семнадцатого века, хотя внешне Глеб больше походил не на казака, а на парня из средней полосы России – высокий, светло-русый и сероглазый в противоположность коренастому и смуглому Петьке, щеголявшему роскошным темным чубом. Баразовы перебрались сюда в первой половине девяностых из охваченной войной Южной Осетии, а их средний сын Володька внешне скорей смахивал на "истинного арийца" – он был рыжий, голубоглазый и по характеру (если не придуривался) куда флегматичней своих русских друзей. А уже осенью 99-го судьба закинула в эти места бывшего офицера югославской армии Микича со всей семьей. Тогда, шесть лет назад, "старожилы Прудниковской улицы" для начала здорово отколотили тонколицего черноволосого пацана с большими, словно с иконы, синими глазищами и смешным именем "Мирослав". Тот не стал жаловаться и вздул обидчиков по одиночке, пользуясь отцовскими уроками, после чего ребята стали дружить вчетвером, являя собой типично казачий коллектив – ведь всем известно, что – первоначально в казаках были не только русские и украинцы, но и поляки, татары, ногайцы, калмыки, кавказцы, немцы, французы и вообще черт знает кто. В том числе и немало сербов…

…Глеб уже собирался отправиться в палатку, когда его перехватила Любка Запольская. Придерживая его для верности за рукав, она с безразличным любопытством спросила:

– А кто этот новенький, Глебка?

Глеб мысленно передернулся. Он терпеть не мог, когда его называли "Глебкой" Поэтому он практически так же безразлично отозвался:

– А, этот… Прынц датский. Ночью на белом жеребце прискакал, говорит – ищет Любовь. В смысле – девчонку с таким именем, ему в замке давно такая нужна – посуду мыть и ковры пылесосом чистить. Я ему про тебя сказал, он ночевать напросился…уйй, бо-она!

Последнее вырвалось у Глеба не столько от боли, сколько от неожиданности – Любка, выдернув из-за голенища высокого изящного сапога нагайку, ткнула мальчишку в солнечное и ушла, бросив через плечо:

– Трепло.

– Дура, блин… – пробормотал Глеб, потирая диафрагму. И обернулся – на плечо ему легла рука Лукаша. Вид у подъесаула был почему-то виноватый. Он пожевал ус и сказал негромко:

– Глебыч, тут такое дело… Сейчас этот ко мне подходил парнишка, ну, Сергей… Он с вами просится.

– Во, – Глеб заморгал. – Да мы что, в ночное, что ли, едем? У нас дело, а он не казак даже…

– Ну… – Лукаш развел руками. – Очень просится. Чего ему в лагере сидеть? Ты сам подумай…