Читаем без скачивания Ойла. Двенадцатая луна Земли - Александр Казанцев

Примерно через час странное, похожее на капсулу судёнышко было поднято на борт шхуны. Помощник капитана внимательно смотрел на спасённого человека. Но был ли он жив под плёнкой? Плёнка оказалась прозрачной частью капсулы. Когда прозрачный колпак стали поднимать, из-под него с шипением вырвался воздух. Давление в капсуле было выше. В ней была тёмная жидкость, в которой плавало маленькое тельце, словно покрытое рыбьей чешуёй.

— Это девочка, — сказал американец, — По всему видно — девочка! Не русских ли это дело? Сейчас они испытывают атомные бомбы в океане, никто не знает, на что они способны.

— Сусано… — повторил капитан по-японски.

Прибежала медсестра филиппинка: «О бедное дитя! Они убили тебя! Эти звери. Принесите ко мне в каюту, я постараюсь привести её в чувства». Через некоторое время несчастное существо извлекли из-под колпака и перенесли к медсестре. Там филиппинка занялась своей пациенткой. Потом пришла к шкиперу:

— Господин капитан, мне страшно вам сказать, но это особое существо. Это какой-то урод!

— Урод? — переспросил помощник.

— Да! У неё по шесть пальцев не только на руках, но и на ногах!

— Этого не может быть, — сказал японец.

— Но это так, убедитесь, господин, сами. Она лежит у меня на койке. Она дышит. Думаю, придёт в сознание.

Через два часа усилий филиппинки, когда шхуна уже подходила к Маниле, «девочка» открыла глаза, огромные, косо посаженные, краями приподнятые к вискам.

— Кто ты? — спросила филиппинка.

И вдруг услышала ответ:

— Я — Ойла.

— Она говорит по-нашему! — закричала медсестра.

Об этом доложили шкиперу. Он немедленно спустился.

— Вы говорили с ней по-тагальски?

— Но она поняла мой вопрос.

Шкипер спросил девочку, сначала по-английски:

— Кто вы?

— Я — Ойла. Я оттуда, — и она показала глазами на небо.

— Ну, ясно! Ну, ясно! Она тайно была запущена в космос. Только вот кем? — сказал стоявший тут же помощник шкипера.

— Откуда вы? — продолжал спрашивать, невольно перейдя на японский язык, шкипер.

— Издалека, — ответила та по-японски.

— Она говорит по-японски, боже мой! Кто похитил японку для того, чтобы провести такие чудовищные, зверские испытания! — воскликнул шкипер.

А филиппинка, в свою очередь, спросила:

— Ну откуда, оттуда, издалека?

— С Зейлы, — ответил филиппинке на её родном языке найдёныш.

— Откуда она знает наши языки? — спросила медсестра. Но шкипер, покачав головой, медленно ответил:

— Она не говорит. Она — телепатка, передаёт мысли, а они «звучат» на родном каждому из нас языке.

— Как вы догадались? — спросил помощник. Он не знал, что разговаривает с полковником Генерального Штаба бывшей Императорской Армии, который делает своё дело под видом шкипера шхуны.

— Необходимо в Маниле передать её властям и учёным, которые распознают, кто и что она, предложил помощник.

— Нет, — сказал шкипер, — это не по-морскому. Мы не можем отдавать на экзекуцию и испытания, найденного в море человека. Позаботьтесь о возвращении на прежний курс, а на тихоокеанском островке мы передадим её местным аборигенам и поручим выходить «девочку». Я думаю, что ей проще всего общаться с дикарями, а не с нами.

— И то верно. Лишь бы не попала к русским. Она может слишком много знать…

Так найденная в герметичной капсуле «девочка» была доставлена на тихоокеанский островок, где располагалась астрономическая лаборатория Джеймса Уоллера. Местные жители приняли её, как дар небесный и поклялись шкиперу выходить и оберегать от всяких опасностей.

Глава третья. Клинописные свидетельства.

Сквозь тьму тысячелетий проступаетминувшего загадочная даль.

Шхуна под филиппинским флагом, с маленьким шкипером-японцем на мостике снова шла к рыболовецкому порту филиппинского островка, арендованного Великобританией для высокогорной обсерватории. Триста ясных дней и ночей в году — мечта всех астрономов.

От посёлка и порта в гору вела крутая дорога. За ней, на противоположной стороне горы проглядывали заросли девственного леса. Джунгли, где по ночам блуждали злые огоньки, раздавалось рычание, крик настигнутой жертвы и начинался другой, первобытный мир. А над ним, на вершине горы, стояла обсерватория, где отважные астрономы заглядывали в неизмеримые дали пространства.

По этой дороге, Гоббс отвёз двух лондонских врачей вниз в порт, спешно вызванных им, из-за недомогания профессора Уоллера. Но, обследовав пациента, они ничего не сказали, и теперь всю дорогу ехали с озабоченными лицами. Только в порту, старший из них, профессор Корк сказал:

— Мы не хотели мешать вам в пути — вы были за рулём. А в обсерватории мы не говорили из-за этой женщины-уборщицы, владеющей английским языком, постоянно бывшей рядом. Надеюсь, вы поняли бы нас, если бы мы сказали, что мистеру Уоллеру грозит звезда самого страшного созвездия (название в русской транскрипции), но только здесь решаемся это сделать.

— Значит, речь идёт о созвездии Рака? — догадался Гоббс.

— Да. У профессора Уоллера злокачественная опухоль желудка, которую вместе с его частью нужно немедленно удалить. Я хирург, но здесь нет ни анестезиолога, ни инструментария, ни помощников… Словом, нужна бригада врачей. Я мог бы остаться здесь, однако мой младший коллега не уверен, что его заключения будет достаточно для отправки такой дорогой медицинской экспедиции. Ведь надо оборудовать в обсерватории операционную.

Шхуна подошла к причалу. Гоббс заметил на шхуне школьного товарища профессора Уоллера. Он знал его по фотографиям — известного французского археолога Анри Лота. С присущим французам непринуждённым изяществом, тот легко сбежал по брошенному трапу на берег. Чарльз Гоббс представил учёных друг другу.

— Как здоровье профессора Уоллера, — прежде всего спросил Анри Лот.

— Плохо, очень плохо, — ответил профессор Корк, — нужна срочная операция.

— Я работал в Африке, в Сахаре, заинтересовался находками в Месопотамии, но, узнав, что происходит с Джеймсом, примчался сюда, чтобы поддержать его.

— Мы будем признательны за такую помощь. Но есть ли у вас такое средство?

— Думаю, что наши последние находки, приоткрывающие завесу прошлого, помогут мне.

— Дай-то бог, — пожал руку Лоту профессор Корк.

Уже позже, сидя у постели больного, Анри Лот рассказывал Уоллеру о том, что Сахара, где на плоскогорье Тассили он производил свои археологические раскопки, пять — десять тысяч лет назад была цветущим краем. Ему удалось обнаружить наскальные изображения, которые заставили задуматься о многом.