Читаем без скачивания Мистерии и магия Севера - Фрейя Асвинн

Повесть о том, как я пришла к рунам (или, скорее, как руны пришли ко мне) начинается со времён моего раннего детства, когда я ещё жила в Голландии. Присутствие неких сил, которые я впоследствии определила бы как «оккультные», я впервые смутно осознала в четыре года. Одна из первых осознанных «оккультных» мыслей посетила меня, когда я бежала по улице, распахнув плащ и пытаясь поймать ветер, чтобы взлететь. Так играют многие дети, но вот что мне тогда пришло в голову: до чего же странно, что мне не удаётся оторваться от земли! Мне вдруг показалось, что моё тело слишком тяжёлое, и в тот момент я была совершенно убеждена, что у меня есть — или когда-то было — другое тело, способное летать. Нередко я словно бы знала, или, скорее, чувствовала заранее, что произойдёт какое-то событие — и оно действительно случалось. По большей части такие предчувствия касались всяких мелких происшествий; смертей и прочих серьёзных событий я никогда не предвидела. И тем не менее, было во мне что-то такое, что делало меня не такой, как все. Мои родители это заметили и попытались «выбить из меня дурь». Старшие братья тоже меня изводили и обижали, пока, наконец, в дело не вмешались власти. Состоялся суд, и меня передали под опеку тётушки. С того времени — с четырёхлетнего возраста — я жила попеременно то у тётушки, то снова у родителей.

К десяти годам у меня накопилось столько эмоциональных травм, что меня объявили «трудным ребёнком» и отдали в детский дом. Несколько раз меня переводили из одного приюта в другой, и так продолжалось до девятнадцати лет. Последнее из заведений, в которых мне довелось побывать, оказалось чуть ли не настоящей тюрьмой. В общей сложности я провела в заточении девять лет. Меня запирали в карцер; мне кололи ларгактил и другие наркотики; меня «учили жить» некомпетентные социальные работники; нередко я подвергалась и физическому насилию (на которое, впрочем, научилась отвечать, когда немного подросла!). К тому времени, когда меня наконец выпустили на свободу, я не получила никакого систематического образования, но зато успела неплохо познакомиться с тёмными сторонами жизни и стала убеждённой анархисткой. А ещё я умела читать и писать — и этого мне оказалось вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь и жить отныне своим умом. (Сейчас мне сорок восемь лет, и, оглядываясь назад, я понимаю, что весь этот нелёгкий опыт был для меня ничем иным, как наилучшим из возможных эквивалентов воинской подготовки, без которой я в дальнейшем не смогла бы исполнить свой вирд.) К счастью, даже в самых тяжёлых испытаниях мне всегда удавалось удерживаться на позиции стороннего наблюдателя, и эту способность я теперь считаю одним из главных своих достоинств. Я постоянно поддерживала связь с оккультными силами и чувствовала их покровительство, хотя в то время и не понимала, что они собой представляют.

Всего через два месяца самостоятельной жизни я вступила в местное спиритическое общество. Там меня обучили начаткам психометрии; кроме того, я начала изучать астрологию. В тот же период, в 1970 году, я встретилась с Джорджем — моим будущим мужем. Он был старше меня на двадцать один год и серьёзно интересовался рунами и музыкой Рихарда Вагнера. К сожалению, наша совместная жизнь оказалась недолгой. В 1972 году Джордж умер от рака желудка, и мне снова пришлось полагаться только на себя. Вскоре я обнаружила, что приверженцы спиритизма в большинстве своём далеко не так честны, как мне показалось на первый взгляд. После смерти моего мужа четверо спиритов из общества, в котором я состояла, «передали» мне от него четыре известия, полностью противоречившие друг другу. Я решила, что с меня хватит, и ушла.

Сама я медиумом не была — вопреки заявлениям других медиумов, утверждавших, что у меня будто бы есть «дар». Однако у меня волчье чутьё на всякий бред — и это очень мне пригодилось, когда я стала работать в технике сейта и спе (подробнее об этом я расскажу в главе, посвящённой женским мистериям). Следующее моё духовное приключение началось в 1972 году: я вступила в Орден розенкрейцеров (AMORC) и оставалась в его рядах семь лет. В этот период я заинтересовалась Алистером Кроули, но не нашла его книг в переводах, а потому решила выучить английский язык. Я стала заниматься по самоучителям и слушать лингафонные курсы в той же Британской библиотеке в Амстердаме, где вскоре начала изучать и труды Кроули. От мужа мне осталось в наследство немного денег, которые я вложила в образование более практического толка и со временем получила квалификацию врача-ортопеда.

К следующему шагу в своей жизни я готовилась несколько лет — с того самого дня, как в одном голландском журнале мне попалась статья о ведьмах и о Музее ведьм на острове Мэн. Я вырезала эту статью и спрятала её — тогда я ещё была «вся в себе»; по-моему, она хранилась у меня ещё лет пятнадцать. Прочитав её, я дала себе торжественную клятву, что рано или поздно я примкну к этой традиции. И в 1979 году я исполнила свой обет. В одной из книжных лавок в Амстердаме я нашла английскую книгу под названием «Языческие ритуалы». Я купила её и, не теряя времени, исполнила обряд посвящения. Расскажу, как я это сделала. В книге был описан ритуал посвящения Богине и Богу (абстрактным, не принадлежащим ни к какому конкретному пантеону), проводить который полагалось по меньшей мере вдвоём. Я работала одна; мой друг, с которым я жила в то время, не знал английского. Поэтому я записала реплики священнослужителя на магнитофонную плёнку, оставив паузы для своих ответов. Хотите верьте, хотите нет, — но это сработало. Вскоре я получила письмо из Теософского общества, в котором состояла заочно. Меня известили о том, что в Голландии пройдёт летняя конференция, в которой будет участвовать некий голландец, якобы посвящённый в тайны Ремесла [4]. Я пришла послушать его. Особого впечатления он на меня не произвёл, но это меня не смутило. В канун 1980 года, в новогоднюю ночь, я совершила ритуал воззвания к Богине и, так сказать, поставила ей ультиматум: либо она помогает мне найти путь к Ремеслу, либо я отказываюсь от своих намерений и примыкаю к движению Алисы Бейли (это «осовремененный» вариант теософского движения, оформившийся в 70-е годы).

Я понятия не имела, куда идти и что искать. Мои познания в английском языке ещё оставляли желать лучшего — но и это меня не остановило. Я отправилась в Англию. Я купила там дешёвую книжку под названием «Альтернативный Лондон» и нашла в ней адрес Максины Сандерс — верховной жрицы одного из английских ковенов [5]. Я пришла на собрание её группы, и там мне дали номер телефона её бывшего мужа, Алекса Сандерса, которого британская пресса когда-то подняла на щит как «короля ведьм». Я позвонила Алексу, и он сказал: «Приходите немедленно». Я пришла — но, увы, не застала его дома. Мне открыла дверь очередная его верховная жрица, Бетти. И от неё я узнала, что Алекс, оказывается, уже две недели ждёт гостей из Голландии: он получил на духовном плане известие о моём приезде. Насколько я поняла, это совпало по времени с тем самым ритуалом, который я провела в новогоднюю ночь. Спустя много лет, когда я уже активно работала в Рунической гильдии, мне встретился один человек, в прошлом состоявший в ковене Алекса Сандерса. Он рассказал мне, что на протяжении всего 1979 года — и вплоть до моего приезда в Лондон в начале 1980 года — Алекс разрабатывал германский ритуал в контексте своего направления Викки. Так и выяснилось, что Алекс «притянул» меня в Англию своими трудами в области германской магии. Именно с этой сфере мне и было предназначено работать, но сначала я должна была пройти посвящение в викканскую традицию, чтобы получить надлежащую подготовку (общество «Асатру» тогда ещё не обрело широкую известность). Однако в то время я ещё не интересовалась германской магией — более того, я даже не подозревала о её существовании! Когда один молодой человек в моём присутствии принялся разглагольствовать о Вотане и о том, как он в прошлой жизни был начальником нацистского концлагеря, я просто встала и вышла из комнаты (мои родители были активными участниками Сопротивления, и я ненавидела нацистов до глубины души).

Когда я наконец разыскала Алекса в каком-то пабе, он обнял меня и воскликнул: «Завтра вечером вы пройдёте посвящение». Я ушам своим не поверила! Но на следующий день к Алексу приехал Джим Беннетт, верховный жрец американского Общества Гарднера [6]. Вечером он провёл обряд посвящения, а на следующий день я попрощалась со своими новыми друзьями и направилась обратно в Голландию.

В десять часов вечера, когда с момента посвящения не прошло и суток, у меня внезапно началось менструальное кровотечение — самое ужасное, какое только было за всю мою жизнь, и на десять дней раньше срока. Тогда я испугалась, но теперь вспоминаю об этом со смехом — совершенно очевидно, что это было следствие обряда. Через два месяца, в марте, я снова приехала в Англию — на большую ежегодную конференцию по оккультизму. Там я познакомилась с человеком, которому предстояло стать моим спутником жизни на четырнадцать лет, — Лайонелом Хорнби. Он, в свою очередь, познакомил меня с очень надёжным ковеном, где объединились люди здравомыслящие и честные. А в июне 1981 года мы с Лайонелом основали свой ковен. Поначалу я чувствовала себя совершенно уютно в традиции Ремесла и с энтузиазмом занималась делами ковена, но спустя какое-то время меня стали мучить вопросы. Приверженцы Ремесла постоянно повторяли: «старые боги», «старая религия». Но что означали эти слова для меня лично — в свете моего происхождения? Викканцы работали в основном с богами греко-римского пантеона или, в крайнем случае, кельтского. Но я-то была голландкой! «Интересно, — подумала я, — а есть ли у нас свои боги?» И очень скоро выяснилось, что есть. Я поняла, что голландцы — северный народ, а это значит, что боги у них те же, что и у скандинавов и англосаксов: Водан, Донар, Фрейя и так далее. Я почувствовала, что эти имена обладают надо мною некой особой властью. И я принялась серьёзно исследовать свои религиозные корни — искать богов, которых я от всей души могла бы назвать «своими».