Читаем без скачивания Невидимки - Чак Паланик

Перенесемся на несколько дней назад в гостиную богатого особняка в Ванкувере. Комната отделана узорчатыми панелями красного дерева - витиеватыми леденцами в стиле рококо и мраморными плинтусами. Пол тоже мраморный. Из мрамора и камин. Он резной, весь в затейливых завитушках. Богатые дома, где живут пожилые люди, часто оформлены именно так.

В покрытых эмалью вазах живые, а не шелковые, лилии. А кремовые занавески на окнах - из натурального, а не из искусственного шелка. Красное дерево - не сосна, выкрашенная под махагон. Ни одного светильника из прессованного стекла - имитации под хрусталь. И мебель обтянута не винилом, а натуральной кожей.

Все, что нас окружает, как будто перенесено из эпохи Людовика Четырнадцатого.

Перед нами очередная невинная жертва - агент по недвижимости. Бренди протягивает ей руку - с мощ-

ным запястьем, на котором выделяются толстые вены, здоровыми костяшками и внушительных размеров пальцами, украшенными перстнями и кольцами. Камни на них зеленые и красные. Фарфоровые ногти Бренди покрыты ярко-розовым лаком.

- Место просто очаровательное, - говорит она.

Если рассматривать Бренди в деталях, то начать следует, несомненно, с ее рук. В кольцах и перстнях, постоянно присутствующих на них и визуально их увеличивающих, они смотрятся громадными. Руки - единственная часть тела Бренди Александр, которую пластическим хирургам не удалось изменить.

А Бренди и не пытается скрыть свои руки.

Мы побывали в огромном множестве домов, подобных этому. Я уже сбилась со счета. Риелторы постоянно встречают нас милыми улыбками. На сегодняшней риелторше стандартная униформа - темно-синий костюм. Шея обмотана легким красно-бело-голубым шарфиком. Она в туфлях на каблуках, тоже синих, на согнутой в локте руке висит синяя сумочка.

Риелторша переводит взгляд с крупных рук Бренди на сеньора Альфа Ромео, что стоит рядом с Бренди, и смотрит в его глаза. Они потрясающие. Глядеть в эти глаза долго - опасно. В них чистота непорочного ребенка, бесхитростная прелесть полевых цветов. А еще то, что заставляет влюбленного в сеньора Альфа Ромео человека наивно верить в надежность связи с ним.

Альфа - последний из вереницы представителей сильного пола, сведенных Бренди с ума. Он увлекся ею в самом начале длинного турне, продолжающегося вот уже год. Любая умная женщина знает, что красивый мужчина - лучший модный аксессуар.

Точно так же, как если бы она находилась на съемке рекламы машины или тостера, Бренди делает красивый жест рукой - проводит ею сверху вниз по воздуху, едва не касаясь собственных улыбающихся губ, шеи, пышного бюста.

- Позвольте вам представить, - говорит Бренди. - Сеньор Альфа Ромео, профессиональный сопровождающий принцессы Бренди Александр.

Рука Бренди так же плавно устремляется по невидимой линии от ее хлопающих ресниц ко мне.

Все, что может увидеть риелторша, так это мою густую вуаль, волны коричневого и красного муслина и бархата, облако тюля, украшенного серебром, на моей голове, - короче говоря, несчетное множество слоев разнообразных тканей, задрапированных и уложенных в складки таким образом, что, наверное, кажется, что под ними никого нет. Меня невозможно разглядеть, поэтому чаще всего люди просто не смотрят в мою сторону. По их лицам легко угадать, о чем они думают: "Спасибо, что не пытаешься открыть нам душу".

- Позвольте представить, - говорит Бренди. - Мисс Кей Макайзек. Личный секретарь принцессы Бренди Александр.

Риелторша в синем костюме с медными пуговицами, в шарфике, обмотанном вокруг шеи с целью сокрытия от посторонних глаз одряблевшую кожу, улыбается, глядя на Альфа Ромео.

Если человек не смотрит на тебя в упор, можно пялиться на него, сколько душе угодно. Рассмотреть в мельчайших подробностях и заметить все изъяны. При других обстоятельствах ты не позволил бы себе ничего подобного. Это твоя месть. Правда, сквозь пелену вуали и покровов все приобретает расплывчатые формы.

- Мисс Макайзек, - говорит Бренди, все еще указывая на меня рукой. - Мисс Макайзек нема. Она не может разговаривать.

Верхние зубы риелторши перепачканы губной помадой, синяки у нее под глазами неаккуратно загримированы тональным кремом и пудрой. Она в парике, пригодном для машинной стирки. Зубы у нее идеальные, наверняка ненатуральные. Зубы прет-а-порте.

Риелторша улыбается Бренди Александр.

- А это…

Крупной рукой в кольцах и перстнях Бренди касается своего убийственного бюста.

- Это…

Бренди дотрагивается до жемчужин на шее.

- Это…

Она обводит плавным жестом копну своих темно-рыжих волос, обвязанных шарфом.

- И вот это…

Бренди указывает пальцем на собственные полные и влажные губы.

- Это, - говорит Бренди, - и есть принцесса Бренди Александр.

Риелторша опускается на одно колено и склоняет голову. Получается нечто среднее между неуклюжим реверансом и тем, что делают, подходя к алтарю.

- Какая честь! - восклицает она. - Уверена, что этот дом как раз для вас. Наверняка вам понравится жить в нем.

Бесчувственная сучка - эта красавица умеет быть такой, - Бренди еле заметно кивает, без слов отворачивается от риелторши и направляется к выходу в холл, через который мы попали в гостиную.

- Ее высочество и мисс Макайзек, - говорит Альфа, - желают самостоятельно осмотреть дом. А мы с вами могли бы заняться обсуждением деталей. - Изящные руки взмывают вверх - он собирается пояснить, что имеет в виду. - Поговорим о методах перечисления денег… Лиры необходимо перевести в канадские доллары…

- Летуны, - произносит риелторша.

У Бренди, у меня и у Альфы - у нас троих перехватывает дыхание. Не исключено, что эта женщина с самого начала нашей встречи знает, с кем имеет дело. Может, кто-нибудь уже раскусил, какую аферу мы проворачиваем, ведь на нашей совести несчетное количество набегов на дома, подобные этому.

- Переведете лиры в птичек, в гагарок, - говорит риелторша. И вновь опускается на колено. - Мы называем наши доллары "гагарками", - поясняет она, выпрямляется и засовывает руку в синюю сумочку. - Сейчас я покажу вам. На наших долларовых купюрах изображена птица. Полярная гагара.

Лицо Бренди опять делается безразлично-холодным, она продолжает шагать по направлению к холлу. Я следую за ней. У меня перед глазами проплывает шикарная мебель эпохи Людовика Четырнадцатого, мраморный камин в завитушках. На протяжении краткого периода времени - равного, пожалуй, сроку жизни дыма, пущенного из сигары, - наши расплывчатые, искаженные отражения живут в покрытых лаком панелях красного дерева. Они двигаются вместе с нами, затуманенные, причудливые.

Мы выходим в холл. Я слышу, как Альфа Ромео засыпает риелторшу вопросами, стараясь целиком отвлечь от нас ее синее форменное внимание. Он спрашивает, под каким углом светят по утрам проникающие в гостиную лучи солнца, и о том, позволит ли правительство этой провинции построить за бассейном небольшой аэродром для вертолетов.

Идти вслед за Бренди Александр и смотреть на нее сзади весьма впечатляюще. Сногсшибательные спину и плечи принцессы Бренди обтягивает жакет из чернобурки. По воздуху за ней плывут концы длиннющего парчового шарфа, обвязанного вокруг рыжей копны волос. Ее голос - даже когда она молчит - и аромат "Лер дю Там" от Нины Риччи - неосязаемый и неотъемлемый шлейф всего того, что называется миром Бренди Александр.

Прическа Бренди напоминают мне отрубную сдобу. Большой вишневый кекс. Земляничный гриб-облако, возникший над коралловым островом в Тихом океане.

Ноги принцессы заключены в своеобразные золотые путы-ногодержатели на острой шпильке и обвиты цепочками и золотистыми шнурками. Вот одна из этих захваченных в золотой плен, длинных, как ходули, ног ступает на первую из трех сотен ступеней, ведущих из холла на второй этаж. Вот она перемещается на следующую ступеньку, вторая нога следует за ней. Отдалившись от меня на некоторое расстояние, Бренди поворачивается. Я смотрю на красивый профиль ее лица, пухлых графитовых губ, огромного бюста.

- Владелица этого дома, - говорит Бренди, - очень стара и принимает гормональные препараты. И продолжает здесь жить.

Ковер под нашими ногами настолько мягкий, что ступни утопают в нем, и кажется, что идешь по жидкой грязи. Поэтому чувствуешь себя не вполне комфортно.

Мы - Бренди, я и Альфа - очень долго разговариваем на английском языке, прикидываясь, что он для

нас иностранный, и уже позабыли о том, что всего лишь притворяемся.

Я лишилась родного языка.

Запыленная люстра из темного камня на потолке над холлом находится теперь на уровне наших глаз. Если смотреть на серый мраморный пол сквозь фигурные столбики балюстрады, создается впечатление, что мы взбираемся по лестнице где-то в тучах. Шаг за шагом.

Уверенный голос Альфы становится все более отдаленным. Но разобрать, о чем он говорит, еще можно: о винных погребах и о псарнях для русских волкодавов. Постепенно его упорные старания отвлечь от нас внимание риелторши превращаются в едва различимые звуки, похожие на сигналы, доносящиеся из космоса.