Читаем без скачивания ОН ПРИХОДИЛ С ДОЖДЁМ - Роберт Гулик

— Прежде всего, я должен сообщить ближайшим родственникам и провести официальное опознание. И по этой причине я…

— Я уделил этому внимание, ваша честь. Чун был вдовцом, а два его сына живут в столице. Только что тело было официально опознано господином Лином, партнёром покойного, с которым они вместе и проживали.

— Вы и ваши люди отлично поработали, — сказал судья. — Распорядитесь передать узника и труп прибывшим со мной стражникам. — Вставая, он добавил: — Я более чем признателен вам за скорые и умелые действия, командир. Дело это чисто гражданское, так что вы могли просто доставить убийцу в окружной суд и забыть о нём. Вы же отвлеклись от своих забот, чтобы помочь мне…

Командир прервал судью умоляющим жестом и проговорил своим странным глухим голосом:

— Ваша честь, я сделал это с огромным удовольствием. Я один из тех, кто служит под начальством старшего командира Мэна. Мы сделаем всё, чтобы помочь вам. Любой из нас, в любую минуту.

Судорога, исказившая изуродованное лицо, подразумевала улыбку. Судья Ди вернулся в караульное помещение у Северных ворот. Он решил прежде всего допросить арестованного, а затем отправиться на место преступления. Если он перенесёт расследование в окружной суд, следы утратят свежесть. Дело казалось вполне ясным, но кто может знать наверняка. Судья уселся за единственный стол в пустом караульном помещении и стал изучать армейский рапорт. В нём было немногим больше того, что рассказал ему командир. Полное имя жертвы — Чун Фан, возраст — пятьдесят шесть лет; девчонку зовут Иволга, двадцати лет от роду, молодому же рыбаку двадцать два года. Судья вынул из рукава визитные карточки и залоговую квитанцию. Карточки утверждали, что господин Чун являлся уроженцем провинции Шанси. Квитанция с большой красной печатью ростовщической конторы Чуна была датирована вчерашним днём и гласила, что госпожа Пей заложила четыре парчовые рубахи за три серебряных слитка с обязательством выкупить их через три месяца под пять процентов в месяц.

Прибыл старшина в сопровождении двух стражников с носилками.

— Поставьте их там, в углу, — распорядился судья Ди. — Вы знаете об этой глухонемой, что живёт в сторожевой башне? Военная стража сообщает только её имя — Иволга.

— Да, ваша честь, именно так её прозвали. Она подкидыш. Старая карга, которая продавала фрукты у этих ворот, вырастила её, научила писать несколько дюжин иероглифов и кое-как объясняться знаками. Когда старуха два года назад умерла, девица ушла жить в башню из-за того, что здесь к ней вечно приставали уличные мальчишки. Там она выращивает уток и продаёт яйца. Люди назвали её Иволгой в насмешку над её немотой, так за ней и осталось это прозвище.

— Ладно. Приведите арестованного.

Стражники ввели крепкого, коренастого парня в запачканных штанах и куртке из небелёной ткани. Его растрёпанные волосы свисали на наморщенный лоб мрачного загорелого лица. Руки были скованы за спиной, тонкая цепь кольцом обвила мощную шею арестованного. Стражники бросили его перед судьёй на колени. Судья Ди некоторое время молча разглядывал юношу, раздумывая, с чего лучше начать. Только шум дождя да тяжёлое дыхание узника нарушали тишину. Судья вынул из рукава три серебряных слитка.

— Откуда у тебя это?

— Это мои сбережения. Чтобы купить настоящий корабль.

— Когда ты впервые встретил господина Чуна?

Юнец разразился потоком грязных ругательств. Стражник, что стоял справа, прервал его, ударив плашмя мечом по затылку. Вэн затряс головой, а затем уныло произнёс:

— Видел его, ведь он постоянно околачивался на причале. — И вдруг вскричал озлобленно: — Если бы я встретил, то убил бы эту грязную свинью, этого обманщика…

— Господин Чун обманул тебя, когда ты что-то заложил у него в лавке? — быстро спросил судья Ди.

— Думаете, у меня есть что закладывать?

— Почему же ты назвал его обманщиком?

Вэн поднял глаза, и судья успел заметить лукавый блеск в маленьких, налитых кровью глазках. Парень вновь понурил голову и угрюмо сказал:

— Потому что все ростовщики — проходимцы.

— Что ты делал прошлой ночью?

— Я уже рассказывал солдатам. Съел миску лапши у лотка на причале, затем отчалил. Когда наловил рыбы, пристал к берегу севернее башни и вздремнул. На рассвете я собирался отнести в башню немного рыбы для Иволги.

Что-то привлекло внимание судьи в интонации, с которой парень произнёс имя девушки. Он медленно проговорил:

— Ты отрицаешь, что убил ростовщика. А поскольку, кроме тебя, поблизости находилась только девчонка, значит, убила она.

Неожиданно Вэн подпрыгнул и бросился к судье. Он рванулся так стремительно, что двое стражников не сразу схватили юношу. Вэн брыкался, но удар по голове повалил его на пол; цепи звякнули о каменные плиты.

— Ты, пёс судейский, ты… — захлёбывался юнец, силясь подняться. Старшина пнул его ногой в лицо, и голова рыбака с глухим стуком ударилась об пол. Парень лежал без движения, рассечённые губы сочились кровью.

Судья встал и склонился над застывшей фигурой. Узник потерял сознание.

— Не смейте истязать заключённого без приказа, — сурово проговорил судья. — Приведите его в чувство и отправьте в тюрьму. На дневном заседании суда я официально допрошу его. Вы, старшина, доставите труп в судебную управу. Доложитесь моему советнику Хуну и передайте ему отчёт командира военной стражи. Скажите Хуну, что я вернусь в управу, как только опрошу нескольких свидетелей.

Он бросил взгляд в сторону окна. Дождь так и не перестал.

— Принесите мне промасленную тряпку!

Прежде чем выйти за порог, судья Ди обмотал голову и плечи промасленной материей, затем прыгнул в седло нанятой клячи. Он поскакал вдоль причала, а потом свернул на дорогу, ведущую к болотам.

Туман слегка рассеялся, и судья с любопытством глядел на пустынную зелёную равнину, расстилающуюся по обе стороны дороги. Узкие извилистые лощины, тянущиеся через тростники, разливались озёрцами, тускло мерцающими в серой дымке. Тут и там из тростников вспархивали маленькие болотные птички; жутко звучали в этих пустынных топях их пронзительные крики. Судья заметил, что вода, поднявшаяся после проливного дождя, не стихавшего всю ночь, теперь ушла с дороги, оставив пятна болотной ряски. Когда Ди проезжал блокгауз, его остановил часовой, но пропустил, как только судья вытащил из-за голенища сапога именную грамоту.

Старая сторожевая башня — неуклюжая квадратная постройка в пять этажей — стояла на возвышающемся фундаменте из грубо обтёсанных каменных глыб. Ставни полукруглых окон были выбиты, а крыша обвалилась. Две большие чёрные вороны сидели на сломанной балке.

Подъехав ближе, он услышал громкое кряканье. Несколько дюжин уток сгрудились на берегу мутной лужи у подножия башни. Когда судья спешился и привязал лошадь к заросшему мхом каменному столбу, утки с негодующим кряканьем забили крыльями по воде.

Первый этаж башни, довольно тёмный и низкий, был пуст, если не считать груды старой сломанной мебели. Наверх вела узкая расшатанная деревянная лестница. Перила отсутствовали, и судья полез на второй этаж, держась левой рукой за сырую стену, покрытую плесенью.

Когда он шагнул в полутёмную голую комнату, что-то шевельнулось под лохмотьями на грубо сработанной из досок кровати, стоявшей у окна. Из-под грязного залатанного одеяла донеслись какие-то сиплые звуки. Поверхностного взгляда было достаточно, чтобы обнаружить, что в комнате не было ничего, кроме деревянного грубо сколоченного стола, треснувшего чайника и бамбуковой скамьи у боковой стены. В углу была печка, сложенная из кирпича, на ней большой котелок, а рядом — плетёная корзина, до краёв заполненная древесным углём. В комнате висел кислый запах плесени и пота. Вдруг одеяло слетело на пол. Полуголая девушка с длинными взъерошенными волосами соскочила с кровати. Завидев судью, она вновь издала этот странный сиплый звук и забилась в самый дальний угол. Там, дрожа всем телом, девушка упала на колени.

Судья Ди понял, что вид его не вызывает большого доверия. Он тут же вытащил из-за голенища именную грамоту, развернул её, ткнув указательным пальцем в большую красную печать окружного суда, и направился к съёжившейся девушке.

Она, видимо, поняла, кто он, ибо приподнялась и уставилась на посетителя большими глазами, в которых застыл животный ужас. На ней не было ничего, кроме изодранной юбки, подпоясанной обрывком соломенной верёвки. Девушка обладала стройным, хорошо развитым телом, и кожа её оказалась неожиданно белой. Круглое перепачканное лицо не было лишено привлекательности. Судья Ди придвинул скамейку к столу и сел. Почувствовав, что успокоить девушку можно каким-нибудь привычным ей движением, он взял чайник и хлебнул из носика, как делают селяне.