Читаем без скачивания Записки врача скорой помощи - Елена Шагиахметова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А может быть, Юрий Иванович имел в виду своих пациентов, мол, после инфаркта куда же им еще возвращаться, как не в единственное в городе инфарктное отделение?
Юрий Иванович собирал материал для докторской диссертации, такие полные коробки с розовыми лентами ЭКГ. Сейчас я понимаю, насколько это было непросто с той примитивной аппаратурой, с чернильными самописцами — записывать по нескольку раз в день изменения на розовые ленты ЭКГ, пытаться понять, что там внутри, в сердечной мышце, происходит, что вот этот зубец на ЭКГ стал снижаться, а потом и вообще перешел в отрицательный, и чем страшен теперь этот отрицательный зубец. В отделении были люди, у которых в истории жизни было 11 инфарктов — немыслимо в наше время! И они лежали в палате, по утрам спокойно пили чай, в одиннадцать ели творожок, а на ЭКГ у них творилось такое! Им было спокойно здесь, они были уверены, что теперь они в хороших руках и все плохое позади.
Так промчалась зима, весна, и лето подходило к августу. И мы вспомнили про приемные комиссии. Уже все вступительные экзамены начнутся через неделю, а мы все еще санитарки! Успели вскочить в последний вагон, успели за неделю пролистать школьный курс химии и биологии, и успели сдать вступительные экзамены чудом, и поступить в медицинское, пока только в училище. В приемной комиссии принимал документы человек, как оказалось, заведующий травмой в местной больнице и по совместительству главный преподаватель хирургии и травматологии на всех курсах медучилища, такой огромный настоящий врач. И вот он каждую абитуриентку спрашивал, почему она надумала поступать в медицинский, наверное, белый халат нравится? И каждая ему стандартно, но уклончиво отвечала, что если бы нравился белый халат, то она пошла бы учиться на продавца. В то время продавцы тоже работали в белых халатах. Но их почему-то не называли «людьми в белых халатах». Слышали эту песню? «Люди в белых халатах, низко вам поклониться хочу», там еще «вечный подвиг, он вам по плечу» — образец советской пропаганды.
Глава 4. Первокурсник
Чем отличается первокурсник медицинского от любого другого первокурсника? Тем, что медицину не преподают в средней школе. Хорошо тем, у кого родители работают в больнице, они хотя бы что-то слышали про раны, болезни, операции, анатомию, фармакологию. Но будь ты хоть золотым медалистом, ты в медицине — полный профан, пришел в первый класс, и все твои школьные знания никогда тебе больше не пригодятся. То есть абсолютно все! Ты просто умеешь читать и писать, как первоклассник в новом белом халате и в белой шапочке. Тебе еще два с половиной года стирать и гладить этот халат и шапочку почти каждый день.
День за днем проходили в зубрежке, потому что таких фанатичных преподавателей, как в медучилищах тех лет, нет больше нигде. Знаете, что такое «Da tales doses numero»? Вот. А я знаю.
Глава 5. Урок хирургии
— Перчатка хирурга должна быть целой и стерильной. Вот как, по-вашему, проверить резиновые перчатки на целостность? Ну, кто знает? Поднимите руки! Что, никто?
Он всегда злился, когда мы тупили.
— Показываю один раз, — сказал он.
И показал.
Понимаете, огромный мужчина, оперирующий хирург, завотделением, почти святой, стоит перед классом девиц в белых халатах и белых шапочках, которые постепенно начинают подхихикивать, берет резиновую перчатку телесного цвета, надувает ее одним выдохом в пятичлен, закручивает и опускает в ведро с водой. Если есть дырка, то из перчатки бегут пузырьки. Остался один вопрос: так-таки сидит медсестра в стерилизационной, надувает каждую перчатку и макает в ведро? До сих пор не знаю. Скорее всего, он над нами прикалывался. Но какое терпение!
Это было время многократного использования перчаток, стеклянных шприцев и затачиваемых игл для инъекций. Все это мыли, промывали, замачивали в растворах, прожаривали в автоклавах, заливали спиртом, йодом и несли в растопыренных, поднятых руках в операционные. Вся хирургия была основана на стерилизации, «достижениях передовой советской медицины» и на белых халатах. Теперь вы можете хихикать.
Глава 6. Фельдшер скорой помощи. Первый вызов
О том, как нас уговаривали пойти в группу скорой помощи. Как хитрая лиса, пришла единственная врач скорой помощи в этом маленьком городе, она же врач кардиобригады, маленькая кудрявая блондинка лет пятидесяти, пропела про романтику скорой помощи и что из кабины скорой помощи «весь город как на ладони».
А нас и не надо было уговаривать, достаточно было не рассказывать, что ночью темно и страшно и хочется спать; не рассказывать, какие опасности подстерегают на вызовах и что мы не будем видеть семью сутками. Промолчала бы об этом, но нет, она рассказывала о работе на скорой помощи с восторгом и радостью, а мы внимали, разинув рот.
Вдруг в мае, в конце второго курса, нам объявили, что нас будут готовить на специальность «скорая медицинская помощь» дополнительно. Быстренько прочитали цикл лекций, отметили зачет и направили на практику на местную станцию скорой помощи.
Мы прибежали рано утром, раньше всех работников, в белых халатах и замерли в ожидании, как дети в фильме «Город Эмбер». Ведь вызов на скорой — это не процедурный кабинет в психбольнице, хотя в психбольнице зарплата в два раза больше. Это обязательно что-то неожиданное, интересное и романтичное, как нам обещали преподаватели. Тем более на улице май, тепло и цветет черемуха. И фельдшер в кабине такой умный и опытный, конечно. Как это было мило — этот первый вызов! В белых халатах, с открытыми окошками, в белом доисторическом РАФе, среди майской зелени и цветущей черемухи разыскать этот домик в деревне, где нас ждала настоящая деревенская пациентка, «роды первые». Как он ее осматривал и заставил каждую из нас прослушать и сосчитать «сердцебиение плода»! А когда он усадил ее в салон скорой помощи, то еще и преподнес ей букет черемухи с ближайшего дерева. Да уж.
Обязательно нужно уточнить, что это было чистое время скорой помощи. Это было время до.
В стране еще не было людей, которые жили в теплотрассах, на мусорных полигонах. О нищих на тротуарах мы читали в газетах о загнивающем Западе и ужасались. Никто не умирал от голода в развалинах, никто не замерзал насмерть в бараках «под снос»
