Читаем без скачивания Поговорим, малыш, о... - Андрей Борецкий

Когда, в очередной раз сняв с моей памяти завесу принудительного забвения, Богдан впервые почувствовал на своей шкуре, что я могу быть опасен, он был немало удивлен. Не знаю, с какой целью, но я-машина услышал от него самые серьезные заверения. «Ты не должен нас ненавидеть, — убеждал он. — Мы не питаем к вам ни малейшего зла. Да, мы преследуем определенные цели, но вы, люди, имеете к ним лишь косвенное отношение. Мы вынуждены не упускать из виду состояние ваших дел, чтобы не оказаться однажды застигнутыми врасплох. Однако, это не означает, что мы собираемся ставить вам палки в колеса. В некоторых случаях мы даже оказываем незримо посильную помощь. Если бы ты знал причину нашего присутствия, ты, возможно, и понял бы нас. Но эта же причина не позволяет нам открыться людям. Поверь. Проблема, стоящая перед нами, может оказаться куда серьезнее, чем представлялось до сих пор. Еще тысячи лет назад по стечению некоторых обстоятельств нам стало известно, что на Земле имеется некий… — он надолго задумался, подбирая нужное слово, — объект. Степень значимости его столь огромна, что мы до сих пор продолжаем поиски, несмотря ни на какие трудности. А их за истекшие годы появилось немало. Задача усложнилась и тем, что Земля оказалась заселена разумными существами: вами — людьми. Следовало только радоваться: планеты, имеющие биосферу встречаются не часто, а таких, где эволюция живой природы привела к зарождению разума, помимо нашей родины и Земли, обнаружено всего двенадцать. Но в данной конкретной ситуации пришлось встать перед выбором: или — или. Выбор был сделан. Цель стоила того. И еще: если допустить, что между фактом появления на Земле человечества и наличием искомого объекта имеется связь… Нет, сама иррациональность такой посылки приводит в содрогание».

Так он тогда говорил. В надежде, что я смогу смириться со своим положением? Скорее всего, да. Но я тем более не смирился. И с тех пор начало каждого представления проходит по трафарету.

Доклад окончен.

— Что ж, малыш, — резюмирует инопланетянин, — ты справился неплохо. Если бы не никчемная агрессивность, работать с тобой было бы удовольствием. Неужели ты никогда не оставишь своих бесплодных попыток?

— Нет, — честно отвечаю я. Иначе ответить не могу.

— Пойми, это бесполезно, — уговаривает он. — Чего ты добиваешься?

— Я не хочу забывать. Я должен рассказать о вас людям.

— Тебе никто не поверит. Попробуешь настоять на своем и угодишь в больницу. В качестве шизофреника. В лучшем случае. Потому что, если ты убьешь меня, тебя будут судить за убийство. За убийство человека. Никто не сможет доказать, что я не человек. Я молчу. Мне нечего сказать.

— Потерпи. В скором времени мы подготовим тебе замену. Я не предлагаю тебе денег — их наличие, после того, как ты забудешь мои слова, покажется странным и ты вряд ли воспользуешься ими. Но стоит тебе согласиться, и я гарантирую, например, крепкое здоровье: тебе, твоей жене, детям. Внемли рассудку. Чего ты еще пытаешься добиться?

— Правды. Человечество должно знать, кто вы и что вам нужно.

— Исключено. Почему ты не желаешь верить? Знание не принесет людям конкретной пользы, а последствия — как бы они ни проявились — окажутся необратимыми.

— Может быть. Не знаю. И не представляю. Но, в любом случае, у нас куда как больше прав по своему усмотрению распоряжаться тем, что находится на Земле, чем у вас.

— Ты упрям в своем невежестве! — голос инопланетянина дрожит от сдерживаемой ярости. — Довольно. Я не намерен тратить время на уговоры. Пусть продолжается как есть.

Голубые глаза смотрят на меня в упор. Пристально и жестко. Затем я становлюсь единственным свидетелем того, как они оборачиваются расплескавшимися озерами. Окружающий мир пропадает, растворяясь в них. Не остается ничего, даже мыслей.

— Запомни, — говорит чей-то голос. Он и не говорит вовсе — бьется во мне неисчислимыми децибелами. — Ты очень хочешь спать и сейчас заснешь. И проснешься только когда услышишь свое имя. Ты забудешь обо всем, о чем мы сейчас говорили. Ты не вспомнишь о голограммах. Проблема НЛО тебя не интересует. Просто к тебе пришел я — Богдан — твой самый лучший, самый близкий друг. Мы немного выпили, разговаривали о рыбалке, женщинах…

— Риччи, — голос Богдана выводит меня из задумчивости, — надеюсь ты не делишься моими откровениями с супругой? Я не хочу, чтобы она обо мне плохо думала — Он нехотя поднимается с кресла и хлопает меня по плечу. — Ладно, старик, мне пора отчаливать. Передавай привет очаровательному семейству. Хоть зашли бы, навестили. В самом деле… Сегодня я, правда, занят, но завтра — к вашим услугам.

— Заходи сам, — говорю я. — Ты же знаешь, Ленку из дома краном не вытянешь. Кстати, может махнем в выходные на рыбалку? Какие у тебя планы?

— Подумаем, — не отказывается он. — Вполне осуществимо. Если вы не зайдете, в четверг заскочу и договоримся.

Богдан прощается и уходит. Как хорошо все-таки, когда у тебя есть старый верный друг, на которого можно положиться не задумываясь и который никогда не подведет.

Я возвращаюсь в комнату, убираю с журнального столика бутылку и раздумываю, куда бы ее определить. Мой взгляд останавливается на приоткрытой дверце книжного шкафа.

Вот черт! — чуть не хлопнул себя по лбу. — Как же я забыл? Не похвастался таким приобретением перед самым лучшим другом!

Я извлекаю из шкафа подарок, отключаю микрофон и ставлю на стол — новенький кассетный магнитофон. То-то Вальки обрадуются! Надо же, хотел их записать — преподнести сюрприз, а записал нашу с Богданом трепотню. Так и есть, пленка в кассете давно кончилась. Придется стирать. Интересно, что-нибудь получилось?

Я перематываю пленку немного назад и включаю воспроизведение. Голос Богдана — один к одному — произносит: «Поговорим малыш, о…»

Куда люди едут?

Вообще, я не летун. С трудовой книжкой у меня все в порядке: завод, армия, опять завод. Десять лет на одном месте. Притерся, дело свое знаю, людей тоже знаю, мне — в свою очередь — почет и уважение. Заочно техникум окончил — профессию менять не стал, а знания и здесь пригодились. Продолжать бы и дальше так — глядишь, к вершинам мастерства вплотную подобрался. Можно было… да и должно, но повстречал как-то раз бывшего одноклассника…

Поговорили обстоятельно, того вспомнили, другого; кто, где, кем, сколько; добрались до меня, и как узнал он, что на заводе я, с укоризной в глаза мои посмотрел, рукой за локоть взял покрепче и говорит: «Не ходи туда больше. Не надо. Помогу в такое местечко устроиться — не пожалеешь. И в зарплате выиграешь, и время свободное появится». — «Времени у меня и так хватает, — отвечаю — До четырех отработаешь и свободен» — «Ну, я не про то время толкую, — парирует. — Знаешь, как люди устраиваются?»