Читаем без скачивания Хроники Иттирии. Песня Мора - Андрей Талашко

— Так мне ее хватает, — сделала вид, что не понимает, к чему клонит переписчий, Элуда. — У меня дети ласковые…

И ежу было понятно, что надо от нее этому уроду. Элуда прекрасно знала таких богатеньких бездельников, которые специально нанимаются на государственную службу, чтобы ездить по деревням и брюхатить девок. Женщина как могла, строила из себя наивную, ничего не понимающую дурнушку.

В коридоре громко хлопнула дверь, и в дом влетела Тия. Вся красная, словно молодая редька, девочка фурией пролетела мимо и скрылась в спальной комнате. С улицы доносилась ругань. Несколько мгновений пиля взглядом хлопнувшую дверь, Каром быстрым шагом направился к выходу.

— Вот, гадина, нос мне разбила! — Голос, прилетевший с порога, принадлежал брату переписчего.

— Скажи, задница у нее, что надо, почти как у мамаши, — отозвался его собеседник.

Элуда нарочно громко топая ногами, вышла из хаты. Солнце уже низко склонилось над горизонтом, окрасив небо в бордовый цвет. Женщина боялась последствий, которую могли повлечь вспыльчивость дочери. Но Элуда не могла судить свое дитя за то, что сама сделала бы на ее месте.

Каром стоял на высоком пороге и, скрестив руки, зло уставился на вышедшую из дома женщину.

— Вы знаете, что бывает за нападение на государственного переписчего? — Надменным голосом спросил он.

— Знаю, — холодно ответила Элуда. — Но, согласно документам, вы являетесь переписчим, а это… — Женщина указала пальцем на задравшего кверху окровавленный нос Лафара, — ваш брат, который получил то, что заслужил…

Элуда закусила губу, только сейчас поняв, что наговорила лишнего. Женщина склонила голову.

— Простите, ваша милость, — прошептала она.

Каром пилил женщину холодным взглядом. Лишь спустя долгую минуту его толстые рыбьи губы расплылись в ядовитой улыбке.

— Красивая и умная! — Слащавым голосом выдавил он. — Мне нравятся такие.

С этими словами государственный переписчий развернулся на пятках своих дорогих, но уже безнадежно испорченных сапог и, не оборачиваясь, пошагал прочь в сторону деревни.

Женщина подскочила от громкого и настойчивого стука в дверь. С улицы доносились мужские голоса. Словно бубнящий рой беспокойных пчел жужжал за дверью. Кто-то громко пронзительно заржал.

— Элу-у-у-уда! Открывай!

В дверь настойчиво замолотили кулаком.

— Мы тебя… Пер-р-рэписывать пришли!

Сердце женщины на мгновение замерло, а потом испуганным зайцем заметалось в груди. В горле тут же пересохло, а на руках, напротив, выступила испарина. Элуда перестала дышать, судорожно вспоминая, задвинула она дверной засов или нет. На соседней кровати захныкал Кайрим. Проснувшаяся Тия уже подошла к его кровати и крепко обняла брата.

Элуда встала с кровати и мышью направилась к двери, по дороге, скорее для храбрости, чем для защиты, захватив длинный прут кочерги. К нахлынувшему на нее страху добавилось отчаяние. Засов не был заперт. Элуда ладонью прикоснулась к своим дрожащим губам. Почему она не заперла дверь с вечера? Ведь всегда же запирала. На пороге слышались возбужденные голоса уже не на шутку разошедшихся незваных гостей.

— Открывай, шмара! А то дверь вынесу! — Заходился один из пришельцев. — Ты мне за нос мой еще ответишь!

Собрав всю свою волю в кулак, на подгибающихся ногах Элуда направилась к двери. Она уже потянулась к засову, когда дверь вдруг распахнулась, и, споткнувшись о высокий порог, в дом ввалился человек.

— Оп-па! Не закрыто…

С улицы раздался дикий смех, какой могли бы издать не совсем здоровые на голову фирийские гиены.

— Поди, ждет нас, сучка.

— А я вам что говорил! Да любая баба только о том и мечтает, чтобы ее втроем…

Элуда, прижалась спиной к темной стене, боясь даже вдохнуть. Все ее тело сковал первобытный животный страх.

Темный силуэт ввалившегося в дом человека медленно поднимался с пола.

— Вы делайте со старухой что хотите! А плеха мелкая моя, — заплетающимся голосом проговорил он.

— Так она ж мне нос разбила, а не тебе, Каром, — второй человек все еще стоял за порогом.

— Ты тут только благодаря мне! Так что заткнись и помалкивай. — Темная фигура уже поднялась на ноги. — Возьмешь рыжую после того, как я с ней наиграюсь.

Перед глазами Элуды замелькали цветные пятна. На виске бешено забилась венка, вторящая каждому удару сердца женщины. Нет! Твари! Все в женщине закипело. Из испуганного зайца в мгновение ока она превратилась в рвущегося из клетки варга.

С диким криком Элуда бросилась на темную фигуру насильника. Что было силы она ударила человека кочергой в живот. Со сдавленным стоном тот согнуться в три погибели. Элуда подскочила к своему противнику и из последних, отведенных ей материнским инстинктом сил, вытолкнула переписчего за дверь. Каром Красивый напоролся на высокий порог и, перелетев через него, кубарем покатился прочь.

В холодном свете Луны женщина успела увидеть удивленные рожи дружков государственного переписчего. С силой захлопнув дверь, дрожащими непослушными руками Элуда задвинула засов, в сердцах благодаря предков за тот день, когда попросила Прухора поставить его на дверь.

За порогом слышалась приглушенная толстым слоем дуба ругань и крики. Пришедшие в себя насильники ногами стучали в дверь. Сердце женщины уже успело обратиться назад и вновь билось в груди обреченной на смерть птицей. Руки нещадно тряслись, словно у городского пропойцы. Все внутри сжалось от страха и беспомощности. Ноги Элуды подкосились. Громко всхлипнув, слабая женщина опустилась на холодный пол и заплакала.

Где-то позади нее раздались звуки шагов детских босых ножек по деревянному полу. Кайрим подошел к женщине и прижал голову рыдающей мамы к своей груди.

— Все хорошо, мамочка. — Шептал он и гладил Элуду по голове. — Не надо плакать.

Ее маленький семилетний сын. Кайрим не искал защиты, а наоборот, успокаивал свою маму. Элуда оторвалась от груди сына и с силой прижала к себе свое маленькое сокровище. Слезы отчаяния слабой одинокой женщины сменились слезами счастья богатой матери.

Рядом с ними голыми коленками на пол приземлилась Тия. Элуда посмотрела на свою уже почти взрослую дочь. Такая красивая и такая гордая. Совсем как ее отец. Девочка держала в руках отцовский самострел. На прекрасном лице Тии застыли две блестящие полоски слез. Элуда со всей нежностью прижала к себе самое дорогое, что у нее есть.

Обнявшись тесным клубком, их маленькая семья сидела на деревянном полу, слушая, как за дверью затихает ругань. Время словно остановилось для них. Его совершенно не хотелось торопить. Объятья любимых лечит душу и сердце. Заживляет раны. Практически шепотом Элуда начала напевать детскую колыбельную, медленно раскачиваясь своего «уже почти взрослого» сына на руках.

Глава 2. Прухор

— А что ты хочешь-то, Элуда? Чтобы мы им кости переломали и выкинули к марлоку в болото?

Прухор был крепким мужиком с большими квадратными кулаками, широкими плечами и волевым подбородком. Он носил густую, уже начавшую седеть от тяжести прожитых лет бороду. Обычный староста обычной деревни, коих по землям Великой Лиммы раскидано несметное количество.

— Ты хоть представь, что тогда начнется-то? Да к нам целая армия наемников придет! — Прухор, уткнув черенок косы в землю, с раздражением смотрел на женщину. — Да они тут камня на камне не оставят. Ты этого хочешь?

— Так что мне делать, Прухорчик, миленький? — Элуда не в силах была сдерживать слезы отчаяния, вспоминая, что ей и детям пришлось пережить прошлой ночью. — Эти ж сволочи опять сегодня припрутся.

Битый час уговоров — псу под хвост. Видно было, что староста мечется как молодая кобылка, не желающая становиться в плуг. Одно дело — защищать коренных захолмянцев, с которыми он рос, или которых сам растил. И совсем другое, какая-то там Элуда-приблуда. Ни она, ни ее семья никогда не будут здесь «своими».

Прухор глубоко вдохнул полной грудью и протяжно выдохнул, как будто вместе с воздухом можно было выдохнуть решение для всех проблем.

— Я поговорю с ними, — наконец сказал староста. — А сегодня запрись на засов. Да дверь подопри. Ежели явятся вновь, завтра переедешь к Яшику.

Яшик, все это время стоявший чуть позади, махая косой по уже скошенной траве, чуть не выронил свое орудие из рук.

— Э, а я-то чего сделал? — Закричал совсем еще молодой парень, у которого на месте бороды только-только начал пробиваться серый пушок. — Чуть что, сразу Яшик! Других что ли нет?

— А ну цыц мне! — Рявкнул повернувшийся к мальчишке Прухор. — У тебя детей нет пока. Потеснитесь на седмицу со своей Феклой. Не убудет от вас.

Напыжившийся воробьем Яшик на секунду врезался суровым взглядом в старосту. Но тут же опустил сперва глаза, а вслед за ними и плечи. Мальчишка был еще слишком молод, чтобы выдержать взгляд побитого жизнью мужика. Прухор громко хмыкнул, давая понять Элуде, что разговор окончен. Закинув косу на плечо, староста Захолмянки пошел прочь.