Читаем без скачивания Войны крови: Восхождение - Андрей Земляной

До них с монахом оставалось лишь пара метров, когда бандиты взялись за ехавшую рядом семью. Отец с мамой и маленьким сыном.

Почему-то для Сашки было особенно нестерпимо именно то, что маленький, лет восьми мальчишка будет свидетелем унижения мамы и папы.

Он встал и, пересиливая шум, громко сказал:

— А теперь повернулись и ушли.

Он не знал, что говорят в таких случаях. Эту тему сэнсэй как-то не раскрывал. Поэтому сказал первое, что пришло в голову.

Бандиты сразу оставили в покое семью и, скалясь щербатыми зубами, подошли поближе.

— А ты у нас типа Брюс Ли? — произнес низкорослый бандит в мятом пиджаке и украшенный такой же несвежей кепкой.

Двое уже глумливо поигрывали ножичками, а четвертый, из-за узости прохода вынужденный стоять в арьергарде, доставал из сумки бейсбольную биту. Но несмотря на внушительные габариты и огромные кулаки, его опасность Сашке не показалась значительной. Глаза у босяка были абсолютно тупыми, а движения выглядели заторможенными.

— Не, братва. Мы не будем его резать, — продолжал выкобениваться коротышка. — Мы его сейчас прямо здесь разложим и попользуем. А? Кто желает маленькую мальчишескую попку?

Это было уже слишком для пацана, только что оставшегося с миром один на один. Он поймал момент, когда коротышку качнуло вперед, и, используя ручку на сиденье как опору, сдвинул тело вперед и влево, а прятавшаяся до этого момента правая рука с ножом метнулась к горлу коротышки.

Молниеносный удар подельники не заметили. И лишь тогда, когда коротышка, зажавший рану обеими руками, булькнул что-то невнятное и упал им под ноги, в ужасе отшатнулись. А Саньке было уже все фиолетово. Он был готов сражаться хоть с армией бандитов. Легко балансируя на кончиках ног, он стоял в боевой стойке, ожидая продолжения.

И оно последовало. Хотя и не так, как предполагал Санька.

Стоило одному из бандитов выдернуть из-под полы ствол, как из-за спины что-то свистнуло, и башку бандита просто снесло ударом посоха.

Парень еще не успел удивиться, когда старик, сделав совершенно невероятное для его возраста движение, перескочил через барьер, образованный спинками сидений, и двумя точными ударами выскочившего из посоха лезвия прикончил остальных бандитов.

Все это заняло у старика едва ли больше секунды. Он деловито обтер лезвие кепкой одного из убитых, крутанул навершие посоха, и с металлическим щелчком сталь скрылась внутри.

— Спасибо, — услышал, словно со стороны, Сашка свой голос.

И, как будто из него вынули все кости, мешком осел на сиденье.

Сашку не просто мутило… Его выворачивало, словно он нажрался шаурмы на захолустном вокзале.

— Ничего, — с улыбкой ответил монах, устраиваясь напротив. — Еще соберешь грехов…

Внезапно он прищурился и, внимательно посмотрев Сашке в глаза, произнес:

— Ох, ты ж. — И волоком перетащил его в самый конец быстро пустеющего вагона. — А ну, держи. — И ловко скинув с головы цепь креста, сунул его Сашке в руки.

— Не молчи, — теребил монах Саньку. — Повторяй за мной: Господи, да прости прегрешения наши и ворогов побитых упокой…

Поначалу, не понимая ни слова из тех, что произносил его ворочающийся с трудом язык, Сашка словно входил в транс. Только этот был наполнен не жесткой концентрацией боя, а мягкой, словно лесной родничок, солнечной влагой.

Отошли куда-то прочь проблемы и горести, а было только ощущение теплого солнечного шарика в груди.

Он открыл глаза. Крест в его руке светился мягким желтым светом и слегка пульсировал в ритме биения сердца, словно живой. Он поднял глаза и встретился взглядом с совершенно ошалевшим, истово крестящимся монахом.

— Удивил ты меня, отрок, — произнес монах после того, как крест вернулся на свое место. — А ты кто вообще таков? Из каких будешь? — И, перехватывая взгляд Саньки, оглядывавшего «поле боя», добавил: — Об этом не беспокойся. Милиции ни на этом, ни на следующем перегоне нет. А иначе как бы они тут промышляли?

И была в голосе старика такая уверенность, что Санька, не утаивая ничего, рассказал всю свою печальную одиссею.

— Воистину, чудны дела Твои, — вновь перекрестился монах. На мгновение словно прислушался к чему-то, затем достал из складок рясы вполне современный мобильник, нашел нужный номер и отрывисто произнес несколько фраз.

Пребывающему в легкой эйфории Александру было на все решительно наплевать. Мир сиял красками, звуками и запахами, словно его оттерли от толстого слоя пыли.

Он не заметил, как сначала замедлился, а потом и вовсе остановился поезд, как его волоком вытаскивают из вагона на пустой перрон и снова куда-то тащат… Более или менее очнулся лишь в церкви, где монах разговаривал с богато одетым священником.

Он не успел удивиться, как его втолкнули в огромный старый автомобиль и быстро повезли куда-то.

Через пару часов они остановились на дороге, простояли минут двадцать и пересели в подъехавшую «Волгу».

Куда они ехали, Сашку интересовало как-то вяло. Он пару раз вопросительно посмотрел на монаха, но тот успокоительно улыбался, перехватывая Сашкин взгляд, и вновь погружался в свои мысли.

Они остановились лишь пару раз. Когда Сашка попросил выпустить его по нужде и еще один раз недалеко от придорожного кафе. Немногословный коренастый шофер быстро сбегал за едой, и парень, уничтожив огромное количество продуктов, быстро осоловев, заснул под ровное гудение мотора.

Проснулся лишь тогда, когда машина, съехав с трассы, по накатанной грунтовке углубилась в лес.

И тут Сашку проняло тонким, словно игла, страхом. Он быстро обернулся на монаха и в ответ на незаданный вопрос услышал:

— Поживешь пару дней. Пока все утихнет. Если не понравится, отвезем тебя в любое место на планете.

Так и сказал «на планете», словно говорил о своем огороде. Почему-то именно эта фраза успокоила Александра.

Еще через час дорога вильнула к бетонному забору, и метров через триста они подъехали к большим черным воротам, на которых, словно звездочки на воротах армейской части, тускло поблескивали серебристые кресты.

К удивлению Александра, машина не заехала в ворота, а, высадив пассажиров, развернулась и уехала обратно.

Небольшая металлическая дверь мягко открылась, пропустив их внутрь небольшой комнаты. Сидящий за стеклом молодой монах вскочил, увидев Сашкиного провожатого, и сел только, увидев успокоительный жест монаха.

— Отец Сергий на месте?

— Да… Простите, отче, как повелите доложить?

Монах чуть склонил голову:

— Не утруждайся понапрасну, брат мой. Мы по-простому, без доклада, — и спокойно пошел дальше, уже не обращая внимания ни на что вокруг.

И Сашке ничего не оставалось, как последовать за ним.

Двор больше напоминал армейский плац, который Александру однажды довелось увидеть, когда отец взял его с собой в одну из бесконечных командировок. Серый в трещинах асфальт, расчерченный белыми полосами, напоминающий огромное поле для детской игры в классики. Но в отличие от того плаца, который Сашка видел раньше, по этому ходили какие-то мальчишки и девчонки, одетые в странные мешковатые балахоны. Ребята что-то обсуждали, спорили, играли в непонятные пареньку игры. Внезапно среди них появились двое монахов в рясах и женщина в черном до пят платье с таким же платочком на голове.

Все девочки и мальчишки помладше тут же построились в колонны и быстро зашагали за женщиной и монахом, чье лицо было скрыто низко надвинутым капюшоном. Ребята постарше построились в несколько шеренг, занимая места в прорисованных квадратиках. Монах вскинул вверх руки — ребята повторили его движение…

— Ну, что ж ты встал, отрок? — Монах положил руку на плечо засмотревшегося Сашки и слегка подтолкнул его вперед. — Загляделся? Пойдем, сыне, пойдем… Еще насмотришься — как бы не надоело…

Вокруг «плаца», окружая его с трех сторон, стояли дома — обыкновенные трехэтажные строения, в которых не было ничего церковного или мистического. Самые обычные, сложенные из серого силикатного кирпича, с грязными подтеками на стенах. Разве что окна были не совсем обычные: было их много больше, чем положено обычному дому — узких, похожих на бойницы средневековых замков, забранных изнутри серебристыми решетчатыми ставнями. Сашка попытался угадать, в который же из этих домов ведет его легко шагающий старик в потертой рясе. Но как он ни старался, все равно угадать бы не смог: монах свернул на узенькую, вымощенную шлифованными камнями дорожку между зданиями. Она вела к неприметному домику, сложенному из бетонных блоков. Его можно было бы принять за трансформаторную будку или (при небольшой фантазии) — за дзот, блокгауз или что-нибудь еще такое же военное, если бы не крест, примостившийся на серой шиферной крыше. Неужели церковь?..

— Вот, отрок, постой пока! — Монах остановился у обшарпанной двери. — Думаю, не успеешь заскучать — позовут…