Читаем без скачивания Кристалл памяти (сборник) - Юрий Брайдер

И Клещов сразу всем нутром почувствовал, что это именно тот человек, который ему нужен.

История Бориных злоключений вкратце выглядела примерно так. Был он изобретателем, как говорится, милостью божьей. Причем природа наделила его не только головой, но и руками, что случается, в общем-то, не очень часто. Современное состояние техники совершенно не устраивало Борю. Был он непримиримым врагом банальных истин и тривиальных конструктивных решений. Если для какого-нибудь устройства ему требовалось вдруг колесо или, скажем, болт, он всякий раз изобретал это колесо или болт заново, используя свежие, принципиально новые и, нередко, совершенно дикие на первый взгляд идеи.

Пользуясь всеми этими счастливыми обстоятельствами, Боря мог бы успешно подвизаться в любом БРиЗе или КБ, создавая что-нибудь пусть и нехитрое, но позарез нужное народному хозяйству. Однако его талант был совершенно иного свойства. Борины изобретения были или совершенно не нужны людям, или могли понадобиться им лет этак через двести. Среди его любимых детищ значилось: самозавязывающиеся шнурки, самовар, способный функционировать в безвоздушном пространстве, способ уничтожения тараканов при помощи энергии квазаров, комплект индивидуальных защитных средств для ценных пород рыбы, обитающих в реках промышленно развитых стран, перегонный куб для утилизации человеческой мочи, массовое использование которого не только бы обеспечило все аптеки, лаборатории и автопарки страны дистиллированной водой, но и полностью устранило бы дефицит минеральных удобрений в сельском хозяйстве, градуированный по двенадцатибальной шкале счетчик мыслей для служащих госучреждений. Шкалу эту, кстати говоря, совсем нелишне привести здесь:

1. Мысли эпохальные.

2. Мысли исторические.

3. Мысли конструктивные.

4. Мысли реалистические.

5. Мысли, заслуживающие внимания.

6. Мысли, не заслуживающие внимания.

7. Мысли физиологические (гастрономические, сексуальные и проч.).

8. Мысли глупые.

9. Сон.

10. Отсутствие всяких мыслей.

11. Мысли спорные.

12. Мысли вредные.

Одно из этих изобретений, а именно — хронактор (если точнее: «Устройство для извлечения из объективного будущего материальных тел с заранее заданными свойствами»), и стало причиной крушения Бориной жизни.

На явление хронактации он наткнулся совершенно случайно, изучая возможность управления полем тяготения Земли. Дальнейшей перспективой этой проблемы являлось овладение гравитационным потенциалом всей Вселенной, дабы передвижение между звездами можно было заменить передвижкой самих звезд. Однако новая идея настолько увлекла Борю, что Сириус, Вега и Конопус были до поры до времени оставлены на прежних местах.

Сам хронактор ничего общего с машиной времени, так полюбившийся писателям-фантастам, конечно же не имел. Согласно Бориной теории, основной характеристикой нашего мира является уровень энтропии, причем в момент его рождения показатель этот был минимальный, а в момент гибели должен приблизиться к максимуму. Таким образом, время есть ни что иное, как движение универсума (то есть всей нашей реальной Вселенной) от одного уровня энтропии к другому, более высокому. Точно так же реки, повинуясь силе гравитации, всегда текут с холмов в низины. Если в какой-то замкнутой системе — хронакторе — создать энтропию более высокую, чем она есть в настоящий момент, какой-то ограниченный поток времени обязательно повернет вспять (в нашем примере с рекой роль хронактора может играть обычный вакуумный насос, подающий воду из реки на расположенные выше ее уровня огороды). Понятно, что все материальные тела, захваченные обратным потоком времени, переместятся из будущего в настоящее. Вес этих предметов ограничивался силой притяжения Земли, поэтому они могли быть весьма невелики — книга, цветок, расческа. Тот же самый хронактор, будь он установлен на поверхности Солнца, смог бы перемещать даже многоэтажные здания. Впоследствии Боря, не любивший действовать на авось, дополнил свое изобретение блоком избирательности, дабы поворачивать не первое попавшееся время, а лишь то, в котором содержались нужные ему вещи.

Академический институт, проводивший экспертизу хронактора, твердо придерживался принципа, что все, относящееся к его профилю, но созданное вне его стен, изначально является вещью идеалистической, антинаучной, а, возможно, даже вредительской. Вследствие этого отрицательное заключение было предопределено заранее. Даже если бы из хронактора полезли вдруг восторженные потомки с цветами, лозунгами и Бориными портретами — сие нисколько не поколебало бы мнение комиссии. Боря глубоко заблуждался, полагая, что открыв что-нибудь необыкновенное, можно стать академиком. Все обстояло как раз наоборот. Прежде чем лезть в дебри чистой науки, необходимо было сначала нахватать званий и должностей.

Не чувствуя подвоха, Боря согласился на все предварительные условия, поставленные институтом. В чисто практических вопросах он был прост, как дитя. Целью поиска была выбрана информация — комиссия вполне резонно полагала, что ничего более ценного в будущем не имеется. Чего конкретно они ожидали: справочников, монографий, чертежей, микрофильмов — оставалось секретом. На исходе семидесятого часа непрерывной работы, когда попеременно сменявшие друг друга эксперты уже начали многозначительно переглядываться, покручивая пальцами возле виска, а лимит электроэнергии института был исчерпан на квартал вперед, в приемном устройстве хронактора обнаружился черный диск величиной примерно с однокопеечную монету. «Пуговица!» — категорически объявил самый башковитый из членов комиссии, хотя диск при всей своей прочности был необычайно тонок и имел посредине только одно отверстие. (Напомним, что дело происходило во времена, когда еще серийно выпускались арифмомеры, а самым портативным хранилищем информации являлись здоровенные, как колесо, многодорожечные магнитные бобины.)

По настоянию Бори диск все же был направлен на комплексное физико-химическое исследование, в ходе которого он бесследно исчез после того, как при температуре в восемьсот градусов был подвергнут давлению в десять тысяч атмосфер. Лишь много позднее Боря стал догадываться, что вместе с диском исчезла и вся мудрость двадцать пятого или тридцатого века, записанная каким-то еще не известным для нас способом.

Он решил бороться за свое изобретение до конца, хотя по натуре борцом вовсе не был. Вскоре Борино имя приобрело в научных кругах скандальную известность. Экспертизы, назначаемые одна за другой, благополучно проваливались. Молодежный журнал поместил фельетон, в котором характеризовал его как крохобора, маньяка и авантюриста.

Боря стал топить горе в вине, что раньше с ним никогда не случалось. Друзья от него отвернулись, зато появились прихлебатели. Ему советовали уехать за границу — дескать, там поймут, там помогут, там умеют ценить толковых людей. И, однажды, в минуту тяжелой меланхолии, Боря обратился в ОВИР с соответствующим заявлением.

В ОВИРе сидели люди современные, образованные и неглупые, для пользы дела до поры до времени притворявшиеся дураками и бюрократами. Они сразу догадались, чем чревата утечка на сторону таких мозгов, и тут же сочинили вежливый отказ, мотивируя его причастностью Бори к военным тайнам (действительно, некоторое время он служил кочегаром в строительных войсках и успел немало узнать там об устройстве совковой лопаты и водогрейного котла).

Боря запил еще горше. В редкие минуты просветления он на базе отвергнутого хронактора создавал аппарат, способный перемещать во времени не только неодушевленные предметы, но и людей, причем как в прямом, так и в обратном направлении. Непризнанный при жизни Боря рвался в будущее. Для того, чтобы обойти ограничение по массе, он разработал блок миниатюризации, уменьшавший человека — без всякого для него вреда — до размеров мыши. (Это важное народнохозяйственное и оборонное открытие осталось неизвестным для современников, хотя могло принести огромную практическую пользу. Даже трудно себе представить, какой экономический эффект дала бы, к примеру, пожизненная миниатюризация всех граждан, не занятых в производственной сфере.)

Одновременно Боря подал в ОВИР новое заявление, в котором открещивался от своих прежних планов и просил разрешения на выезд в светлое грядущее. Вывод срочно назначенной психиатрической экспертизы, полностью совпавший с мнением общественности, был однозначен. В лечебнице Боря очень скучал, всячески уклонялся от процедур, не раз объявлял голодовку и смущал других пациентов, твердо вставших на путь излечения.