Читаем без скачивания Дурной пример заразителен - Светлана Алешина

– Ирина, опять вляпались?! – то ли спросил, то ли констатировал факт Павлик Старовойтов.

Я только кивнула ему головой, наблюдая за манипуляциями медиков.

– Мы-то ладно, а вот вам, Татьяна Анатольевна, теперь придется худо, – заметил Павлик. – Тетка-то, по всей видимости, траванулась. И не чем-нибудь, а мороженым…

– Пока еще ничего не известно, – отозвалась я на замечание Павлика и направилась к Галине Сергеевне, которая продолжала беседовать с сотрудниками правоохранительных органов.

– Значит, вы сами лично ничего не видели? – уточнил у нее молоденький лейтенант с коротко стриженными волосами.

– Нет, разве можно было проследить за каждым зрителем в зале, – ответила Галина Сергеевна, покачав головой из стороны в сторону.

– Я, я все видела, – торопливо отозвалась худенькая женщина. – Я сидела с ней рядом. Я – ее подруга.

Лейтенант тут же повернулся к ней. Галина Сергеевна больше его не интересовала.

– И что же произошло? – спросил он у незнакомки.

– Программа была… Телефонный звонок, потом Татьяна Анатольевна на вопрос отвечала… – сбивчиво рассказала женщина.

– Это мы и без вас знаем, – перебил ее сотрудник правоохранительных органов. – Как вела себя во время передачи убитая?

– Убитая? Веру убили? – растерянно прошептала женщина, интуитивно отпрянув назад.

– Извините, я тороплю события, – вежливо поправился лейтенант, что было немного неожиданно. – Следствие все покажет. Расскажите: как вела себя во время программы потерпевшая? Что говорила, делала?..

– Ничего не говорила, – уверенно ответила женщина. – В студии же нельзя разговаривать, чтобы не создавать помех в прямом эфире. Вера себя вела… – Незнакомка задумалась, не зная, как продолжить фразу, а затем выпалила: – Она вела себя так же, как и все зрители. А потом нам принесли мороженое. Она открыла стаканчик, даже крышечку положила себе в сумку на память. Мы стали есть мороженое, а потом она закричала… Ей стало плохо.

– Ирина, нас к себе Кошелев вызывает, – прошептала мне на ухо Лера Казаринова.

– Евгений Иванович? – удивилась я, так как обычно в это время нашего непосредственного начальника на рабочем месте уже не было. Прямой эфир программы «Женское счастье» начинается в семь часов, а рабочий день заместителя главного редактора ГТРК уже заканчивается к этому времени.

– Он самый, – кивнула головой Лера. – Сейчас нам влетит. Евгений Иванович просил всех зайти к нему немедленно.

– А Галина Сергеевна уже знает? – покосилась я в сторону Моршаковой.

– Знает. А что, по ней не видно?

Галина Сергеевна стояла как в воду опущенная и беспокойно вертела в руках папку со сценарием столь ужасно прошедшей программы. Кто же знал, что прямой эфир сорвется по причинам, которые совершенно от нас не зависели. Никто не мог предвидеть, что одной из зрительниц в студии станет плохо. Дар ясновидения у работников нашей редакции отсутствовал напрочь. А как хотелось бы всегда встречать такие неожиданности во всеоружии.

– И чтобы больше такого безобразия не было, Ирина Анатольевна! Вы совершенно безответственно относитесь к своим обязанностям, – умело копируя низкий баритон нашего начальника, сказал Павлик Старовойтов, когда мы после разбора полетов в кабинете Евгения Ивановича возвратились к себе в редакцию. – А вы, Галина Сергеевна… Разве не в ваши обязанности входит руководство аудиторией в зале?

Такое ощущение, что Павлик издевался над нами, повторяя вновь и вновь ключевые фразы разговора с Евгением Ивановичем, в ходе которого я молчала, так как знала, что возражать Кошелеву совершенно бесполезно. И только Галина Сергеевна обычно на таких совещаниях вступалась за честь редакции на правах старой подруги Евгения Ивановича. Они когда-то начинали работать вместе на ГТРК, поэтому до сих пор Моршакова позволяет себе называть Кошелева просто по имени.

– Женя, но кто же мог подумать, что так все получится, – спародировал Старовойтов довольно-таки неумело голос Моршаковой.

– Павлик, хватит, – остановила его Лера Казаринова, заметив, с каким недовольством посмотрела на дурачества Павлика Галина Сергеевна. – И без тебя тошно.

– Что же нам теперь, повеситься, что ли, – вскрикнул Павлик. – Я считаю, что ничего страшного не случилось. Подумаешь, отравилась тетенька. Мало ли в городе несчастных случаев происходит ежедневно. И отравления, между прочим, не редкость.

– Но не в прямом эфире телевидения, – добавила мрачно Галина Сергеевна.

– Кстати, а где Татьяна Анатольевна? – вспомнила я о нашей героине, бросив взгляд на высокое кресло в кабинете, в котором обычно восседают героини наших программ после прямого эфира. На этот раз место пустовало. Я даже забыла попрощаться с Бурлаевой, когда уходила из студии в сопровождении своих коллег на ковер к Кошелеву.

– Ирина Анатольевна, надо было ее предупредить, чтобы нас дождалась, – с опозданием посоветовала Казаринова.

– А вы что, не видели, как ее дяденьки милиционеры из студии увели под белые рученьки, – хмыкнул Павлик.

– Татьяну Анатольевну? А зачем? – не поняла Лера.

– Как это зачем? Ведь она же во всем виновата…

– Павлик, не говори ерунды, – с укором посмотрела в сторону Павлика Галина Сергеевна, поправляя свою прическу перед зеркалом. – Сама Бурлаева, что ли, яд в стаканчики добавляла?

Павлик неопределенно пожал плечами. Он хотел было потянуться к бару, где у нас всегда стоит бутылочка коньяку, но затем передумал. Обычно мы после программы устраиваем небольшой фуршет с участием героини программы, чтобы снять напряжение после прямого эфира. И на столе в такие моменты всегда стоит бутылочка коньяка. Нет, мы не то чтобы устраиваем пьяные дебоши на рабочем месте. Выпиваем-то всего по рюмочке.

Коньяк помогает расслабиться, но сейчас нам даже этот напиток не помог бы.

– Черт! А мороженое-то вкусное какое, – причмокнул Павлик и подошел к холодильнику, где хранились наши порции мороженого, привезенные с хладокомбината Бурлаевой. – Я еще до прямого эфира попробовал.

– Ну и как? – поинтересовалась Лера.

Этот вопрос из уст Казариновой прозвучал по крайней мере странно, так как сама Лера постоянно сидит на диетах и питается только сухофруктами и минеральной водой без газов. Конечно, это не весь ее рацион, но при мне Казаринова никогда не ела ничего другого. Лера – приверженец раздельного питания, низкокалорийной диеты и вегетарианства… Короче, она любит все то, что нормальный человек и едой-то не считает.

– Пока еще не умер, – ответил на ее вопрос Павлик, открыв дверцу холодильного шкафа. – Даже хочется еще…

– Чего? Мороженого? – фыркнула Лера. – Павлик, а вдруг и те порции, что у нас в холодильнике, тоже отравлены? Я даже не притронусь к ним.

– Да ты и так бы не стала есть мороженое, – заметила я.

– Правильно, потому что оно содержит очень много калорий, а витаминов в нем практически нет. Мороженое само по себе отрава для организма.

– Конечно, и та женщина умерла от переизбытка калорий, – хохотнул Павлик, достав с полки несколько порций. – Кто еще будет?

Мы с Галиной Сергеевной почти синхронно покачали головами из стороны в сторону. Может быть, в этих порциях мороженого и нет яда, но пробовать его не хотелось. Я что-то не очень люблю игру в русскую рулетку. А это почти одно и то же. Как узнать, не в твой ли стаканчик положили ложечку-другую цианистого калия?

– Пашка, ты чего это? Решил покончить жизнь самоубийством? – донесся голос с порога.

Валера Гурьев, который работает репортером «Криминальной хроники» на областном телевидении, частенько бывает в нашем кабинете. Непосредственно рабочими обязанностями он с редакцией программы «Женское счастье» никак не связан, но проводит с нами почти все свободное время. Дело тут скорее в личной симпатии и привязанности. Мы с Валерой знакомы давно и, кажется, надолго. Он частенько выпутывал меня из всевозможных передряг благодаря своим обширным знакомствам практически по всему городу. Валера знает все и всех.

– И ты туда же. Весь аппетит испортили, – буркнул недовольно Павлик и поставил обратно в холодильный шкаф все порции.

– Ничего, переживешь, – машинально ответил Валера и обратился ко мне: – Ирина, спасибо тебе за материал для «Криминальной хроники». У нас сейчас как раз затишье в работе. Такое ощущение, что все бандиты города уже пойманы. А тут такое происшествие, причем почти в прямом эфире. Это же сенсация.

– Ничего себе сенсация! Вот когда Евгений Иванович закроет «Женское счастье», тогда будет сенсация, – заметила я. – Он сегодня так на нас кричал. Такое ощущение, что это мы яд подсыпали.

– Ну и правильно. Ваша сахарно-ванильная программа уже всем порядком надоела, – усмехнулся Гурьев. – Подумаешь, всплакнут над ее безвременной кончиной несколько домохозяек нашего города.

– А ты и рад! – упрекнула его Моршакова. – Нельзя наживаться на ошибках своих товарищей.