Читаем без скачивания Голографическая Вселенная - Майкл Талбот

Как такое возможно? Одна из причин заключается в том, что наука не всегда объективна (о чем ранее даже и подумать не могли). Мы всегда смотрели на ученых с чувством восхищения, и у нас не возникало ни малейшего сомнения в достоверности их теоретических построений и практических выводов. Мы забыли, что ученые — такие же люди, как и мы, и подвержены влиянию тех же общественных, мировоззренческих и религиозных предрассудков. Это печальное обстоятельство; однако, как будет видно из нашей книги, во вселенной имеется гораздо больше всякого, нежели это способна допустить сегодняшняя ее картина, созданная учеными.

Но почему наука особенно непримирима к паранормальным явлениям? Это трудный вопрос. Например, д-р Берни Сигел, хирург, автор бестселлера «Любовь, медицина и чудеса», объясняет оппозицию своим неортодоксальным взглядам на медицину элементарной предубежденностью: нет ничего труднее, чем изменить укоренившееся представление о непогрешимости науки.

В наблюдениях Сигела действительно много правды; они хорошо объясняют, почему многие из великих прозрений человечества сначала встречались «в штыки». Мы с таким же пристрастием относимся к своим убеждениям, как наркоманы, у которых пытаются отнять дозу — дозу привычных догм. Западная наука вот уже несколько столетий отрицает существование паранормального, и потому не так-то просто забрать у нее этот наркотик.

В этом отношении мне повезло. Я всегда чувствовал, что мир богаче, чем его обычно представляют. Я рос в семье, все члены которой отличались особыми психическими способностями, и с раннего возраста испытал на себе многие явления, описываемые в данной книге, так что при случае буду на них далее ссылаться. Хотя они могут показаться просто «занятными историями», лично для меня они представляют собой самые убедительные доказательства того, что мы только начинаем по-настоящему проникать во вселенную.

Наконец, поскольку голографическая теория все еще находится на стадии разработки и представляет собой мозаику различных взглядов и фактов, некоторые ученые считают, что она не может называться теорией или моделью, так как эти разрозненные факты не интегрированы в единое целое. Некоторые называют ее голографической парадигмой. Другие предпочитают говорить о голографической аналогии или голографической метафоре и т. п. В данной книге я пользуюсь для ее обозначения дефинициями «голографическая теория» и соответствующая ей умозрительная «голографическая модель», не утверждая при этом, что таковые — по крайней мере в моем изложении — достигли уровня научной завершенности.

В этом плане следует отметить, что сами родоначальники голографической модели, Бом и Прибрам, не разделяют всех взглядов и выводов, излагаемых в данной книге. Другими словами, в книге рассматриваются идеи не только Бома и Прибрама, но и многих других исследователей, неравнодушных к голографической модели, которые высказывают порой весьма спорные мнения.

На протяжении всей книги упоминаются также различные идеи, заимствованные из квантовой физики — раздела, изучающего элементарные частицы (электроны, протоны и т.д.). Поскольку я уже писал на эту тему ранее, я понимаю, что некоторые читатели, возможно, испугаются термина «квантовая физика» и решат, что им не под силу освоить ее положения. Но мой опыт подсказывает, что даже те, кто не знаком с математикой, прекрасно воспринимают идеи, излагаемые в данной книге. Вам даже не нужна предварительная подготовка в области естественных наук. Все, что от вас потребуется, — это открытый ум, способный воспринять любой незнакомый научный термин. Я свел количество таких терминов к минимуму, а когда они все же появляются, я даю предварительные пояснения.

Поэтому — смелей! Как только вы преодолеете понятную в новичках «водобоязнь», я думаю, вы научитесь хорошо плавать среди завораживающе-причудливых идей квантовой физики. Я уверен — многое из того, о чем эта книга, способно в корне изменить ваше видение мира. В сущности, в этом и состоит моя цель: изложить материал последующих глав так, чтобы книга основательно изменила ваше мировоззрение. Я на это очень надеюсь.

ЧАСТЬ I

РАДИКАЛЬНОЕ НОВОЕ ВИДЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ

Подобно завороженному ребенку, опуститесь на колени перед фактом — в готовности, отвергнув любые предвзятые мнения, смиренно следовать за природой, в какие бездны ни вел бы указуемый ею путь; иначе вы ничему не научитесь.

1. Мозг как голограмма

Нельзя сказать, что мир — это полная иллюзия и объекты в нем отсутствуют; дело в другом: если вам удастся проникнуть в глубины вселенной и посмотреть на нее как на голографическую систему, вы придете к совершенно иной реальности — той, которая поможет понять то, что до сих пор не находит объяснения в науке, а именно: паранормальные явления и синхронизмы — удивительные совпадения, имеющие внутреннюю связь.

Первой загадкой, с которой в начале 1940-х годов столкнулся Прибрам на пути формулирования голографической модели, была природа памяти — в частности, ее местонахождение. Тогда господствовало мнение, что хранилище памяти — головной мозг. Например, считалось, что память о том, когда вы в последний раз видели свою бабушку или нюхали цветы в саду, запечатлена в определенных клетках мозга. Такие следы памяти получили наименование энграмы, и хотя никто не мог толком сказать, что они такое — нейроны или, возможно, молекулы особого рода, — большинство ученых было уверено, что со временем эти самые энграмы непременно обнаружат.

Для такой уверенности были свои основания. Исследования, проведенные в 1920-е годы канадским нейрохирургом Уайлдером Пенфилдом, убедительно показали, что у специфической памяти действительно имеется конкретная локализация в головном мозге. Одним из самых необычных свойств мозга оказалась его нечувствительность к боли. Местная анестезия кожи головы и костных тканей черепа позволяла оперировать мозг человека, остававшегося при полном сознании.

Пенфилд использовал этот факт при проведении ряда экспериментов. Оперируя на мозге эпилептиков, он стимулировал электрическим током те или иные его участки и к своему изумлению обнаружил, что стимулирование височных долей мозга, как правило, приводит к тому, что оперируемый начинает вспоминать прошлые события во всех мельчайших подробностях. Один человек вдруг услышал давнюю свою беседу с друзьями из Южной Африки; мальчик вспомнил свой разговор с матерью по телефону и после нескольких прикосновений электрода был в состоянии повторить слово в слово каждую реплику; женщина вдруг обнаружила, что она у себя в кухне и слышит все, что делает ее ребенок в другой комнате. Даже когда Пенфилд делал вид, что стимулирует другую область мозга, обмануть пациентов не удавалось: касание к одной и той же точке неизменно вызывало одни и те же воспоминания.

В книге «Загадка сознания», опубликованной в 1975 году, незадолго до его смерти, Пенфилд писал: «Мне стало ясно, что это не какие-то фантазии на манер сновидений. Я вызывал электрическую активацию записей прошлого опыта пациентов. Пациенты заново переживали свой опыт, словно он был заснят на кинопленке» [1].

На основании своих исследований Пенфилд заключил, что все, что мы когда-либо испытывали в жизни, записывается мозгом, будь то незнакомое лицо в толпе или паутинка, за которой мы наблюдали в детстве. Он указал, что это объясняет преобладание в его экспериментах огромного количества второстепенных бытовых деталей, зафиксированных памятью. Если наша память — полная запись даже самых незначительных ежедневных событий, вполне логично предположить, что при непроизвольном погружении в такой объем информации активизируется большое количество тривиальных данных.

Вначале молодой нейрохирург Прибрам принимал на веру Пенфилдову теорию энграм. Но затем произошло нечто, в корне изменившее его взгляды. В 1946 г. он начал работать с выдающимся нейропсихологом Карлом Лэшли из Йеркешской лаборатории высших приматов в Ориндж-Парк, штат Флорида. В распоряжении Прибрама оказался огромный опыт, накопленный Лэшли в течение тридцати лет исследований загадочного механизма памяти, и оказалось, что эксперименты Лэшли ставят под сомнение само существование энграм заодно со всеми выводами Пенфилда.

Лэшли занимался тем, что обучал крыс выполнять серию задач — например, выискивать наперегонки кратчайший путь в лабиринте. Затем он удалял различные участки мозга крыс и заново подвергал их испытанию. Его целью было локализовать и удалить тот участок мозга, в котором хранилась память о способности бежать по лабиринту. К своему удивлению он обнаружил, что вне зависимости от того, какие участки мозга были удалены, память в целом нельзя было устранить. Обычно лишь была нарушена моторика крыс, так что они едва ковыляли по лабиринту, но даже при удалении значительной части мозга их память оставалась нетронутой.