Читаем без скачивания Одураченные. Из дневников (1939—1945) - Кельнер Август Фридрих

Снова и снова задаешься вопросом: как могло случиться, что такой культурный народ, как немцы, передал всю власть одному человеку? От тупости вкупе с трусостью приходишь в отчаяние. То, чего наши предки достигли веками непрерывных борений, было утрачено в 1933 году вследствие безумного легкомыслия, совершенно непонятной доверчивости и проклятой «бюргерской» мягкотелости.

Если раньше идеалистически настроенная молодежь боролась за свободу, то сегодня молодые люди идут на поводу у фигляра и демагога, защищая омерзительную тиранию. Такой народ не достоин дальнейшего существования. <…>

М. получил по полевой почте письмо от своего зятя. Тот стоит на реке Саар. От письма веет унынием. «Надеюсь, все это не продлится долго. Мы сыты муштрой по горло». <…> Горькую чашу национал-социализма народу надо выпить до дна, иначе ему не достигнуть зрелости. Только когда не останется надежды на обещанные воздушные замки и чудеса, карточный домик развалится. Тогда каждый, конечно, скажет, что так оно и должно было быть. Никто, мол, на самом деле не был нацистом. Хотя 99 % кричали «Хайль Гитлер!» и «Зиг хайль!», когда партия была на пике популярности. Одни делали это потому, что рассчитывали извлечь для себя или своих детей какие-то выгоды, другие — из-за слабости характера и нежелания «плыть против течения». Крестьянин верил, что Гитлер освободит его от налогов. Но хуже всего была, несомненно, газетная пачкотня. Любому пустомеле и лизуну дозволялось внести свою лепту, если он мог восхвалять нацистский режим. И ни нотки сомнения, не говоря уж о критике по существу.

Правители ежечасно возвеличивали свои деяния и осыпали себя похвалами. Они слышали только себя. Не видели сжатых кулаков, не чувствовали гнева угнетенных. А что говорил господин Геббельс в годы борьбы[16]? Они, мол, гордятся тем, что всегда прислушивались к мнению народа, знали его нужды и чаяния. Но как только эти господа взяли власть, устроились в своих кабинетах и изрядно прибарахлились, так сразу же спустили на своих противников цепных псов. Снисхождения не знали. В лучшем случае прощали мелкие прегрешения партийцу, из опасения, что тот может выдать какие-нибудь секреты.

Чтобы гнев народа не обращался против собственных угнетателей, правители во все времена умели скрыть свою вину с помощью отвлекающих маневров. Вся антиеврейская кампания была не чем иным, как куском мяса, брошенным голодным зверям. «Евреи — наше несчастье», — восклицали нацисты. Правильным ответом народа было бы: нет, не евреи, а нацисты — несчастье для немецкого народа. Теперь они ополчились на англичан. Хотя каждому понятно, что можно было установить с Англией неплохие отношения. А вот постоянное бряцание оружием способно привести лишь к войне. Мы пользовались любым случаем, чтобы нагадить англичанам. Например, в Палестине. Изгоняя из Германии евреев, мы в то же время подстрекаем арабов к тому, чтобы они не давали евреям селиться на Ближнем Востоке. Где тут последовательность в политике? Почти все, что мы, начиная с 1933 года, «свершили», в высшей степени грубо и неуклюже. Деликатность, хорошие манеры, благородство исчезли как понятия.

На днях побывал по служебным делам в Эттингсхаузене, Фрайензеене и Альтенхайне. Даже не надеешься встретить людей, которые хоть в какой-то мере понимали бы, что происходит. Повсюду ужасающее невежество. Люди выхватывают что-нибудь из газет и выдают за плод собственных размышлений. Кажется, нет даже проблеска свободной мысли. Масса, называемая «народом», — отвратительная куча дерьма.

В Альтенхайне я сказал Хорсту, что Германия проиграет и эту войну.

Вчера Гитлер выступал в мюнхенской пивной «Бюргерброй» перед партийцами. Как обычно, славил павших за дело «движения». Должен сказать тем, кто правил страной в 1923 году, что своими поблажками этому «движению» они рыли республике могилу. С самого начала НСДАП не скрывала своих намерений, планируя государственный переворот. Любого фанатика (афериста, авантюриста, уголовника, отпетого киллера) принимали в ее ряды с распростертыми объятиями. «Героем» слыл каждый, кто показывал себя революционером в борьбе против тогдашнего правительства.

Матерые преступники, шуты гороховые, прожженные карьеристы обрели со временем статус «старых борцов». Самовосхваление с виртуозной легкостью вознесло их на высшие посты в государстве, а там, где это не получалось, — на важные посты в партии. Теперь их можно было спустить, как голодных псов, на несчастный народ.

С чувством глубокой горечи думаю о том, что никто так и не смог преградить этой банде путь к власти. А ведь сегодня уже даже мыслить опасно. И каким же образом была завоевана власть? Хитростью и обманом. Систематическим подрывом всех авторитетов. Сколько проклятий сыпалось на головы «чиновников с партбилетами»! А что сейчас? Сплошь чиновники с партбилетами. Ушаты грязи выливались на министров с их высокими окладами. Когда к власти придем мы, национал-социалисты, возглашал каждый оратор, годовое содержание не превысит 10 000 рейхсмарок. А сегодня? Господа не стесняются класть в карман в три раза больше, занимая, помимо основной, еще две-три «жирных» должности.

Возьмем хоть Геринга! Он и генерал-фельдмаршал (в 32-м году — только капитан), и военный министр, и председатель рейхстага, и рейхсегермейстер, и главный уполномоченный по выполнению четырехлетнего плана. <…>

Слышу, как В., зайдя в кабинет к П., говорит: «Кайзер Вильгельм был слишком деликатен, правильно действует наше нынешнее руководство. Беспощадную войну подлодками надо было начать уже тогда, в 14-м году».

Этот партиец с его пониманием деликатности — типичный нацист. Разведен, у него от первого брака три дочери, о которых он, конечно, не заботится. Во второй раз женился на женщине моложе его лет на тридцать. Не считаться ни с кем и ни с чем — это сегодня козырь! Каков поп — таков и приход!

Выступая вчера в Мюнхене, фюрер сказал также, что поручил Герингу подготовить пятилетнюю войну. Нобелевской премии мира ему за это, пожалуй, не получить. Победитель может быть только один, и это — мы. Так говорил Гитлер 8 ноября 1939 года.

Сбор верхней одежды (!!), несмотря на наличие соответствующих карточек, и сбор игрушек. В сущности, попрошайничество, организованное государством.

Фройляйн Р. собирает одежду, берет и деньги. Мы говорим, что одежды дать не можем, поскольку не знаем, как долго война продлится.

Фрл. Р.: «Война долго не продлится».

Фрау Кельнер: «Это утверждали и в 14-м году, а война длилась до 18-го».

Фрл. Р.: «Но теперь же у нас есть фюрер!»

После очень лаконичного сообщения о том, что экипажу броненосца «Граф Шпее» пришлось затопить корабль перед устьем Ла-Платы, не могло тут же не последовать «победной» реляции. Поводом послужило воздушное сражение над Северным морем: из 44 английских бомбардировщиков сбиты 34, мы же потеряли только два самолета. Англичане сообщают о 12 сбитых «мессершмиттах» и о потере семи своих машин. Вопрос: где правда?[17]

Густосупное воскресенье[18]. Господин сборщик не появился.

Так как есть все основания предполагать, что против меня что-нибудь замышляется, я через Кетэ[19] заплатил Мённигу[20] одну рейхсмарку.

Господин Шердт спрашивает нашего квартиранта, как ему у нас живется. Бывший шуцман старается собрать против нас компромат, забывая, видно, хорошую поговорку: отольются кошке мышкины слезки.