Читаем без скачивания новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

И еще думалось мне: если уж здесь в самое напряженное время специалисты отдыхают нормально, как и в городе, то что же говорить о менее напряженных месяцах? И ведь не тормозит это работу. И выработка комбайнов здесь выше, чем у соседей, и темпы работ выше. Значит, в деревне можно нормально работать, нормально отдыхать. В этом я особенно убедился, когда побывал на полях и фермах совхоза и везде видел внешне спокойную, но полную напряжения работу и… совершенно выспавшихся и потому трезво мыслящих руководителей всеми службами.

3

Борис Васильевич Синев собрался на свои поля. Я набился к нему в попутчики.

— Что вас интересует? — несколько сурово спросил он.

Надо сказать, что на вид он человек серьезный, даже строгий, голос у него как у строгого учителя, в ответах лаконичен.

Я попросил Бориса Васильевича придерживаться своих целей поездки.

— Что ж, хорошо, — согласился он, усаживаясь за руль машины.

Отвечая на мои вопросы, Борис Васильевич сказал, что наведение порядка на земле совхоза и двух присоединившихся колхозов они начали с введения правильных севооборотов. В основу обработки почвы приняты мальцевские приемы.

Слушая рассказ, я исподволь посматривал на Бориса Васильевича, на его чуть вьющиеся темноватые волосы, слегка высветленные седыми ниточками.

— Сейчас я покажу вам наши солонцы, — замечает Борис Васильевич, притормаживая машину.

С левой стороны раскинулось просторное поле, окруженное березовыми и осиновыми колками. На поле посеян овес, он в общем-то созрел, но тут много и зеленых еще плешин.

Борис Васильевич шагает по овсу, осматривает зеленые участки, давит овсинки на одном участке, на другом, выносит приговор:

— Зрелый начнем косить, а зеленый уже не дозреет, придется убирать на сено.

— Но тогда недобор зерна?

— А что же делать? Каждый год так, потому что солонцы.

Уже в машине Борис Васильевич сказал:

— Вообще-то эти солонцы были уже выбракованы из пахотных угодий. Но мы решили обрабатывать их, и вот видите — хоть по тонне зерна, но дадут. Может, чуточку и побольше… — И он рассказал историю с этими самыми солонцами.

Когда началось освоение новых земель в Сибири, то и совхозу «Красная звезда» было установлено задание распахать целину. Однако хороших земель уже не было, поэтому распахали более тысячи гектаров солонцов. Но в пятьдесят пятом году с них даже семян не вернули. Повторилось это и в следующие годы. Так случилось не только здесь. И вот были созданы специальные комиссии по выбраковке из пашен напрасно распаханных участков. Здешнему совхозу было разрешено списать более 900 гектаров распаханных солонцов.

Эту эпопею я хорошо помню. Руководители совхозов очень радовались мудрому решению и сразу же выбраковали из пашни напрасно распаханные земли. Но в «Красной звезде» рассудили иначе: если эти 900 гектаров забросить, то долгие годы на них и трава не будет расти. А если попробовать обрабатывать? Пусть хоть пять центнеров зерна с гектара, но все же хлеб! Даже 400 тонн овса — это же не менее 700 центнеров мяса можно получить.

Так эти 900 гектаров оставили в севообороте. И постепенно нашли пути к получению нормальных урожаев и с солонцов: сеяли овес, подсевали донник. Убирали донник на сено — засевали поле овсом. Выбракованные земли были поставлены на службу!

Заканчивая рассказ, Борис Васильевич чему-то улыбнулся.

— А донник возродил у нас новую отрасль… Он же относится к медоносам, цветет почти все лето. Вот наш директор и завел пчел. На пасеке теперь более сотни ульев, людей кормим медом. В нормальный год каждая пчелиная семья дает до трех пудов меда.

Раз уж главный агроном упомянул о директоре, я спросил: какие качества директора ему особенно по душе? Вопрос этот, как я и ожидал, несколько смутил Синева. Он пожал плечами.

— Лично меня привлекает в нашем директоре твердость его слова. Если он что-то сказал или пообещал, обязательно выполнит, от своих слов не откажется, а ведь это очень важно! Ну, и полное доверие своим помощникам. Ни единого вопроса по моей, скажем, отрасли без моего ведома он не решает сам, хотя у него огромный опыт во всех отраслях сельского хозяйства. Ну, и в трудную минуту, — а такие случаются, — покривил губы Борис Васильевич, — директор защитит. С таким главным интересно работать.

Борис Васильевич побывал на двух токах, дал указание о местах складирования зерна, беседовал с местными агрономами, побывал у комбайнеров. И я имел возможность убедиться, что все здесь делается солидно, хозяйственно. Убедился и в том, что доверие оказывается полное. Управляющие фермами, как командиры на поле боя, имеют право тут же награждать отличившихся. Каждому управляющему на эти цели выделено из фонда директора по тысяче рублей. Свое решение о премировании управляющий согласовывает на месте с партийной и профсоюзной организациями.

4

Хорошо запомнилась мне и поездка с Ефремовым.

Еще на подступах к летнему свиноводческому лагерю увидели мы гордо развевающийся красный флаг.

— Это у свинарки Гуляевой, — сообщил Григорий Михайлович. — Раньше она была дояркой, награждена орденом Ленина и вот второй год уже ухаживает за свиньями. Получается у нее хорошо. Да и вообще у доброго работника на любом участке ладно выходит.

Я уже знал, почему передовая доярка стала вдруг свинаркой. Это в результате перестройки хозяйства на более узкую специализацию: всех коров свели на одну ферму, и там, где работала Гуляева, их не осталось.

Свиноводческий лагерь состоял из множества маленьких домиков, они очень похожи на те, что возводят теперь в пригородах владельцы дачных участков, только размером поменьше. Домики этого лагеря — их здесь более сотни — образуют замкнутый четырехугольник. В каждом домике живет одна матка со своими поросятами. Домик от домика в полуметре, но на этом пространстве оборудована столовая для поросят. Из домика в столовую сделали лаз, в него могут пролезть только поросята. Сама же «хозяйка» кормится в домике. Еще один лаз сделан в задней стенке домика, через него поросята в любое время могут выходить на прогулку по зеленой травке. Матка же гуляет отдельно, на внутреннем дворе лагеря.

К нам подошла Гуляева — миловидная, добродушного вида женщина лет сорока с небольшим. Улыбнулась:

— Нравятся наши малыши?

А в это время одиннадцать малышей крайнего домика прилипли к соскам матери и так сладко посасывали, что от удовольствия закрыли глазки, не обращая никакого внимания на гостей.

— Расскажи, как осваивала новую профессию? — просит Григорий Михайлович.

— Первый-то год все приноравливалась… Другой раз выпустишь поросят на прогулку, а они заиграются там и свой домик забудут. — Гуляева улыбнулась. — Их же на лужок-то высыплет сразу штук триста. В общем-то они быстро привыкают и к своей матери, и к своему домику. Но все же первый год было потрудней, конечно.

Вот соседка моя Степанида Сальникова всю жизнь на свиньях, так она в прошлом году только за экономию прямых затрат получила в премию семьсот рублей.

— Ты тоже получила, — возразил Ефремов.

— Получила, но поменьше…

А все же приятно слышать из уст свинарки такие слова: «экономия прямых затрат». Если рядовые рабочие разбираются в вопросах экономики, то можно ждать и экономии.

— Зато нынче много получишь, — заметил Ефремов, показав рукой на развевающийся флаг.

Татьяна Иосифовна слегка смутилась.

— Нынче, конечно, получше дело идет.

— Чего там получше, говори — отлично! — раздался голос подходившей женщины. — Шутка сказать — две нормы по привесу!

Это и была Степанида Сальникова. Она-то и рассказала, что нынче Гуляева всех свинарок обошла.

— Вот и флаг теперь у Татьяны, а то все у меня больше был. — Говорила это Сальникова без видимой зависти. По всему видно, что женщины дружат.

Я спросил про заработки. Ответила Гуляева:

— Кто не ленится, тот хорошо получает.

— Об этом чего говорить, — поддержала и Сальникова. — У нас с Татьяной более двухсот в месяц выходит, а самые главные премии впереди, вот сдадим поросят в откорм да подсчитаем годовую экономию.

Когда мы расстались со словоохотливыми свинарками, Григорий Михайлович констатировал:

— Настроение у женщин отличное!

Но из дальнейшей беседы выяснилось, что домики-то эти поставлены от нужды. Теперь везде поросят содержат в типовых помещениях, а в совхозе их пока не хватает. Потому-то и настроили почти три тысячи таких домиков.

А на другой ферме мы видели навесы, крытые соломой. Под ними размещались откормочные свиньи. И опять пришлось сооружать эти времянки только потому, что недостает типовых помещений.

— Что же получается? Домики на выпасах — из-за нужды, навесы тоже. Зачем же создавать эту нужду? — спросил я.