Читаем без скачивания К-55. Обманувшие смерть - Лев Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ассистенты с удовольствием отложили тяжёлые пушки и сняли с тележки зиповский ящик с защитными комплектами.
– А вам что, особое приглашение нужно? – обратился доктор к солдатам.
– Нельзя сектор бросать, – угрюмо заметил Мусаев. – И потом – какой смысл?
– Извини, но во всём, что касается науки, я решаю, есть смысл или нет, – спокойно возразил доктор. – Так что, давай: по одному подходим, экипируемся.
Мусаев кивнул солдатам. Они оба отправились облачаться в защитные комплекты, а сержант остался держать сектор.
Нет, сержант не страдал склонностью к вольнодумию и уважал мудрого доктора, хотя тот годился ему в сыновья.
Как и подобает опытному военному, сержант был практиком и сторонником здорового рационализма.
Так вот практика показывала, что защитные комплекты надевать нерационально. Потому что они, увы, не защищают от тех фокусов, которые может выкинуть портальное поле.
По крайней мере, в прошлый раз они никого не спасли.
* * *Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере с открытым окном приёмника.
Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.
Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой.
За ними стояли трое с автоматами, пока что не целились, но вели себя насторожённо и следили за каждым жестом Вадима.
Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках фонарь и нечто, напоминавшее диктофон.
В гробовом молчании прошло несколько секунд, в течение которых Вадим успел рассмотреть помещение и понять, что существа в защитных костюмах – это всё же люди.
Люди, по-видимому, тоже что-то поняли, и тот, который с диктофоном, радостно крикнул:
– Есть контакт!!!
Голос из-под скафандра звучал глуховато, но вполне отчётливо.
Итак, это люди, и как минимум один из них говорит по-русски.
«Это игра, – с абсолютной уверенностью решил Вадим. – Очень, кстати, антуражненько. Клёпки аутентичные, люди как живые… Не понял только, что это за игра такая. Что-то типа «Биошока» с локализацией?»
И вдруг понял, что это не внутренний диалог, а он на самом деле говорит вслух.
Ух ты, какая чудная игра!
– Объект вменяем, ведёт себя несколько неадекватно, – пробубнил товарищ с диктофоном. – И выглядит… Выглядит очень странно. Так – внимание!
Двое с «ружьями» в первом ряду быстро присели на колено, трое во втором подобрались, расступились и направили на Вадима оружие.
А товарищ с диктофоном зачем-то подскочил к пульту управления, положил ладонь на большую красную кнопку и тревожно уточнил:
– Какой Уровень?!
– Восемьдесят второй, – Вадим гордо подбоченился.
– Не… Гхм… Не понял, – растерялся товарищ с диктофоном. – Как это «восемьдесят второй»?! Максимум – Тринадцатый, дальше ничего нет!
– Ну не знаю, может, здесь разрабы «левелкап»[2] воткнули? В любом случае у меня реально Восемьдесят второй Уровень, ментал прокачан на «макс», и мне надоело торчать в этой камере, – Вадим тряхнул руками, воспроизводя жест персонажа из игры, готовящегося наложить заклинание, и шагнул было вон из камеры. – А если кто дёрнется, махом кастану безумие…
Выйти на волю он не успел: товарищ с диктофоном шлёпнул ладонью по красной кнопке.
Массивный защитный экран моментально закрыл выход из камеры, чуть не отдавив Вадиму ногу.
Раздался звук, похожий на рёв ракетных сопел, в камере вспыхнуло нестерпимой яркости голубое свечение…
И Вадима в одно мгновение разложило на атомы.
* * *Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере, с распахнутым настежь защитным экраном.
Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.
Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой. За ними стояли трое с автоматами, не целились, но вели себя насторожённо, следили за каждым жестом Вадима.
Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках нечто, напоминавшее диктофон.
В общем, всё в точности так же, как в первый раз…
Только ощущения совсем другие.
Это была сплошная Воплощённая Боль.
Каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка его организма стонала, рыдала и билась в страшной истерике от нестерпимой боли, которая разрывала на части всё естество Вадима, не давала дышать, двигаться и думать.
Это было какое-то Парализованное Безвоздушное Безумие: с перекошенным жуткой гримасой лицом Вадим застыл на месте, как монумент всем сгоревшим в аду, невидящим взором глядя прямо перед собой, и мечтал в тот момент только об одном:
Смерть…
Смерть.
Смерть!
Господи, Смерть, возьми меня обратно! Это неправильно, несправедливо, человек не может, не должен, не имеет права жить после ТАКОГО…
– Есть контакт!!! – радостно крикнул человек с диктофоном.
О, боже… Что это?! Что за идиотское светопреставление?!
– Так… Объект явно в шоке, моторика отсутствует. Вегетативная реакция… Ребята, да он помирает! А ну, взяли…
Двое в первом ряду бросили «ружья», подскочили и выдернули Вадима из камеры.
Быстро уложили на тележку, вогнали какой-то препарат и занялись реанимацией: двое принялись грубо и жёстко массировать конечности, а товарищ с диктофоном бил Вадима по щекам и что-то орал ему в ухо.
Через пару минут экзерциции увенчались успехом.
Вадим дёрнулся, как ударенный током, с криком хапнул первую порцию воздуха и закашлялся, задышал жадно и глубоко, хрипло рыча и плача, выталкивая из себя эту невероятную, немыслимую, несовместимую с жизнью Боль…
* * *Спустя немного времени начал действовать введённый препарат и организм стал постепенно отходить от фантомного болевого шока.
Панин первым делом зачем-то посветил фонариком Вадиму в глаза. Затем проверил параметры – пульс, температуру, измерил давление и заставил проглотить пару таблеток с горьковатым вяжущим привкусом.
– Сидеть можете?
Вадим сел на тележке, осторожно шевельнулся и прислушался к своим ощущениям.
Внутри всё горело.
Нет, это как-то тривиально. Бывает, с мороза опрокинешь стопочку, да под острый чили, который шикарно готовит мама, – и тоже внутри всё горит. Хорошо так горит, по телу разливается приятное тепло, и на душе благостно…
Сейчас всё горело так, словно Вадима бросили в топку крематория, где он был испепелён заживо, а потом выдернули обратно и каким-то чудовищным некромантским заклинанием собрали-слепили заново.
В общем, ощущения – застрелись.
Хочется орать в голос, биться в истерике и навзрыд жаловаться кому-нибудь доброму и понимающему, кто правильно оценит всю невозможность того, что с тобой произошло, всё растолкует, и объяснит, и посоветует, как избавиться от этого дикого кошмара…
– Как самочувствие?
Вадим осторожно пожал плечами.
Была абсолютная уверенность, что каждое движение после ТАКОГО должно причинять невыносимую боль.
На самом деле, эта фантомная боль уничтоженного организма была равномерной и статичной, независимо от движений, но шевелиться всё равно было страшно.
– Объект не может адекватно оценить своё состояние, – сообщил диктофону Панин. – Однако целый ряд признаков указывает на сильнейший стресс, вызванный ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ… Фамилия, имя, отчество?
– Вадим Николаевич Набатов.
А голос ничего так, не сгоревший, вполне нормальный, разве что заметно хриплый от переживаний.
– Возраст?
– Двадцать три года.
– Так, уже хорошо! – обрадовался Панин. – Амнезии нет, это отличный признак… Уровень, сектор?
Вадим машинально втянул голову в плечи и зажмурился.
Ну и что сказать товарищу в скафандре?
За неправильный ответ на этот вопрос его убили.
Вот этот самый товарищ и убил. И ладно бы просто выстрелил в голову, по обыкновению приличных негодяев, а то ведь буквально разложил на атомы!
И лицо вроде доброе, и в своём странном костюме похож на героя-космонавта…
Но товарищ явно недобрый.
Это он ударил по кнопке, Вадим всё помнит.
– Не можете ответить, с какого вы Уровня? – огорчился Панин. – Что же это получается, избирательная амнезия?
– Пацан боится, – поделился соображениями сержант Мусаев. – Может, он боец «реконов»?
