Читаем без скачивания В зловещей тиши Сгамора - Ричард Старк

Он кинул ключ от номера в пустой теперь чемодан, хозяин которого, говоря на тюремном жаргоне, все еще отдыхал от введенного наркоза... В ванной шумела вода.

Справа от номера Тифтуса располагалась лестница, далее - кабина лифта, но Паркеру отнюдь не улыбалось мелькать в вестибюле... Свернув влево, он сразу за углом обнаружил то, что искал: обшарпанную дверь с надписью "Пожарный выход".

Дверь пошла тяжело, - она разбухла от испарений ванных комнат; последний раз ее открывали не иначе, как под Новый год. Паркер с трудом пролез в образовавшийся проем на площадку за дверью, и оказался на старой широченной провинциальной лестнице, спускающейся вплотную к стене отеля несколькими маршами прямо на уличный асфальт. Ступени лестницы разноголосо скрипели, краска на перилах облупилась и пожухла. Миновав крошечный тамбур, в котором противно пахли мусорные бачки, мельком отметив выходящие сюда двери рабочих подсобок, Паркер вышел на улицу.

В этом сонном Сагаморе солнце уже вошло в свою полуденную силу. Свет был ярок и радостен; из кухни маленького ресторанчика при отеле упоительно пахло шкворчашими на огне свиными отбивными, жареным луком, подрумянивающимся в кипящем масле картофелем... Волна превосходного кофейного аромата дошла до ноздрей Паркера и заставила их вздрогнуть. Здесь, в провинциальной глуши, в ресторанчиках еще кормили с восхитительной сельской добросовестностью. Ах, не прав ли был старый Джо Шир, окончательно кинув здесь якорь, обзаведясь уютным игрушечным домом, пестуя цветники и деревья в саду, вдыхая зимой морозный воздух диких прерий, а летом стряхивая со шляпы шоколадную пыль, приносимую ветром с великих просторов Америки?..

Перед тем, как ступить на открытую всем взорам мостовую, Паркер некоторое время поизучал ее из-за угла. Нет, слежки за ним не было; куда-то испарился капитан Янгер; никто в штатском не болтался с видом бесприютного дурачка у единственной в городке афишной тумбы, - все было чисто, и путь, несомненно, свободен.

Паркер дошел до полуоткрытого здания аптеки на углу: здесь он узнает, как добраться в похоронное бюро, упомянутое в некрологе линбрукской газеты.

Глава 2

В пустом зале одуряюще пахли увядшие белью розы. Полумрак скрадывал размеры помещения. Шафрановый свет исходил от ламп в форме перевернутых чашечек цветов и едва достигал тисненых коричневых обоев ближайшей стены. Темно-шоколадный, пушистый ковер под ногами заглушал шаги; плотные, из ворсистой материи шторы драпировали окна и двери. Шафрановый свет пропадал, терялся в этих густых, поглощающих его красках, которые так любили старинные живописцы. В центре, вокруг пустого наклонного подиума в плетеных ивовых корзинах теряли сознание розы. Белые лепестки осыпали зловещую и невыразимо-печальную поверхность подиума, на котором совсем недавно стоял катафалк; нежная шелковистая плоть цветов на глазах старела, словно бы подсыхала, сворачиваясь в дряблые старческие кулачки...

После яркого, ослепительного солнечного дня там, на улице, Паркер на мгновение помедчил у дверей, давая привыкнуть глазам к полумраку. Зал был безнадежно опустелый. Ни единой живой души не было, да и не могло, казалось, быть час назад у дверей, или рядом с катафалком, ни единый человек не присаживался в эти роскошные бархатные темно-шоколадные кресла.

Паркер для чего-то проверил, плотно ли закрыл за собой уличную дверь, покосился на свои пыльные башмаки, пригладил волосы и; бесшумно ступая по толстому ворсу, направился через комнату.

Откинув плотные шторы, драпирующие дверь, и ступив в соседнее помещение, Паркер перевел дыхание. У него было такое ощущение, словно его переместили во времени. Из бархатной мглы эпохи королевы Виктории он оказался в пластиковом веке ЭВМ. Стены комнаты покрывал слой светло-серого пластика, весьма приблизительно "работающего" под штукатурку, потолок был отделан несерьезными, на взгляд Паркера, белыми звукоизолирующими плитками какой-то прессованной дряни, сплошь усеянной рядами черных, совершенно безуютных отверстий. Пол покрывал черный, мягко пружинящий под ногами линолеум. Внимательно оглядевшись, Паркер сообразил, что он находится в приемной похоронного бюро: две двери, одна против другой, расходились из нее; Паркер выбрал ту, что помассивнее. Закрыв ее за собой, он ступил в небольшую комнату, сработанную все в том же компьютерном стиле, и лишь старинный застекленный двустворчатый шкаф с темными кожаными переплетами в глубине его, - несколько оживлял обстановку... В бюро не раздавалось ни единого голоса, но массивная серая электрическая пишущая машинка была включена, и еле слышно стрекотала. В каретке ее торчал листок с каким-то текстом. Однако на письменном чистом столе ровным счетом ничего не лежало; никакой одежды не висело и на вешалке. Паркер поежился и, пожав плечами, направился было в холл, как вдруг, словно бы неизвестно откуда взявшийся, смурной тяжеловесный малый образовался возле него. Он был в каком-то слишком тесном костюме, чрезмерно облегающем его полноватое тело, в шоферской кепке и грязно-серых нитяных перчатках.

Малый недружелюбно посмотрел на Паркера из-под густых бровей:

- Вы что тут делаете?

- Я Глиффа ищу...

- А? Кого?

- Я ищу Бернарда Глиффа, владельца вашей конторы. Это ведь твой босс, не так ли?..

- Я и сам знаю, кто такой Глифф, - сумрачно и обиженно ответил малый, горестно уставясь на башмаки Паркера.

- Ну-ну... Может, ты знаешь, как его найти?

Смурной малый в нитяных перчатках казался чрезвычайно обиженным, однако, как понял Паркер, не его скромная особа была тому причиной. У малого просто было такое лицо... Какая-то жестокая обида была ему нанесена, быть может, в детстве или отрочестве, но и теперь, за давностью лет та крошечная ранка в душе не заживает, все саднит, все ноет, и бедняга никак не может расправить брови и радостно и вольно вздохнуть... И, наверное, до самой смерти будет смотреть на белый свет исподлобья. Хмурясь еще пуще, малый все же уронил:

- Ну да, я знаю...

-Где?

- Они наверху отдыхают...

- Как то есть отдыхает?!

- Ну, если утром мы провожаем клиента, то потом мистер Глифф спит... Он, что ли, вам сильно нужен?

- Я хотел узнать о Джозефе Шардине, честно говоря...

- О ком, о ком?..

- Ну, клиент с гринлонского кладбища, утром вы его хоронили, - нетерпеливо пояснил Паркер.

- Ай, да ну их, - зевнул малый, - я их не запоминаю... Вот если кузен или деверь - тогда еще помню...

- Господи, да ты разбудишь наконец Глиффа?

- А то!.. Только вам тут быть нельзя, в смотровую идите! ( Паркер отправился, по своему разумению, в темно-шоколадную комнату с цветами, осыпающимися на отшлифованный подиум. Пока он слонялся минут семь по густому ковру, он передумал все свои неотложные мысли: очнулся ли Тифтус, засек ли капитан Янгер его, Паркера, отлучку из отеля? Знать бы наверняка, сколько ему на все про все отпущено времени!..

Как ни прислушивался Паркер, Глифф материализовался из-за шторы пугающе неслышно. Высокий плотный человек шагал к нему, почему-то сутулясь, как полицейский. Владельцу похоронного бюро было где-то около пятидесяти лет; белое, тестообразное лицо обрамляли темные волосы, поседевшие на висках; плоский, словно у индейца, нос, обвисающие, рыхлые щеки; размыто-голубые, слегка навыкате, глаза... Глифф усердно таращил их, крутя головой, чтобы стряхнуть остатки сна, и выглядел потешно и чуть виновато.

- Бернард Глифф, - предупредительно улыбнулся он и вложил в мощную пятерню Паркера свою пухлую, сложенную лодочкой, ладонь.

Паркера неоднократно выручал весьма идущий ему образ состоятельного бизнесмена, разъезжающего по своим надобностям, вот и теперь, небрежно наклонив голову, он веско сказал:

- Чарльз Виллис.

В прежние свои приезды в Сагамор Паркер пользовался этим вымышленным именем, и не видел причин придумывать в этот раз иное...

Выглядел он действительно внушительно и несколько даже импозантно: недюжинный, хваткий и, вероятно, безжалостный к слабым конкурентам господин, торгующий игральными автоматами или, может, вышедшими из моды автомобилями...

- Бенни успел доложить, что вы были близки бедному, бедному мистеру Шардину, - заученно слезливо-слащаво проговорил Глифф.

Цепкие зрачки Паркера успели запечатлеть ту долю секунды, когда при упоминании имени Шардина в холодных рыбьих глазах Глиффа вспыхнул и погас огонь. Буквально долю секунды...

- О да, потому я и здесь...

- Прошу вас в контору, там можно спокойно поговорить... Обиженного на весь свет малого по имени Бенни, как выяснилось, глиффовского шофера, не было видно нигде. Вслед за владельцем похоронного бюро Паркер вошел в контору и устроился на стуле для посетителей, Глифф плавно осел в свое глубокое кресло, как взятый на прикол серебристо-белый дирижабль.

- Весьма грустно, что умер мистер Шардин... Весьма грустно, - почему-то дважды произнес Глифф приличествующее моменту трафаретное сожаление.