Читаем без скачивания Чёрный Мустанг - Карл Май

Около двухсот рабочих сидели за столами или лежали на нарах. Все они были маленького роста, с длинными косичками, желтолицые, с выступающими скулами и узкими косыми глазками, которыми они с изумлением взирали на высоченные фигуры вошедших.

— Тьфу, чёрт побери! Китайцы! Можно было бы об этом догадаться по запаху ещё снаружи, — сказал темноволосый. — Пойдёмте же скорее за перегородку, может, хоть там воздух более-менее сносный.

За перегородкой тоже стояло несколько сколоченных из досок столов, но сидели за ними, покуривая и выпивая, белые рабочие — крепкие, закалённые непогодой мужчины, многие из которых знали в своей жизни лучшие времена, а здесь оказались только потому, что в цивилизованном мире, на Востоке, уже не могли показываться. Шумный говор при появлении двух гостей сразу же стих, их проводили внимательными взглядами до самой стойки, опираясь на которую среди множества бутылок стоял бармен.

— Вы железнодорожные рабочие? — спросил он, кивнув головой в ответ на приветствие вошедших.

— Нет, сэр, — возразил светловолосый. — У нас нет намерений отбивать заработок у сидящих тут джентльменов. Мы охотники, нам хотелось бы просохнуть. Нас прислал к вам инженер.

— У вас есть чем заплатить? — поинтересовался бармен, окидывая взглядом высокие фигуры прибывших.

— Конечно.

— В таком случае вы получите всё, что захотите, в том числе и отдельную постель — там, за ящиками и бочками. Садитесь за этот стол поближе к огню, там вы быстро просохнете. А тот стол у второго очага у нас предназначен для администрации строительства и наиболее уважаемых джентльменов.

— Ладно! Значит, вы относите нас к менее уважаемым джентльменам. Ну да ничего страшного. Принесите нам стаканы, кипяток, сахар и ром! Нам хотелось бы согреться также и изнутри.

Они сели за указанный стол, который стоял так близко от огня, что их мокрая одежда должна была действительно быстро высохнуть, получили то, что просили, и приготовили себе грог. Белые рабочие, услышав, что эти двое не представляют для них конкуренции, чего они опасались, успокоились и возобновили прерванный разговор.

За столом, предназначенным «для администрации и наиболее уважаемых джентльменов», в одиночестве сидел человек — молодой, не старше тридцати лет, одетый, как белый охотник. Но судя по цвету его кожи и чертам лица, он был метисом, одним из тех полукровок, которые от своих разных по цвету кожи родителей прекрасно наследуют физические черты, но осознание того, что они в полной мере не принадлежат ни к миру белых, ни к миру краснокожих, приводит у них к развитию отрицательных моральных качеств. Он был крепкого телосложения, ловкий, как пантера, и, судя по всему, далеко не глупый. Его тёмные прищуренные глаза смотрели из-под ресниц так же внимательно, как у рыси, подстерегающей добычу.

Казалось, что его совершенно не заинтересовали только что пришедшие люди, но украдкой он то и дело поглядывал на них и незаметно наклонял в их сторону голову, чтобы лучше услышать то, о чём они говорили. У него были, видимо, какие-то свои причины, чтобы разузнать, что привело этих двоих в здешние края и захотят ли они тут остаться или нет. К своему сожалению, он не понимал в разговоре ни слова, несмотря на то, что говорили они довольно громко, но беседа велась на языке, которого он не знал.

А они, наполнив стаканы, чокнулись и осушили их до дна. Темноволосый поставил свой стакан перед собой и сказал:

— Итак, за наше здоровье мы выпили, а теперь к делу. Вы, значит, оружейный мастер, как и ваш отец. Так что вполне возможно, что мы действительно являемся родственниками, и всё же, честно говоря, я ещё не знаю, должен ли я относиться к вам, как родственник.

— А почему же вы не должны относиться ко мне именно так?

— Из-за наследства.

— Как это?

— Меня обманули в деле о наследстве.

— Меня тоже.

— Ах, в самом деле? Так и вы ничего не получили?

— Ни пфеннига.

— Однако тем наследникам, в стране, выплатили огромную сумму.

— Да, но только наследникам Тимпе в Плауэне, а не мне, несмотря на то, что я точно такой же Тимпе, как и они.

— Позвольте мне ещё раз удостовериться в правдивости ваших слов. Как полностью звучит ваше имя?

— Казимир Обадья Тимпе.

— А имя вашего отца?

— Рехабеам Захариас Тимпе.

— Сколько братьев было у вашего отца?

— Пятеро. Трое младших эмигрировали в Америку. Они надеялись, что быстро разбогатеют, поскольку там требовалось много оружия. Все братья были оружейными мастерами.

— Как звали второго брата, того, который остался в Плауэне?

— Иоханнес Даниэль. Он умер и оставил двоих сыновей — Петруса Миха и Маркуса Абсалома, которые и унаследовали эти сто тысяч талеров, им прислали их из города Файетте в Алабаме.

— Сходится, сходится во всём. Ваше знание обо всех подробностях и лицах доказывает, что вы действительно являетесь моим кузеном.

— О, я могу доказать это ещё лучше. Свои бумаги и документы я храню как святыню; я ношу их на сердце и могу их вам сейчас…

— Сейчас не надо, быть может, позже, — прервал его собеседник на полуслове. — Я вам верю. Значит, вы должны знать также и то, почему все пятеро братьев и их сыновья, все как один, носят такие библейские имена?

— Да. Был такой древний семейный обычай, от которого никто никогда не отступал.

— Сходится! И этот обычай можно было сохранить и дальше даже здесь, в Штатах, потому что американцы любят такие имена. Мой отец был третьим по старшинству братом, его звали Давид Маккабеус, и он остался в Нью-Йорке. Меня зовут Хазаэль Бениамин. Двое самых младших братьев пошли дальше в глубь страны и поселились в Файетте, в штате Алабама. Самого младшего звали Иосиф Хабакук, он умер бездетным и оставил огромное наследство. Четвёртый брат, Тобиас Холофернес, умер в том же городе, а его единственный сын Нахум Самуэль — как раз тот самый прохвост.

— Как это?

— Не понимаете? У меня также не было об этом ни малейшего понятия. Мой отец поначалу переписывался с обоими братьями, но со временем обмен письмами прекратился, и, в Я конце концов, они попросту забыли друг о друге. Расстояния в Штатах такие огромные, что даже братья со временем пропадают из поля зрения. После смерти отца я продолжил его дело. По-разному это бывало. Достаточно, что зарабатывал я немного больше, чем требуется для жизни. И вот тогда-то я и встретился в Хобокене с одним немцем, выходцем из Плауэна. Он расспрашивал меня, конечно, о моих тамошних родственниках, а я, к своему изумлению, узнал от него, что они унаследовали от своего дяди Хабакука из Файетте сто тысяч талеров наличными. А я не получил ничего! Я думал, что меня удар хватит! Поскольку я тоже имел право потребовать свою часть, то я и написал с десяток, а то и больше писем в Файетте, однако не получил никакого ответа. Тогда я, не долго думая, продал своё дело и отправился в путь.