Читаем без скачивания Джек Восьмеркин американец - Николай Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дети шли бодро, даже весело. Спасение было близко, и путь к нему под предводительством Яшки казался ясным и простым.
Джек Восьмеркин и был этим самым белоголовым мальчуганом, который вызвался спасти от голода сорок ребят.
Веселое путешествие детей продолжалось недолго. Яшка вдруг стал оборачиваться назад и приглядываться к чему-то. Потом крикнул:
— Ложись, ребята! — и ползком начал пробираться к придорожным кустам.
Остальные тоже ползком последовали за ним, хотя и не понимали, в чем дело. В кустах Валерьян спросил:
— Чего ты испугался?
— Как — чего? — зашептал Яшка. — Посмотри в стекла, если глазами не видишь. Ищут меня, хотят смерти предать.
— Кто тебя ищет?
— Известно кто — казаки. Вон они там по дороге едут. Двое, с ружьями и пиками. Меня они ищут. Я ведь один из всей деревни уцелел.
Валерьян приложил бинокль к глазам и увидел, что вдали по дороге действительно ехали два казака, приглядываясь по сторонам.
— Вы уж меня спасите, ребята, — зашептал Яшка жалобно, — а я вам потом помогу.
— Как же мы тебя можем спасти? — спросил Валерьян.
— Дайте какое-нибудь пальтишко прикрыться. Не узнают они меня в городском, за вас примут.
Ребята сейчас же сообразили, что городская одежда действительно может защитить деревенского парнишку. Валерьян снял с себя пальто, нашлась и кепка. Одна девочка отдала Яшке запасные сандалии. Все видели в нем единственного спасителя, и важно было его отстоять.
Яшка, надевши чужую одежду, сразу почувствовал себя бодрее. Стал на ноги и долго следил за казаками.
— К станции проехали, — сказал он наконец. — Идем дальше, ребята. Может, и не за мной они.
Дети снова вытянулись по дороге. Яшка и Валерьян шли теперь сзади. Они все время оглядывались, а Валерьян почти не отрывал бинокля от глаз. Вдруг он закричал:
— Казаки! К нам скачут казаки!..
На этот раз всадники действительно направлялись к группе детей. Бежать и прятаться было бесполезно. Их заметили.
Однако Валерьян скомандовал:
— Бегом!
И все побежали.
— Стой, братцы! — закричал Яшка. — От коней все равно не уйдем. Может, они нас не тронут.
Дети остановились. Молодой казак с пикой, не доехав до них шага, осадил лошадь.
— Со станции? — закричал он на все поле.
— Со станции, — ответил Валерьян, выходя вперед. — Что вам угодно?
— Мы за вами посланы. Поворачивайте назад. Велено вас всех обратно доставить.
— А там нет пальбы? — спросил кто-то.
— Нет пальбы. Отошел красный. Ну, двигайтесь.
Все надежды детей мигом пропали. Теперь нечего было мечтать о скором возвращении в Петроград. Правда, за ними послали, значит, их будут кормить. Может быть, отыщется руководитель. Но ведь радости от этого мало. Самое лучшее, на что они могли рассчитывать теперь, — это очутиться в прежнем положении.
Но казаки не стали церемониться с детьми, спрашивать, хотят или не хотят они идти на станцию. Чтобы сдвинуть ребят с места, они въехали в самую гущу толпы, и детям волей-неволей пришлось тронуться. Впрочем, казаки не слишком торопили их в пути, только изредка покрикивали на отстающих. Они видели, что дети устали и голодны.
Часа через два ходьбы перед ребятами показалась знакомая станция. Их вагона уже не было на путях, не было и имущества. Казаки привели детей к коменданту, низенькому бородатому офицеру.
Комендант строго посмотрел на ребят и спросил:
— Все вы здесь?
— Все, — ответил Валерьян. А Яшка в это время присел, так как испугался, что комендант узнает его и казнит.
— Я о вас запрашивал штаб, — сказал комендант. — Вас велено в тыл направить. Идите за мной.
Ребята пошли за комендантом. Он подвел их к товарному вагону и скомандовал:
— Забирайтесь, живо!
— Мы сегодня не обедали, — заявил Валерьян.
— Молчать!
Ребята влезли в вагон все, за исключением Яшки, который все время смотрел в сторону, как бы желая удрать. Комендант прикрикнул на него, и Яшка тоже оказался в вагоне. Тут комендант закрыл дверь. В вагоне сделалось совершенно темно.
Ребята, толкая друг друга, кое-как разместились на полу и на верхних полках. Немного погодя дверь открылась. Двое солдат принесли хлеб, ведро воды и чугун каши. Все набросились на пищу с жадностью. Съели весь хлеб, до последней крошки, и всю кашу, до последней крупинки. Даже воды не осталось в ведре. Солдаты забрали пустую посуду и снова закрыли дверь.
Когда шаги солдат замолкли вдали, Яшка попытался открыть дверь. Но это ему не удалось: дверь была заперта снаружи на задвижку.
Через двадцать или тридцать минут вагон сильно толкнуло; ребята догадались, что их прицепили к поезду. А еще немного погодя поезд без звонков и гудков отошел от станции. В этот момент в вагоне раздался громкий плач. Это Яшка заплакал, в первый раз за все время знакомства с ребятами.
— Чего ты? — спросил Валерьян. — Ведь ты сам навязался в нашу компанию. Мы тебя не тянули.
— Знаю, — прохрипел Яшка. — Я не по себе, я по Пеструшке убиваюсь. Пропадет она в овраге с голоду. Ведь я ее крепко-накрепко к кустам привязал…
Редактор дает историческую справку
Когда Джек Восьмеркин довел свой рассказ до этого момента, редактор прервал его.
— Стой, Восьмеркин, отдохни, — сказал он шутливо. — Дальше я сам тебе расскажу.
Джек посмотрел на редактора удивленно: уж не смеется ли он над ним? Но тот подошел к книжному шкафу и вынул оттуда большую связку старых газет. Разложил газеты на столе и начал просматривать их. Джек заметил, что многие статьи были отмечены красным карандашом.
— Вот, — наконец сказал редактор и начал читать:
АМЕРИКА ЗАЩИЩАЕТ ДЕТЕЙМною за подписью руководителя поезда Ленина т. Рузер и представителя Наркомпроса в этом поезде т. Венгрова получена любопытная телеграмма, которая не только должна быть опубликована в советской прессе, но и по возможности доведена до сведения всех порядочных людей мира.
Вот она:
Выясняется судьба бывшей петроградской колонии детей, вывезенной из Петрограда Союзом городов в 1918 г. в Уйскую станицу. Требуется немедленное вмешательство центральных властей.
Колония была передана колчаковским министерством внутренних дел 28 января 1919 г. в полное бесконтрольное ведение американского Красного Креста в лице доктора Скандера, гражданина Уэл Чекамиса и московского американца Свина, с правом перемещать детей, куда вздумается американцам, увольнять русский штат и вмешиваться в воспитательную часть по их благоусмотрению.
По показаниям священника села Ягуровки и местных жителей, дети были свезены туда весной 1919 г.
Дети жили в отвратительных условиях как материальных, так и моральных. Они просили милостыню и напрашивались на работу у соседей для пропитания. Американцы занимались своими торговыми делами, причем часть детей помогала американцам в качестве приказчиков в их лавках.
В конце мая, перед приходом красных, американцы увезли детей неизвестно куда. Эвакуация происходила ночью с приказом собраться в два часа, столь наспех, что склады колонии в большей своей части были брошены на произвол судьбы.
По слухам, дети увезены на какой-то остров Русский, близ Японии, причем на станции Курган дети от пятнадцати лет были мобилизованы.
На запрос по радио представителя Совдепа о судьбе детей и возвращении их родителям получена 15 октября радиотелеграмма генерал-лейтенанта Захарова, что дети будут отданы только после уничтожения большевиков и установления единой России.
Материалы и документы высылаем с представителем Наркомвнудела, членом ВЦИК Островской.
Заметьте, что дети, вывезенные Союзом городов, сплошь непролетарские. Это дети интеллигенции и даже петроградской полубуржуазии.
Наркомпрос, конечно, заботился о судьбе этих детей. Сами родители неоднократно просили нас об установлении разного рода связей с детьми. Но у меня составилось впечатление, что эти родители из промежуточного класса склонны чуть ли не больше доверяться если не Колчаку, то американскому Красному Кресту, чем нам.
Жестокое поведение американцев должно послужить уроком не только родителям несчастных пленных детей, но и всем колеблющимся в России. Дети пролетарских колоний, вывезенные в Уфимскую губернию, были отвоеваны Красной Армией и возвращены в Москву и Петроград.
Я знаю, что родители отвезенных куда-то в Японию детей действительно тосковали по ним и страстно стремились к ним. Если бы не вмешательство американцев, эти дети были бы уже в объятиях своих матерей. Теперь малюток погнали неведомо зачем, неведомо куда, при отвратительных условиях.