Читаем без скачивания Тайна Тюдоров - Кристофер Гортнер

И тут я оцепенел. Там, наверху, на шестах, пялясь мертвыми глазницами, торчали вымазанные дегтем головы, и вороны склевывали с них омерзительные остатки плоти.

– Паписты, – шепнул мне в ухо мастер Шелтон. – Его светлость приказал выставить их головы в назидание.

Паписты – это католики. Те, кто верил, будто глава Церкви не наш король, а папа в Риме. Мистрис Элис была католичкой. Она воспитала меня в протестантской вере, как и полагалось по закону, но сама каждую ночь молилась с четками. Я вдруг понял, как далеко от дома оказался. Там, дома, никому не было дела до чужих молитв. Никому не приходило в голову задумываться над всем этим и уж тем более взывать к органам правосудия. Здесь же из-за религии легко было лишиться головы.

Неряшливо одетый стражник преградил нам путь, вытирая жирные руки об одежду.

– Велено не пропускать! – гаркнул он. – Ворота закрыты по приказу его светлости!

Тут он заметил знак на одежде мастера Шелтона:

– Ты, что ли, из людей Нортумберленда?

– Главный мажордом его супруги. – Мастер Шелтон извлек бумагу из седельной сумки. – Вот надежный пропуск для меня и юноши. Нам предписано проследовать ко двору.

– Неужто правда? – ухмыльнулся стражник. – Послушать, так тут каждому убогому предписано куда-нибудь проследовать. Разодетое отребье! Еще болтают о смертельной болезни его величества и будто где-то в городе разъезжает верхом принцесса Елизавета.

Он звучно харкнул в грязь:

– Идиоты. Скажи им, что луна сделана из шелка, и тому поверят.

Смотреть бумаги он не стал.

– Я бы на вашем месте держался подальше от толпы, – добавил он, пропуская нас.

Мы проследовали через ворота под возмущенные крики тех, к кому стража оказалась менее снисходительна. Мастер Шелтон затолкал бумаги в сумку. Его плащ на мгновение распахнулся, и я увидел, как блеснул палаш за его спиной. Я незаметно потянулся к ножнам на поясе – в них я носил нож, подаренный мастером Шелтоном на четырнадцатый день рождения.

Наконец я отважился задать мучивший меня вопрос:

– А что, его величество король Эдуард… умирает?

– Конечно нет, – отрезал мастер Шелтон. – Он только лишь болен, а люди винят в этом герцога, как и во всем, что неладно в Англии. За абсолютную власть приходится платить, мой мальчик. – Он насупился. – А теперь смотри в оба. Тут легко напороться на какого-нибудь прощелыгу, который перережет горло за дорогой плащ на твоих плечах.

Поверить в это было нетрудно. Лондон оказался совсем не таким, каким я рисовал его в воображении. Я представлял себе широкие прямые улицы с лавками, а вместо этого мы попали в настоящий лабиринт из заваленных отбросами переулков и извилистых проходов, начало и конец которых терялись в кромешной тьме. Над головой нависали ряды обветшалых домов, они клонились друг к другу как падающие деревья, а их полуразвалившиеся галереи, смыкаясь, застили солнечный свет. Было неестественно тихо – так, словно все куда-то исчезли, и это безмолвие пугало еще больше после оглушительного гвалта у городских ворот.

Внезапно мастер Шелтон остановил меня:

– Слышишь?

Я замер, чувствуя, как натягивается каждый нерв. И услышал приглушенный звук, который, казалось, шел отовсюду.

– Лучше подождем и пропустим их, – сказал мастер Шелтон, и я изо всех сил вцепился в уздечку.

Едва я успел посторониться, как на улицу хлынула толпа. Ее появление было столь неожиданным, что Шафран от испуга встал на дыбы. Опасаясь, как бы он не затоптал кого-нибудь, я спешился и взял его под уздцы.

Толпа вокруг нас становилась все гуще. Оглушительно орущие, пестро одетые, пахнущие потом и нечистотами люди плотно обступили меня, и я почувствовал себя в ловушке. Я уже потянулся за кинжалом, но внезапно понял, что им нет до меня никакого дела. Мастер Шелтон, все еще восседая на своем гнедом, выкрикивал что-то повелительным тоном. Я вытянул шею, чтобы услышать его среди шума толпы.

– Залезай на лошадь! – прокричал он, и тут меня едва не сбила с ног очередная людская волна.

Я лишь успел вскочить в седло, и толпа вынесла нас в узкий проход, ведущий к берегу реки. Перед моим взором предстала Темза – ее воды, затянутые ряской, напоминали текучую пеструю ткань. Ниже по течению в тумане виднелось огромное каменное здание, бросавшееся в глаза на фоне остального пейзажа. Тауэр.

Я стоял неподвижно, не в силах отвести глаз от печально известной королевской крепости. Мастер Шелтон нагнал меня и произнес:

– Говорил же я тебе: смотри в оба. Поехали. Не время теперь глазеть на красоты. Эта лондонская чернь может рассвирепеть похлеще медведя в яме.

Я с трудом оторвался от Тауэра и осмотрел коня. Бока Шафрана все еще были в пене, а ноздри раздувались, но выглядел он невредимым. Толпа, теперь отделенная от нас вереницей доходных домов и таверн, проследовала в направлении широкой улицы. Мы же тронулись следом, я запоздало схватился за макушку. Каким-то чудом шляпа осталась на месте.

В один момент людской поток остановился, и я смог лучше разглядеть это скопище оборванцев. Я с удивлением смотрел на шнырявших в толпе босоногих уличных мальчишек. У их ног рыскали псы. Воришки – а ведь им не больше десяти. И я мог быть среди них, если бы не благосклонность Дадли.

Мастер Шелтон хмурился:

– Они перекрыли нам путь. Сходи-ка вперед, посмотри, на что они там таращатся. Думается мне, пробиваться не стоит. Лучше подождать, пока не схлынет.

Я снова спешился, вручил ему поводья и вклинился в толпу, в кои веки радуясь хрупкости своего телосложения. Слышались проклятия, меня немилосердно пихали и толкали локтями, однако мне удалось пробиться в передние ряды. Встав на цыпочки и изо всех сил вытянув шею, я увидел широкую улицу, по которой ехала ничем не примечательная процессия всадников. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда откуда-то сзади, растолкав всех, вынырнула дородная женщина с увядшим букетиком в руках.

– Благослови тебя Бог, милая Бесс! – истошно кричала она. – Благослови Бог вашу светлость!

Цветы полетели в воздух. Внезапно все смолкли. Один из всадников направился в центр процессии, словно желая заслонить что-то – или кого-то – от назойливых взглядов.

И тогда я увидел серого в яблоках жеребца, которого сначала не заметил среди более крупных коней. На лошадей глаз у меня наметан, а потому я сразу определил: эта изогнутая шея, упругие мускулы, изящные копыта принадлежат скакуну испанской породы, каких редко встретишь в Англии. Один такой конь стоит дороже, чем вся герцогская конюшня.

Затем я посмотрел на всадника. Точнее, на всадницу: я понял, что это была женщина, хотя лицо ее скрывал капюшон, а руки – кожаные перчатки. Вопреки обычаю она ехала по-мужски – на вид просто девушка неопределенного достатка (если не считать коня), едущая куда-то по своим делам. Но она знала, что мы смотрим на нее, слышала крик той женщины и повернула голову. Затем, к моему изумлению, она откинула капюшон, под которым оказалось длинное тонкое лицо в ореоле медных волос. А потом она улыбнулась.