Читаем без скачивания Любовный хлеб - Эдна Миллей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Разъятье рук твоих подобно смерти…»
Разъятье рук твоих подобно смерти.Ужели без тебя умру опять?!Нам не дано на этой хрупкой твердиДвукратно жить, двукратно умирать.
Томясь у Времени в узде суровой,К нам в дверь стучит его гонец — рассвет.Но Время не подвергнет муке новойМеня на гребне самых горьких бед.
Когда ты розами и рожью станешь,Видением печальным появлюсьТам, где любила, там, где в вечность канешь.Над прахом незабвенным я склонюсь,
Воздену руки и уйду украдкой,Как ныне, на исходе ночи краткой.
«О сладостное острие, любовь…»
О сладостное острие, любовь,Когда, твоим вторжением убита,Я принималась плакать вновь и вновь,То ливнями, то мраком ночи скрыта,
Когда, казалось, свет прогонит прочьДожди и слезы долгой этой ночи,Когда под пенье птиц, сменяя ночь,Взошло светило, ясный день пророча, —
Откуда, сладостное острие,Любовь, мне было знать, что боль такаяНаполнит сердце кроткое мое,Взаимность и признанья отвергая?..
Я бы тогда на зов не прибежалаТого, кто так любил меня — так мало…
«Когда под старость по морозным жилам…»
Когда под старость по морозным жилам,Ликующая прежде, наша кровьБезмолвно потечет, не с прежним пылом,И мы поймем, что ей не вспыхнуть вновь,
Утешимся одним: ведь мы молчалиОб этом в юности, в расцвете сил,Когда мы времени не замечалиИ спали крепко, как во тьме могил.
Любимый мой, когда копьем АврораУдарит, клича утро над землей,И мы встаем, бывало, слишком скороИ отстраняем дерзкий свет дневной,
Не хмурься, если скажут знатоки,Что так недавно были мы близки…
«Когда, как мирт, прах увенчает нас…»
Когда, как мирт, прах увенчает нас,Глаза навеки нам закроет мрак,А в жизни, полной смеха и проказ,Мудрец рассудит, что было не так;
И молодежь в морской волноворотВплывет, еще не скроена судьбой…Кто за монетками на дно нырнет?Они, любимый, но не мы с тобой.
Пусть те счастливцы — им дышать дано —Не дразнят наших теней в тишинеТем, что любовь изолгалась давно,Что верить не во что тебе и мне.
Пусть нас молчанием почтят особым —Мы верили в любовь и перед гробом.
«Ты говоришь: „Жизнь к нам обоим зла“…»
Ты говоришь: «Жизнь к нам обоим зла».Ты говоришь: «Свет нашу страсть клянет;Она себе пристанище нашлаНе лучше, чем гнездо, что чайка вьет;
Нежнее чайка пестует птенцаМежду волной и жестким тростником;И море так не школит огольца,Как нас двоих клеймят людским судом.
Ты так добра, хоть и дерзка на вид,Тебе любовь мала с недавних пор…А я так слаб и так неделовит —Мне не найти жилья наперекор
Дождю…» О голос раненый, уймись!Ступай; без лишних слов со мной простись.
«Болящая Любовь, не бей крылом!..»
Болящая Любовь, не бей крылом!Ты смертна — поневоле смерть зови.Все лучше, чем быть жалким существом,Влачащим перья гордые свои.
Взрыхляя клювом глинистую грязь,Истерзанная, слабо стонешь ты —Не так, как чайка, что с волной взвилась,Не так, как ястреб, павший с высоты.
Хоть ты караешь дерзкий жест и взглядСвоею красотой, что не в чести,Никто не знает нрав твой и наряд.Оставь бескрылой землю мне, лети!
Но там, в отливе дымчато-узорном,Пусть тает белый лебедь о бок с черным…
«Не оставайся, Лето, в этой чаще…»
Не оставайся, Лето, в этой чаще.Тебе здесь, Осень, не бродить, не рдеть.Пусть не встревают запах трав пьянящий,Кизила созревающего медь.
Молчи и ты, Весна! Пусть дрозд не будитБоль и желанье в сникнувшем уме!Тебе сюда, Весна, пути не будет —Отныне здесь царить одной Зиме.
Приди, Зима! Пусть холода вернутся.Не покидай вовеки этих мест.Пускай под мокрым снегом ветки гнутся,Пусть саранча трещит в полях окрест!
Реви, буран, во мраке что есть силы!Прощай, припорошенный берег милый…
«Ты снова одинока? Если так…»
Ты снова одинока? Если так,Опять найди себя и дверь запри.Приди в Пенаты; что до прочих благ —Достань их из угла, с них пыль сотри.
Вот Брамс, вот Чосер; шахматы возьмиИ разыграй классический дебют.На дыбе жухлый разум распрями —Пусть мысли гибкости ему вернут.
Я брошена, наверное, к добру.Однако фолиантов разговорТак сух, что меркнет свет; не разберу,Что в сникшей воле — отдых иль укор?
Без твоего, без моего лицаДням громким нет ни смысла, ни конца.
«Тверда я в выборе своем: твой нрав…»
Тверда я в выборе своем: твой нрав,Твой гнев поколебать его бессильны.Люби меня иль нет, на это правТы не имеешь до плиты могильной.
Приязнь свою, присутствие свое —Все, чем дарил, — ты взять обратно можешь:Тебя и сердце стойкое моеСвязала нить; ее не уничтожишь.
Не думай, в сердца самой сердцевинеХочу я поцелуя твоего,Хочу воды, которую в пустынеВпитал песок. Не более того.
Благослови меня прощальным даром,Но знай: я не склонилась под ударом!
«Спускаюсь вниз той горною тропой…»
Спускаюсь вниз той горною тропой,Что вверх вела меня тогда, давно.Со мной — лишь память о тебе; мне в зной,В погожий день вернуться суждено.
Я сбросила твоей любви полон;Вниз по тропе к полям иду опять.Но все кремнистей, круче этот склон —Трудней возвратный путь одолевать.
Смеркается. Звенят колокола.Струятся трели в воздухе густом.Я к травоносным пастбищам сошла —Весной сгоняют скот сюда гуртом.
Быть может, здесь, среди равнин, есть кров,Откуда горных не видать снегов.
«Коль ты с годами вспомнишь, может быть…»
Коль ты с годами вспомнишь, может быть,Когда тяжка лишений кабала,Когда весельем скорби не прикрытьИ не помогут лесть и похвала;
Когда во мнении людском падешьИ сломишься, ты, может быть, тогдаПрипомнишь, чем был для меня хорош,Каким любила я тебя всегда.
Мне гибельной косы не избежать —Отправлюсь, как и все в извечный путь.Моя любовь останется — как знать? —Чтобы достоинство тебе вернуть.
Так, наболевшей памятью скорбя,Среди людей ты вновь найдешь себя.
«Разбившись только раз, перестает…»
Разбившись только раз, перестаетСобою сердце быть; теряет силуЛюбой обет, зарок; оно — банкрот,Свободе обреченное постылой.
Отныне только долг владеет им,Лишь этот хлам. А совесть, боль, желанья,Надежды — все развеялось, как дым.Разбившись, сердце просит подаянья.
Как это просто, как неслышен звукРазбившегося сердца, всем известно:Сдает оно — и мир рисует круг,Вослед — луна, светла и бестелесна.
Полгода как ты сердце мне разбил;Весь мир об этом, если б знал, забыл.
«Умолкни, изнуренная могила!..»
Умолкни, изнуренная могила!Мне так отрадно здесь — я не спешу.Глодай свои бока! Я довершуБесстрашно все, что встарь не довершила.
Презрев твое суровое горнило,Произведу героя, согрешу,Но умереть себе не разрешу —Моя пора еще не наступила.
Свой смертный час покамест пережду.На время отстраню я встречу эту.Когда я в землю нехотя сойду,
Сгорев при жизни, брошу самоцветыДа горсть костей могиле на еду:Пускай зияет, голодом отпета!
«Сочти за скверну эти слёзы; тщетно…»
