Читаем без скачивания Баскетбол - Марина Дяченко

Антон попытался покрутить вентиль — тщетно; температура воды не регулировалась. Ребята стояли, запрокинув головы, подставив лбы обжигающим потокам. Сейчас на них не было футболок, и Антон не мог различить, где свои, а где чужие. Где игроки Мэла, а где — Людовика. Душевая была просторная. Кранов хватало на всех.

Случайно — или не случайно — Антон выбрал себе душ напротив кабинки Саши. Из всех этих ребят Саша — соперник — был ему ближе всего. Может быть потому, что именно Саша был первым, кого он встретил?

— Становись под струю сразу, — сказал Саша глядя, как Антон пытается остудить воду в ладонях. — Привыкнешь. Это все-таки не кипяток.

— Да? — неуверенно спросил Антон.

— Послушай меня, — сказал Саша. — Иди сразу под душ.

Антон послушался. В первую минуту было нестерпимо, но потом — очень быстро — он действительно привык. Только морщился.

— Ты — почему? — спросил Саша, глядя в сырой потолок.

Щеки его были очень бледными для человека, стоящего под горячей водой. Антон решил промолчать.

— Я в армии, — сказал Саша. — Меня эти козлы… Ну, не важно. Короче говоря, я в армии, а ты? Тоже?

— Я в армии не был, — сказал Антон. — Я в институт…

— Так ты на гражданке? — удивился Саша. — А с чего?

Антон сделал вид, что не слышит.

— Я думал, что мне будет как бы послабление, — задумчиво сказал Саша. — Через этих козлов. Оказалось — ни фига. Просто мне повезло, что Людовик искал баскетболиста. А то загремел бы на общих основаниях…

— Как это — на общих основаниях? — спросил Антон.

Саша поежился под горячим душем:

— Хрен его знает. Я думаю, что это хуже, чем здесь… Сильно хуже. Тот парень, который играл с Мэлом раньше — он теперь на общих основаниях.

— Ты меня почему сукой обзывал? — спросил Антон.

Саша покосился недобро:

— А ты не понял, с понтом дела… Если бы ты так дальше играл, как в первые десять минут — тебя бы уже здесь не было. Было бы тебе совсем другое.

Хлестала из душей вода. Лаково поблескивала кафельная плитка.

— А тебе-то что? — спросил Антон.

Саша вздохнул:

— Люди друг друга поддерживать должны…

Рядом переговаривались другие ребята. Их голоса странно, по-птичьи звучали под мокрыми сводами.

— Да, — сказал Антон, чтобы прервать молчание.

— Вот прикинь, — сказал Саша, потирая ладонями плечи. — Если бы даже кто-то из тех козлов здесь вот оказался… Я бы и то ему добра желал. Вот честно.

— А что тот парень сделал? — тихо спросил Антон. — Который на моем месте играл?

— Филонил, — нехотя сказал Саша. — А может, не филонил. Может, характер такой. И он ведь мастер был, международного класса… Мэл сказал, что он игру не любил. Игру любить — это значит… Вот ты сегодня дважды забросил. А я лопухнулся два раза. Еще пару раз лопухнусь — и тоже на общих основаниях пойду…

— Нет, — быстро сказал Антон.

Саша пожал плечами:

— Нет… Потому что в следующий раз я не лопухнусь.

— Как можно любить эту игру? — шепотом спросил Антон.

Саша невесело усмехнулся:

— Игра — она игра и есть… Я со школы в баскетболе. С первого класса. Так, думал, и буду всю жизнь в баскетболе… А вот с армией… Я в команде ЦСКА не удержался… тренер там был один, скотина. И пустили меня… тоже на общих основаниях, — Саша вздохнул. — Вот… А ты, если рассказывать не хочешь — так я же не пристаю. Я так просто… Поговорить.

Антон выгнулся, пытаясь дотянуться до середины спины. До того места, куда вошел нож; ничего не было. На ощупь — совершенно гладкая кожа.

— Это поначалу жутко, — сказал Саша. — А потом — ничего… Втягиваешься. Главное — ни о чем не думать. Вот Вовка ваш. У Мэла нападающие меняются, как у младенца памперсы… А Вовка держится. И ты держись…

Журчала вода.

— Что сейчас? — спросил Антон.

— Играть.

— Снова? А…

— Времени-то нет, — сказал Саша как-то очень печально. — Самое неприятное… времени здесь нет. Ни утра, ни ночи… Ничего. Площадка и душ. И все. И, если Людовик позволит — посидеть в тенечке… Но тебе надо у Мэла спрашиваться. А он, по-моему, злее.

Антон вспомнил, как Людовик вытирал нож о штанину. Мэл — злее?

Он помнил зеленый двор под ногами, скрип жестяного козырька, угрюмую решимость кого-то за что-то наказать. Себя? Ленку? Маму? Весь последний месяц он находил и выписывал в блокнот изречения великих и просто известных. О том, что события имеют свойство развиваться от плохого к худшему, что если неприятность может произойти — она обязательно происходит, о том, что единственный свободный выбор в этой рабской жизни отказ от нее.

Он помнил момент толчка. Он даже полет немного помнил. Секунда, замирание, и кровь в жилах превратилась, кажется, в холодец…

И он знал, что было потом. Он очень многое откуда-то знал. Мама вернулась с работы, вымыла руки и стала готовить ужин. На столе в кухне стоял маленький телевизор, там крутили сериал… Телефонный звонок зазвонил одновременно на экране — и в прихожей. Мама вытерла руку о полотенце и подняла трубку. И голос, незнакомый и официальный, спросил ее, она ли такая-то. И тогда она все поняла.

…Саша и в самом деле забросил — красиво завершил атаку зеленых маек. И тут же упал, потому что в шее у него сидела короткая стрела с черным оперением.

— Ее выдергивать трудно, — сказал кто-то, кажется, Олег.

Выдернули. Из маленькой дырочки выкатилась большая капля крови, сползла вниз, оставляя вокруг шеи лаковую спиральную дорожку. Докатилась до ложбинки между ключицами, остановилась; Саша вытер шею тыльной стороной ладони. Не стер — размазал. Вова с Антоном провели несколько комбинаций, но безрезультатно.

— Тебе в бросках надо тренироваться, — в сердцах выговаривал Вова. — А то комбинируй-не комбинируй, а результативность никакая… Команду подводишь!

Людовик был доволен, покачивал острым носком ботинка. Мэл грыз соломинку. Антон устал. Мышцы повиновались, и ноги были легкие, будто на разминке — тем не менее внутри он устал смертельно. Сверху палило невидимое солнце, под ногами поблескивал оледеневший снег, оранжевой молнией метался перед глазами яркий пупырчатый мяч. Вова что-то говорил — Антон понимал с пятого на десятое.

— Тоша, — позвал Мэл. — Подойди сюда…

Антон подошел. Тень забора упала на лицо — на мгновение сделалось легче.

— Тоша, — сказал Мэл. — Я ведь на тебя рассчитываю. Возьми себя в руки, а то, гляди, у меня уже двое кандидатов на твое место в заначке… Понял?

— Мне бы отдохнуть, — выговорил Антон.

— Не нужно тебе отдыхать… Ты в прекрасной физической форме. Или ты играешь сейчас — или отправляешься, куда следует… Понял?