Читаем без скачивания Епархиальные реформы - Савва (Тутунов)

канцелярщина, опутавшая за годы николаевского царствования Церковь, сделала фигуру благочинного ключевой в том смысле, что именно благочинный был первой инстанцией, контролировавшей жизнь приходского духовенства, следившей за правильностью ведения многочисленной документации священниками[33].

Благочинные, наравне с другими должностными лицами епархии, подпадали под общее предписание Устава духовных консисторий:

Избрание и определение доверенных лиц на места и должности, чрез которых производится управление или надзор в епархиальном ведомстве, зависит от Епархиального Архиерея, которому Консистория на открывающееся место представляет кандидатов[34].

С 1860‑х годов распространилась было в отдельных епархиях практика выборности благочинных – в 1879 году, при митрополите Макарии (Булгакове), в Московской епархии были даже выработаны специальной комиссией подробные правила о выборах благочинных. Однако Синод положил конец этой практике в 1881 году, издав указ, в котором подтверждалось, что благочинные должны, в согласии с УДК, назначаться епархиальным архиереем[35]. Из вспомогательных органов благочиннического управления можно назвать благочиннические съезды и советы. Однако ни то, ни другое учреждение не являлись законодательно оформленными установлениями, и само существование их стояло в зависимости от доброй воли епархиального начальства. Роль благочиннических съездов была в основном совещательной: на них обсуждались разные аспекты местной пастырской деятельности. Впрочем, в отдельных епархиях съезды рассматривали работу благочиннических советов и, в случае жалоб на них, могли делать представление епархиальному архиерею[36]. Благочиннические советы, будучи также установлением, не имеющим под собой законодательной почвы, тем не менее, получили распространение по всем епархиям в той форме, которая была предусмотрена в инструкциях, составленных для них в литовской консистории в 1870 году[37]. Состав их включал благочинного и двоих или более выборных членов духовенства[38]. Их основной деятельностью был мелкий суд по вопросам о недовольстве между членами клира, а также между клириками и мирянами. Кроме того, в их компетенцию входило отмечать поведение клириков по клировым ведомостям, представлять клириков и старост к наградам, собирать сведения о нуждающихся духовного звания, наблюдать за сбором взносов в духовную семинарию и училища[39].

Наконец, на низшей ступени устройства епархии находился приход, являвшийся «церковно-общественным учреждением», связанным с «определенной местностью, с обитающим в границах ее населением»[40]. Таким образом, для решения приходских дел, например, для выбора церковного старосты[41] или рассмотрения приходских финансовых вопросов, круг прихожан определялся просто – это было православное население, проживавшее в определенной местности. Этим же принципом руководствовались и при пастырском окормлении прихожан, совершении таинств, а также, например, при соблюдении законодательно закрепленного обязательного ежегодного говенья и причащения[42]. Следует помнить, что Россия была большей частью сельской страной[43]. В посмертно опубликованной рукописи В. В. Болотов, пытаясь найти в истории наиболее подходящую модель церковного устройства для России, исходит из того, что она является «и теперь и – Бог даст – еще на целые столетия почти сплошь деревенской»[44]. Следовательно, распределение населения по приходам было и естественно, и легко осуществимо. В городах же этот вопрос решался не так просто: «При отсутствии точного, твердо установленного распределения городских приходов, принятое ныне распределение их не всегда соблюдается духовенством», – замечает протоиерей Иоанн Чижевский, напоминая об указе Синода, предписывающем

привести в точную известность нынешний состав каждого прихода в столицах и губернских городах <…> а затем составить обязательное к исполнению расписание с точным обозначением входящих в состав их улиц и домов[45]

Приходы могли насчитывать от нескольких сотен до нескольких тысяч прихожан. По сведениям, приводимым Смоличем, штаты 1842 года делили приходы на шесть классов, первый из которых предполагал наличие менее 400 прихожан, а шестой – более 2000[46]. Заметим, что, хотя Смолич употребляет термин «прихожане», речь идет, вероятно, о «душах» мужского пола. Термин «прихожане» Смолич употребляет и ниже, по отношению к штатам 1885 года, в которых счет шел на «души» мужчин. В дальнейшем приходы подвергались укрупнениям. Упомянутые штаты 1885 года (синодальный указ от 16 февраля) разделяют приходы на две основные группы: менее 700 и более 700 душ. Каждому классу приходов соответствовала определенная численность назначаемого духовенства: причты «в приходах, имеющих менее 700 душ мужеского пола, состоят из священника и псаломщика; а в приходах, имеющих более 700 душ, – из священника, диакона и псаломщика»[47]. Впрочем, в другом указе Синод отмечал существование принтов не только из двух или трех клириков, но и пяти, семи или девяти[48]. При желании или необходимости архиерей мог ходатайствовать перед Синодом об изменении состава назначаемого на определенный приход духовенства[49].

Таким образом, основная иерархическая структура в епархии выстраивалась по принципу епископ-благочинный-приход. Эта структура осложнялась множеством вторичных учреждений, среди которых можно назвать «советы и правления по делам епархиально-училищным, миссионерским, братским, епархиальные съезды, вспомогательные и эмеритальные кассы, свечные заводы и другие»[50].

Но главным учреждением, занявшим совершенно особое место в системе епархиального управления, была духовная консистория, определенная в УДК как:

присутственное место, чрез которое, под непосредственным начальством епархиального архиерея, производится управление и духовный суд в поместном пределе Православной Российской Церкви, именуемом епархиею[51].

В ведении консистории находились все дела по епархии и по сношению с вышестоящими органами церковной власти[52]. Дела судные также входили в круг дел консистории[53], которая являлась одновременно административным и судебным учреждением. Консистория состояла из присутствия, в которое входили члены в пресвитерском сане, назначаемые епископом с утверждением Синодом[54], и канцелярии, возглавляемой секретарем, назначаемым Синодом по представлению обер-прокурора[55]. Увольнялись члены и секретарь в том же порядке. Делопроизводство консистории распределялось по отделениям или столам, каждый из которых состоял под наблюдением одного из членов присутствия[56], а возглавлялся подчиненным секретарю столоначальником. Любое дело должно было решаться при участии всех членов[57]. Архиерей при этом не присутствовал. Принятые решения представлялись на утверждение архиерея, который мог их отвергнуть и постановить свое решение[58].

Следует отметить факт централизации и бюрократизации церковной власти. СВ. Римский указывает, что в рассматриваемый им период центральный аппарат церковного управления «продолжал трансформироваться по подобию министерств»[59]. Именно «в связи с бюрократизацией государственного аппарата в синодальный период все более сложным становилось и делопроизводство епархиальных управлений»[60]. Сопоставимость консистории с государственным аппаратом имеет в виду и УДК, предусматривающий, что устройство присутствия «должно быть согласно во всем с постановленными в Своде законов Российской империи правилами о внешнем устройстве и благочинии губернских присутственных мест»[61].

Аналогия между этими учреждениями подтверждается при сравнении IV раздела УДК («Устройство консистории») с относящимся к 1892 году законодательством, определявшим деятельность губернских присутственных мест[62]. Общие принципы остаются теми же: по принятии бумаги в учреждение[63], она проходит первичную канцелярскую обработку, состоящую в помете секретарем (дата, номер) и во внесении в реестры входящих бумаг и настольный[64]. Затем канцелярия подготавливает докладную записку по данному делу, включающую все необходимые справки из законов, из архивных дел, из других учреждений[65]. Дело докладывается в присутствии секретарем или, согласно УДК, под его руководством – столоначальником[66] и решается общим обсуждением и голосованием дел[67]. При разногласии дело решается большинством голосов, но оставшиеся в меньшинстве могут письменно подать особое мнение[68]. Секретарь также имеет право сделать представление против данного решения, когда оно, по его мнению, не согласуется с законом. Это представление вносится в журнал или протокол[69]. Резолюция по делу может записываться в журнале или через отдельный протокол в зависимости от важности дела[70]. Журналы подписываются лишь присутствующими членами, протоколы – всеми[71]. На этом завершается решение дела в светских губернских учреждениях. В духовном же ведомстве все журналы и протоколы, а также особые мнения к ним и рапорты секретаря, в случае его несогласия, препровождаются архиерею, который, просмотрев их, надписывает «исполнить» или «утверждается». Архиерей может утвердить мнение меньшинства или, при несогласии с единогласным решением, вернуть дело в консисторию[72].