Читаем без скачивания История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

Из фактов, которые сообщает нам Виллардуэн, очевидно, что, с самого начала уверившись в своей мощи, завоеватели сделали фатальную ошибку, недооценив сопротивление, с которым им придется столкнуться. Уверенные после быстрого взятия Константинополя, что подчинить остальную империю будет легче легкого, и явно не осознавая ту силу ненависти, с которой культурная раса относилась к невежественным варварам, грабившим и разрушавшим их любимый город — один из прекраснейших (видимо, прекраснейший. — Ред.) центров цивилизации в тогдашнем мире, — французы не сделали ни попытки снискать доверие греков.

Сначала казалось, что уверенность в себе крестоносцев оправданна. Кроме нескольких отдельных городов, еще державшихся против завоевателей, все остальная земля к северу от проливов подчинилась иностранному правлению. Тем не менее западные феодалы, как признает сам Виллардуэн, вместо того чтобы справедливо править доставшейся им страной, думали только о своих выгодах. Последняя провокация переполнила чашу терпения греков (византийцев). Подняв восстание, они изгнали «франков» (т. е. крестоносцев) из Адрианополя. Полные желания всеми мыслимыми средствами избавиться от завоевателей, они вошли в союз с могущественным болгарским царем. Правда, в конечном итоге стало ясно, что он еще более неприемлем, чем «франки». Но если у греков и были основания сожалеть о его приходе, то так же считали и их завоеватели, потому что войска Ивана-Асена II фактически подчинили себе Латинскую империю, захватив лучшие города. Только два города рядом с Константинополем еще оставались в руках «франков».

Тем временем по другую сторону проливов, в Малой Азии, Феодор Ласкарис, муж дочери Алексея III Анны, всеми силами старался не допустить латинян к владению здешними землями, и, наконец, как нам рассказывает Виллардуэн, добился своей цели. Признанный законным правителем сначала греками в Малой Азии и теми, кто перешел на его сторону в европейской части империи, он был коронован императором. Никейская империя (1204–1261) оставалась резиденцией греческой монархии до падения Латинской империи в 1261 году, а никейский император Михаил Палеолог (1259–1282) вернул трон в Константинополе.

Хроника Виллардуэна кончается как-то резко — смертью маркиза де Монферрата в 1207 году. Тот факт, что Анри де Валансьен в своей «Истории императора Генриха» (Генрих Фландрский, правил в 1206–1216 годах. — Ред.) продолжает рассказ как раз с того места, на котором завершилась «История завоевания Константинополя» Виллардуэна, объясняется внезапной смертью автора. Дата ее остается невыясненной. Есть свидетельство, что в 1212 году Виллардуэн был еще жив и продолжал обитать в Латинской империи, где он, скорее всего, и оставался до конца жизни. Документы о пожертвованиях в память его и жены позволяют предполагать, что он скончался до июня 1218 года. Тем не менее он жил достаточно долго, чтобы увидеть, как император Генрих (Анри), более мудрый и дальновидный, чем его незадачливый брат, умиротворил (отчасти. — Ред.) греков, отдав им долг чести и право самоуправления и установив мир в той части империи, которая продолжала принадлежать ему.

«История завоевания Константинополя» — один из наших главных источников информации о 4-м Крестовом походе.[1] Но кроме того, он является мемориалом тому, чья неизменная преданность рыцарским доблестям, таким как преданность и отвага, отводит ему место среди самых благородных личностей того времени.

Человек твердых религиозных принципов, Виллардуэн считал, что его обязанность перед Богом в том, чтобы служить Ему верно и преданно, как хороший вассал служит своему сюзерену. И кроме того, признавать, что все события, нравятся ли они Богу или вызывают Его неудовольствие, свершаются по Его воле. И более того, верность Богу влечет за собой безупречность поведения: все нарушения догматов веры, тайные махинации и акты предательства, корыстолюбие и самовлюбленность не только противоречат рыцарскому кодексу поведения, но и являются нарушением Божественного закона. Если Бог Виллардуэна является «Богом битвы», если он безоговорочно принимает папскую санкцию на войну против греков-христиан как справедливую и святую (снова попытка оправдать бессовестный и грабительский 4-й Крестовый поход. — Ред.), нам остается лишь сожалеть, как мало места в его религиозных убеждениях отведено любви и милосердию, — но мы не можем сомневаться в искренности его веры.

Столь же верный в своем служении тем, кому он предан в силу своих мирских обязанностей, Виллардуэн истолковывает свои обязанности не просто как слепое подчинение. Человек с сильным характером и обостренным чувством справедливости, он не только не боялся высказывать свое неодобрение ссоре императора Балдуина (Балдуин I Фландрский, р. 1171, правил в 1204–1205 годах. Разгромлен в 1205 году у Адрианополя болгарским царем Калояном. Умер в заключении. — Ред.) с маркизом де Монферратом, но и смело вмешивался, чтобы положить конец раздорам. В этом и в других случаях, приводимых в хронике, он убежден, что должен действовать «ради общего блага всех».

Смелость, другое существенное качество рыцаря, представляет собой, в чем Виллардуэн убежден, дисциплину деятельности. Это не значит закрывать глаза на опасность — в его работе есть много упоминаний о рискованных ситуациях, с которыми сталкивался и он, и его товарищи-крестоносцы. Не стоит сетовать и на опрометчивость, которая, как в случае тяжелой битвы у Адрианополя, подвергала опасности не только жизни сражающихся, и но и все дело, которому они служили. Именно такой отвагой и обладал Виллардуэн; она настолько органично была ему свойственна, что Виллардуэну и в голову не приходило хвастаться ею. В каждом приключении, что выпадало на его долю, считал Виллардуэн, его отважные спутники участвовали в полной мере.

Человек ясных и уравновешенных суждений, чистый и сдержанный по натуре, Виллардуэн отличался простотой и прозрачностью своих поступков. Никакого навязывания своей личности, никаких полетов воображения, никаких долгих и красочных описаний, которые так нравились его современнику Роберу де Клери[2] и которые лишь прерывают четкую линию повествования — а ведь оно вызывает наш интерес лишь убедительным изложением фактов. В изложении Виллардуэна государственные мужи, преодолевая различные сложности, начали экспедицию как Крестовый поход, а кончили, как он показывает, войной против христиан. Искусно подбирая факты и умея обращаться с материалом, он показывает политическую важность каждого поворота событий, который ведет к дальнейшему развитию. Виллардуэн позволяет себе только такие комментарии, которые четко обрисовывают положение дел. Он был и солдатом, и государственным деятелем, и понятия о порядке и дисциплине, присущие человеку его профессии, явно прослеживаются в его откровенном рассказе о развале войска, а также о многих событиях долгой борьбы между «франками» (т. е. крестоносцами) и греками (византийцами).

При всей суховатой сдержанности его изложения непростой истории 4-го Крестового похода работе, безусловно, не хватает живости. Например, всякий раз, когда его история переходит от совещаний и простых обыденных вещей к воспоминаниям, как войско готовилось к кампании, контраст между его живым и драматичным рассказом о своих удачах и сдержанным повествованием о других инцидентах окрашивает хронику сочетанием света и теней. Виллардуэн никогда не изменяет простоте изложения, но по мере необходимости меняет темп и тональность. Рассматривая эту хронику в целом и помня, что Виллардуэн, как первый французский историк, руководствовался исключительно своим природным талантом, мы можем только удивляться мастерству этого воина и государственного деятеля, у которого, как у хорошего командира, факты выстраиваются в нужном порядке, чтобы донести до нас живую историю о том, как высокие надежды погибли у всех на глазах.

После неудачи 4-го Крестового похода в стремлении достичь своей первоначальной цели прошло какое-то время, прежде чем была сделана еще одна попытка сломить силы мусульман. Тогда в 1218 году Жан де Бриен, названный королем Иерусалимским и на самом деле правитель Акры, переправился по морю в Египет и после длительной осады в ноябре 1219 года взял Дамиетту. Два года спустя, в течение которых де Бриен почти ничего не добился (египтяне предлагали обменять Дамиетту на Иерусалим, но крестоносцы отвергли это предложение, развернули наступление на Каир и оказались зажатыми между египетским войском и разлившимся Нилом. — Ред.), его войско, оказавшееся в отчаянном положении, когда были затоплены низины в дельте Нила, было вынуждена вернуть Дамиетту мусульманам за возможность уйти из Египта.

6-й Крестовый поход произошел под давлением пап Го-нория III и Григория IX. Его лидер, германский император Фридрих II, приплыл в Акру в сентябре 1228 года и потребовал передать Иерусалим ему по праву женитьбы на дочери и наследнице Жана де Бриена. Армия его была невелика; он встретил достаточно равнодушный прием со стороны здешних феодалов; но то, что он не мог приобрести силой оружия, Фридрих попытался обеспечить себе с помощью дипломатии. В феврале 1229 года после достаточно долгих переговоров с султаном (Фридрих II вступил с ним в союз против правителя Дамаска) был подписан Яффский договор, который предоставил Фридриху право владения всем Иерусалимом, за исключением мечети Омара. По нему же к христианам переходили побережье от Яффы до Бейрута, Вифлеем и Назарет. Эта небрежная передача их городов шокировала мусульман; христиане же, со своей стороны, были разгневаны условиями доступа мусульман в Иерусалим, который оставался незащищенным. Враждебность между крестоносцами и мусульманами продолжала существовать, и в 1244 году святой город опять перешел в руки мусульман.