Читаем без скачивания Держись, акробат - Лябиба Ихсанова

Фарида училась во второй смене и в это время шла в школу. Услышав голос своего братишки, она тут же подбежала к нам. Первым делом она отшвырнула меня, а потом принялась отряхивать Наиля.

— Не играй с Фаилем! Не играй! Сколько раз я тебе говорила, не играй с плохим мальчиком! — внушала она Наилю.

Мне стало обидно, что она называет меня плохим мальчиком, и я брызнул на нее водой из лужи. Я бежал изо всех сил, но Фарида была старше и догнала. Досталось мне тогда крепко, до сих пор забыть не могу.

Наилю запретили играть со мной и даже некоторое время одного на улицу не выпускали. Его сопровождала чаще всего Фарида. Она отводила его в школу, а после уроков встречала.

Смешно было смотреть, как Наиля выводили гулять, держа за руку. Я тут же вспоминал белого, пушистого щенка, которого звали Шарик. Его утром и вечером выводила на поводке хозяйка. И однажды я заорал на весь двор: «Смотрите! Еще одного Шарика гулять вывели!» Фарида гневно повернулась в мою сторону, вечернее солнце отразилось в стеклах ее большущих очков, зайчик попал мне прямо в глаза. Я зажмурился, а когда открыл глаза, то Фарида уже была рядом. Вспомнив о ее крепких кулаках, я рванул изо всех сил. В этот раз она не догнала меня, но с тех пор терпеть не может…

Когда Фарида и Зубаржат вернулись, ребята уже встали из-за стола и занимались кто чем. Кто рассматривал альбом с марками, другие окружили аквариум, я просто сидел в углу.

Фарида запустила пластинку. Музыка заревела так громко, что я испугался, что у меня сейчас развалится голова.

А девчонкам только такую музыку и подавай. Они тут же пустились танцевать, растопырив руки и качаясь из стороны в сторону. Особенно смешно было смотреть на Фариду: выставив острые локти, вертя головой с коротенькими волосами, она ступала на своих длинных, тонких ногах. Как цапля в зоопарке!

Пока я смотрел на танцы, Савия и Наиль ушли в ванную комнату играть в шахматы. На кухне тоже галдели ребята, и больше играть было негде. Олег и Рустам присоединились к шахматистам, потом туда втиснулось еще трое. Пришлось запереть ванную, чтобы еще кто-нибудь туда не влез. Я подергал дверь, но меня не пустили.

От нечего делать подошел к ребятам у аквариума. Красивый оказался аквариум у Наиля: дно выложено камешками и ракушками, как в настоящей реке. Колышутся зеленые водоросли, пузырьки воздуха лопаются на поверхности. Рыбки с полосками на туловище, с красными хвостами, с оскаленным, как у бульдога, ртом, с золотыми плавниками стоят уткнувшись носами в стенки аквариума. Потом вдруг срываются с места и начинают метаться из стороны в сторону, будто вспомнили, что их насильно здесь держат.

Не очень хочется на это смотреть. Это не мое хобби. «Твое хобби — улица», — говорит мне отец Наиля.

И я с ним не спорю. Я люблю улицу! Там каждый раз увидишь что-то новое, не то, что в аквариуме или в клетке с птицами. Там не все собаки на поводках, некоторые носятся как хотят. Там никто тебя не воспитывает, как в школе или дома.

И еще мне нравится, что меня все там знают.

— Фаиль, сынок, здравствуй! — как со взрослым, здороваются со мной пенсионеры.

Я им тоже всегда помогаю: хлеб или молоко купить, принести лекарство из аптеки, отправить письмо. Только попросят — я, как на крыльях, туда и обратно…

— Фаиль! О чем ты задумался? Пригласи кого-нибудь из девочек танцевать, — услышал я вдруг голос мамы Наиля.

Она подошла к столу с огромным ореховым тортом. Я улыбнулся ей, стараясь быстрей придумать какую-нибудь отговорку.

— Фаиль не умеет танцевать! — как всегда, вмешалась Фарида, сверкая своими очками.

Прямо Змей-Горыныч из мультика! Она сказала правду, но мне почему-то стало обидно, и я вдруг на всю комнату закричал:

— А я умею фокусы показывать!

Почему я объявил себя фокусником? Как сорвалось с языка это слово? Не знаю, не могу понять.

Стало тихо, музыку выключили, и все смотрели на меня. Зубаржат подбежала к дверям ванной:

— Выходите скорей! Фаиль фокусы показывать будет!

Когда я увидел Савию, то понял, что если немедленно ничего не придумаю, то опозорюсь на всю жизнь! Я вертел головой из стороны в сторону, и вдруг прямо передо мной оказалась открытая балконная дверь.

— Показываю мировой трюк! — закричал я и через секунду оказался с внешней стороны балкона.

Я висел на руках, держась за решетку.

Мускулы у меня крепкие, на турнике подтягиваюсь не меньше двадцати раз, трусом тоже никогда не был. Выходило, что продержаться я смогу довольно долго… Ну а дальше что? Так и висеть тут всю ночь?

Ребята склонились надо мной и наперебой кричали. Кто упрашивал, кто угрожал рассказать отцу, кто приказывал тут же вернуться на балкон. Гвалт стоял невероятный, все волновались, а на глазах у Светы даже показались слезы. Подбежала мама Наиля и закричала испуганно:

— Фаиль, что ты делаешь?!

Только Савия не кричала. Она стояла рядом с Наилем и что-то шептала ему. Я напряг слух и услышал:

— Что он этим хочет доказать?

— Не знаю, — отозвался Наиль. — Только все равно долго не выдержит.

Эти слова меня взбесили.

«Не выдержит», говорите? А если я сейчас подтянусь на руках и красиво выжму стойку на перилах прямо на балконе? Что тогда вы запоете?

Я ясно представил себе, как я это сделаю. «Нравится вам мировой трюк?» — скажу я им. Посмотрим, как у них отвиснут челюсти!

Но ничего этого не случилось. Я чувствовал, что тело мое становится все тяжелее, граненая решетка больно врезалась в ладони, руки затекли. Я услышал шум улицы и в первый раз подумал, что подо мною трехэтажная высота и если я сорвусь… По спине пробежал холод, будто туда бросили комок снега. А ладони начали потеть и вот-вот могли соскользнуть. Перед глазами стало темнеть…

Кто-то схватил меня за дрожащие руки, легко поднял и поставил на балкон.

— Белый свет тебе надоел? — услышал я сердитый голос. Цепкие, как клещи, пальцы схватили мое ухо и сильно его крутанули. Я поднял глаза. Передо мной стоял отец Наиля.

Так закончился для меня этот злополучный день рождения.

Да, чуть не забыл! С того дня ребята зовут меня не иначе как Акробат.

Если бы я знал, чем обернется это прозвище.

5

Я очень боялся, что отец Наиля — дядя Джамиль — расскажет обо всем моему отцу. Они дружат между собой, не то что мы с Наилем. Они, как говорит дядя Джамиль, два сапога пара: оба — токари, работают на одном заводе, у обоих по сыну.

Когда заходит речь о сыновьях, мой отец всегда вздыхает:

— Парни-то есть. Только проба у них не одинаковая.

Это должно означать, что у дяди Джамиля сын как сын, а моему отцу со мной не повезло. Мне становилось обидно, и назло я опять выкидывал какой-нибудь трюк.

Мама нас мирила, говорила мне, что на отца нельзя обижаться, надо жить в согласии. Я жалел маму, не хотел ее расстраивать, старался молчать. Иногда я прямо ненавидел этого Наиля.

Зато как я любил дядю Джамиля, особенно когда он рассказывал о своем детстве!

Наши отцы росли в трудные годы, сразу после войны. Говорят, что жизнь тогда была совсем другая. Не хватало даже хлеба. Мой отец никогда не рассказывал мне об этом времени, думал, наверное, что я ничего не пойму. А дядя Джамиль посадит нас с Наилем на диван, и весь вечер мы сидим тихо, как мыши, и слушаем.

Одну историю я особенно помню.

Мы учились тогда в третьем классе, и я зашел к Наилю, чтобы вместе делать уроки. Сидели-сидели, потом нам надоело. Начали толкать друг друга, затеяли борьбу. Задели стол, на пол полетели книжки, тетради, карандаши.

В комнату ворвалась Фарида и начала шуметь на весь дом:

— Что вы тут вытворяете? Стоит только прийти Фаилю, сразу начинаете хулиганить!

— Не кричи, дочка, — появился в дверях дядя Джамиль. — Когда играют мальчики, еще не такое бывает.

Он выпроводил Фариду, помог нам навести порядок и усадил рядом с собой.

— В детстве, — начал он, — я старался не расстраивать родителей, вести себя хорошо. Но не всегда это удавалось. Иногда неделями не слышишь ни одного замечания, и вдруг сорвешься, натворишь чего-нибудь и огорчишь их… Я вам рассказывал, что отец мой — дедушка Наиля — был тяжело ранен на фронте, часто болел и не мог работать. Чтобы всех нас прокормить, мама трудилась на двух работах и приходила домой очень поздно. Все по дому приходилось делать мне: затопить печь, сварить еду, накормить отца, привезти воду, сбегать в аптеку, вызвать доктора — в общем, дел хватало! Особенно доставалось зимой.

Дом наш стоял на окраине города, и до колонки, где мы брали воду, было больше километра. Я ставил на санки бак и отправлялся по воду. Каждый день, в любую погоду.

Однажды ударили тридцатиградусные морозы, и занятия в школах отменили. Но на улице было полно ребятишек: для игр ведь мороз не помеха, сами знаете. А мы в те годы все свободное время проводили на улице. В кино ходили редко, а о театре или концерте даже не мечтали. Ну и телевизоров, конечно, не было.