Читаем без скачивания Рассказ Альмансора - Вильгельм Гауф

При этих словах он взял его за руку и пошел с ним в залу императора. Чем ближе Альмансор подходил, тем сильнее билось у него сердце, а когда они приблизились к двери, у него задрожали колени. Слуга открыл дверь, и там полукругом стояли по крайней мере тридцать человек, все великолепно одетые и увешанные золотом и звездами, как это в стране франков в обычае у знатнейших эмиров и королевских пашей. Альмансор подумал, что его спутник, так невзрачно одетый, среди них, должно быть, один из самых последних. Все они обнажили головы, и Альмансор стал отыскивать того, у кого на голове была бы шляпа – ведь тот должен быть императором! Но его поиски были напрасны. Шляпы у всех были в руках и, следовательно, среди них, должно быть, не было императора. Тогда его взгляд случайно упал на его спутника, и что же – у него шляпа была на голове!

Юноша был изумлен и поражен. Он долго смотрел на своего спутника, а затем, сам снимая шляпу, сказал:

– Селям-алейкум, Маленький Капрал! Насколько я знаю, сам я не султан франков, поэтому мне не подобает покрывать голову, а на тебе шляпа. Маленький Капрал, ведь это ты император?

– Ты угадал эго, – отвечал тот, – и я твой друг. Припиши свое несчастье не мне, а злополучному стечению обстоятельств, и будь уверен, что с первым кораблем ты возвратишься в свое отечество. Теперь опять ступай к моей жене, расскажи ей об арабском профессоре и то, что знаешь. Сельди и салат я отошлю доктору, а ты на время своего пребывания здесь останешься гостем в моем дворце.

Так говорил человек, который был императором, а Альмансор упал перед ним ниц, целовал его руку и просил у него прощения в том, что не узнал его. Он, конечно, по виду его не ожидал, что он император.

– Ты прав! – смеясь отвечал тот. – Если кто императором только несколько дней, то это не написано у него на лбу!

Сказав так, он сделал Альмансору знак удалиться.

С этого дня Альмансор стал жить счастливо и весело. Арабского профессора, о котором он рассказал императору, он смог посетить еще несколько раз, но доктора уже не видал. Спустя несколько недель император велел позвать его к себе и объявил ему, что корабль, с которым он хочет отправить его в Египет, стоит на якоре. Альмансор был вне себя от радости. Достаточно было немного дней, чтобы снарядить его, и с сердцем, исполненным благодарности, щедро осыпанный сокровищами и подарками, он уехал от императора к морю и сел на корабль.

Но Аллаху было угодно еще дольше испытывать его, еще дольше закалять в несчастье его мужество, и Он еще не дал Альмансору увидеть берег своей родины. Другой франкский народ, англичане, вел тогда на море войну с императором. Они отнимали у него все корабли, которые могли победить, и таким образом случилось, что на шестой день пути корабль, на котором находился Альмансор, окружили и стали обстреливать английские корабли. Он должен был сдаться, и весь экипаж был переведен на меньший корабль, который вместе с другими поплыл дальше. Но на море не менее опасно, чем в пустыне, где разбойники неожиданно нападают на караваны, убивают и грабят. Тунисский капер напал на маленький корабль, который буря отделила от больших кораблей. Он был захвачен, а весь экипаж привезен в Алжир и продан.

Хотя Альмансор попал не в такое тяжелое рабство, как христиане, потому что был правоверным мусульманином, но все-таки теперь опять исчезла всякая надежда снова увидать родину и отца. Он прожил там пять лет у одного богатого человека и должен был поливать цветы и возделывать сад. Этот богатый человек умер без близких наследников, его владения раздробили, рабов разделили, и Альмансор попал в руки торговца рабами. Последний в это время снаряжал корабль, чтобы где-нибудь в другом месте продать своих рабов дороже. Случайно я сам был рабом этого торговца и попал на тот же самый корабль, где находился и Альмансор. Там мы познакомились, и там он рассказал мне свои удивительные приключения. Когда же мы вышли на берег, я был свидетелем чудеснейшего предопределения Аллаха: берег, на который мы вышли из лодки, был берегом его отечества; рынок, где нас выставили на продажу, был рынком его родного города, и, господин, – коротко говоря, его купил его собственный, его дорогой отец!

От этого рассказа шейх Али Бану погрузился в глубокое раздумье. Рассказ невольно увлек его. Грудь шейха вздымалась, глаза сверкали, и он часто готов был перебить своего молодого раба. Но конец рассказа, по-видимому, не удовлетворил его.

– Ты говоришь, что теперь ему был бы двадцать один год? – начал он спрашивать.

– Господин, он моих лет, от двадцати одного до двадцати двух лет.

– А какой город он называл своим родным городом? Этого ты нам еще не сказал.

– Если я не ошибаюсь, – отвечал тот, – это была Александрия!

– Александрия! – воскликнул шейх. – Это мой сын! Где он, где он остался? Ты не говорил, что его звали Кайрамом? У него были темные глаза и каштановые волосы?

– Это так, в минуту искренности он называл себя Кайрамом, а не Альмансором.

– Но, Аллах! Аллах! скажи же мне: ты говоришь, что его отец купил его на твоих глазах? Он говорил, что это его отец? Так он все-таки не мой сын!

Раб отвечал:

– Он сказал мне: «Хвала Аллаху после такого долгого несчастья! Это рынок моего родного города!» А спустя несколько времени из-за угла вышел какой-то знатный человек, и тогда он воскликнул: «О, какой дорогой дар неба – глаза! Я еще раз вижу своего почтенного отца!» А тот человек подошел к нам, посмотрел на одного, на другого и наконец купил того, с кем все это случилось. Тогда Альмансор воззвал к Аллаху, произнес горячую благодарственную молитву и прошептал мне: «Теперь я опять вступаю в чертоги своего счастья! Меня купил мой собственный отец!»

– Так это все-таки не мой сын, не мой Кайрам! – сказал шейх, удрученный горем.

Тогда юноша уже не мог удержаться. Из его глаз потекли радостные слезы, он бросился перед шейхом на колени и воскликнул:

– А все-таки это ваш сын, Кайрам Альмансор! Ведь вы купили его!

– Аллах, Аллах! Чудо, великое чудо! – воскликнули присутствовавшие и пододвинулись ближе, а шейх стоял безмолвно и изумленно смотрел на юношу, который поднял к нему свое прекрасное лицо.

– Друг Мустафа! – сказал он старому дервишу. – На моих глазах от слез висит завеса, так что я не могу видеть, запечатлены ли на его лице черты его матери, которые были у моего Кайрама. Подойди сюда и посмотри на него!

Старик подошел, долго смотрел на молодого человека, потом положил руку на его лоб и сказал:

– Кайрам! Что гласит изречение, которым я в день несчастья напутствовал тебя в лагерь франков?

– Дорогой учитель! – отвечал юноша, привлекая руку старика к губам. – Оно гласит: «Кто любит Аллаха и имеет чистую совесть, тот и в пустыне горя не одинок; ведь у него два товарища, которые утешая идут рядом с ним».

Тогда старик с благодарностью возвел глаза к небу, привлек юношу на грудь, передал его шейху и сказал:

– Прими его! Как верно то, что ты десять лет скорбел о нем, так верно и то, что это твой сын Кайрам!

Шейх был вне себя от радости и восторга. Он все время снова всматривался в черты найденного сына и снова, несомненно, находил образ своего сына, каким потерял его. И все присутствовавшие разделяли его радость, ведь они любили шейха, и каждому из них казалось, что сегодня ему дарован сын.

Теперь опять пение и ликование наполнили эту залу, как в дни счастья и радости. Юноша должен был еще раз и еще подробнее рассказать свою историю, и все хвалили арабского профессора, императора и всякого, кто покровительствовал Кайраму. Все пробыли вместе до ночи, а когда стали расходиться, шейх щедро одарил каждого из своих друзей, чтобы они всегда помнили этот радостный день.

А четырех молодых людей он представил своему сыну и пригласил их всегда посещать его. Было решено, что с писателем Кайрам будет читать, с живописцем – совершать небольшие поездки, что купец разделит с ним пение и танцы, а другой будет приготовлять для них все удовольствия. Они тоже были щедро одарены и весело вышли из дома шейха.

– Кому мы обязаны всем этим, – говорили они между собой, – кому другому, как не старику? Кто подумал бы это тогда, когда мы стояли перед этим домом и бранили шейха?

– И как легко нам могло бы прийти в голову не послушать наставлений старика, – сказал другой, – или вовсе осмеять его! Ведь он имел довольно оборванный и бедный вид, и кто мог подумать, что это мудрый Мустафа!

– Удивительно! Не здесь ли мы громко выражали свои желания? – сказал писатель. – Один хотел тогда путешествовать, другой – петь и танцевать, третий – быть в хорошем обществе, а я – читать и слушать рассказы, и разве не все наши желания исполнились? Разве я не могу читать все книги шейха и покупать что хочу?

– А разве я не могу приготовлять его обеды, устраивать его прекраснейшие удовольствия и сам участвовать в них? – сказал другой.