Читаем без скачивания Чешир (ЛП) - Лавлок Саманта

— Мама, ты не можешь выйти замуж за этого мужчину — ты его даже не знаешь. Мы можем поговорить об этом разумно, пожалуйста? Что думает Элайза? — Образ реакции моей идеальной старшей сестры на этот последний инцидент заставляет мои губы сложиться в короткую ухмылку.

Сначала она потеряла бы рассудок и разразилась умопомрачительно долгим перечислением сложных юридических терминов, которые падали бы в ошарашенные любовью уши нашей матери. Затем, оседлав своего любимого конька и высказав свою точку зрения, она ушла бы и делала бы вид, что ситуации не существует. Так происходило каждый раз, когда мама делала что-то безумное с тех пор, как не стало папы, так что нет никакой надежды на то, что в этот раз будет по-другому. Следовательно, она бесполезна для меня в этом споре, поэтому даже не знаю, почему спросила.

— Нам не о чем говорить, Алианна. — Она только что назвала меня полным именем? — Мы с Чарльзом любим друг друга и собираемся пожениться. Конец истории. Было бы замечательно, если бы ты порадовалась за нас, но, если не можешь, я буду благодарна, если ты будешь хотя бы вежлива. — Умоляющий, щенячий взгляд, которым она смотрит на меня, трогает что-то в моей душе, и я чувствую, что моя решимость ослабевает. Если быть честной с самой собой, эта битва была проиграна еще до того, как я поняла, что она началась. Отодвигаю один из кухонных стульев, обитый черной кожей и с хромированными ножками, и с усталым вздохом опускаюсь на него.

— Что семья Чака думает о вашей предстоящей свадьбе? — Несколько слов на одном из документов, лежащих прямо передо мной, привлекают мое внимание, но я стараюсь сосредоточиться на маме.

— Никогда не называй его так, Али, ему это совсем не понравится, — говорит она очень серьезно и сопровождает это предупреждение звонким смехом, как одна из маленьких птичек, которые каждый год гнездятся над фонарем на нашем крыльце. — Он очень хороший человек, но у него нет семьи. Он был женат, когда был молод, но его жена умерла много лет назад, и у них никогда не было детей.

— Хорошо, так что же с ним не так? Я имею в виду, почему он оставался холостым все это время?

— Али, — ее голос звучит шокировано, но я могу сказать, что она не так уж и удивлена моим вопросом. — С ним все в порядке, абсолютно все. Он говорит, что просто ждал идеальную женщину.

— И это ты? Он пробовал твою стряпню? — В ответ мама проводит рукой по тыльной стороне моей руки. Ее счастье проникает мне под кожу, и я чувствую, как моя первоначальная тревога рассеивается.

Пока мой взгляд не возвращается к бумаге на столе, и я понимаю, на что смотрю.

Протягиваю руку и сдвигаю один из листов бумаги дрожащими пальцами, переворачивая его так, чтобы удобнее было прочитать больше, чем одну строчку, которая сейчас кричит мне с первого абзаца.

— Ты продаешь наш дом? — Я снова начинаю кричать, и мама вздрагивает.

— Говори тише, пожалуйста, не нужно кричать. — Она расправляет плечи. — Конечно, мы должны продать дом. Нет никаких причин держать его, если мы в нем не будем жить. Я не из тех людей, которые могут держать вторую недвижимость и сдавать ее в аренду незнакомым людям. У меня от самой идеи мурашки бегут по коже.

— Это все хорошо, мама, но где ты собираешься жить?

— Конечно, с Чарльзом. — Она смотрит на меня так, будто я сошла с ума. — У тебя там тоже будет комната, когда ты будешь приезжать домой на каникулы, но в основном ты будешь жить в кампусе. Ты должна была понять, что мы переезжаем, когда декан Делакорт сказала тебе, что ты не вернешься в Уиттиер в следующем семестре. Правда, Али, разве нужно быть такой драматичной? Это совсем на тебя не похоже.

Декан сказала мне, что я не вернусь в колледж Уиттиер, но до этой секунды не думаю, что я их услышала.

Я переезжаю.

Дом, в котором хранится каждая частичка моего детства, продается.

Я буду жить в общежитии в кампусе.

Слезы выступают на моих глазах, и я отталкиваю стул от стола, чуть не опрокидывая его в своем стремлении поскорее уйти из этой комнаты — подальше от договора на продажу недвижимости, подальше от мамы, просто подальше.

***

Призраки прошлого наступают мне на пятки на всем пути вверх по лестнице и следуют за мной в мою комнату.

Все вечеринки по случаю дня рождения, рождественские утренники и охота за пасхальными яйцами.

Мой неловкий первый поцелуй, украденный на крыльце, когда Шон МакИчерн провожал меня домой после тринадцатого дня рождения Кэрол Льюис.

Когда я упала с велосипеда и ободрала обе коленки до крови, а папа бросился меня спасать. Залатав мои раны, он сидел со мной на качелях на крыльце в сильную летнюю жару и осушал мои слезы рассказами о фантастических, далеких местах и загадочных, озорных персонажах.

Папа.

Не могу сдержать фырканье и рыдания, которые вырываются у меня. Потускнеют ли мои воспоминания о нем, если я не буду жить здесь? В доме, где мы строили безумные крепости из одеял, чтобы он мог рассказывать нам жуткие истории, подсвечивая лицо фонариком под подбородком? Не буду ходить по коридорам, которые сотрясались от его заразительного смеха, когда мы с Элайзой просили его покатать нас? Неужели эти воспоминания останутся позади? Будут жить в углах и шептаться с новыми владельцами, оставляя мое сердце пустым?

Не в силах больше сдерживать слезы, я хватаю пушистого плюшевого кролика, который был у меня, кажется целую вечность, и прижимаю его к груди, плача в его изношенный белый мех. Когда он превращается в мокрое месиво, а я полностью выжата, заползаю под одеяло на моей кровати. И проваливаюсь в беспокойный, тревожный сон, который встречает меня бескрайними садами кроваво-красных роз и манящей улыбкой, которая, кажется, всегда исчезает в воздухе.

Глава 2

Грузовик с двумя большими белыми контейнерами выехал час назад, начав путешествие через всю страну, чтобы перевезти все наше имущество в новый дом. За последние девять дней было пролито больше слез, чем за все время после несчастного случая, произошедшего с моим отцом, и моя душа превратилась в старую тряпку, усталую и безвольную.

Последние полторы недели прошли как в тумане: коричневые картонные коробки, упаковочная лента и хаос. Каким-то образом нам удалось упаковать все важное. То, что нам было не нужно, мы либо продали, либо пожертвовали в местный женский приют. Элайзе вообще не хотелось возвращаться домой, и те немногие вещи, которые ей были нужны, она попросила упаковать и отправить ей в колледж в Массачусетсе.

Впервые в жизни мы не поставили елку и ничего не украшали — если бы календарь на моем телефоне не напоминал мне об обратном отсчете до Рождества, я бы, наверное, вообще о нем забыла. В этом году мы с мамой даже не обменялись подарками, а наш праздничный пир состоял из приготовленной в микроволновке индейки и просмотра шоу по телевизору, потому что ни у одной из нас не было желания готовить. И даже если бы мы и что-то приготовили, мама почему-то уже отдала все наши тарелки и миски на благотворительность. Сначала делай, потом думай. В этом вся моя мама, если в двух словах. Акцент именно на двух.

К вечеру мы будем в штате Вашингтон. Уже не в первый раз с тех пор, как смирилась с этой безумной затеей, я задаюсь вопросом, какими будут наши будущие праздники без призраков моего отца и прошлого, наполняющие наше жилище.

Чарльз Уолдорн, мой будущий отчим, приехал помочь с упаковкой вещей на несколько дней между командировками. Они с мамой вели себя как подростки, украдкой целуясь в углах, когда им казалось, что я не обращаю на них внимания.

Часть меня понимает, почему ее привлекает его атлетическое, мускулистое телосложение и не совсем традиционно красивое, суровое лицо с ухоженной щетиной. Другая часть считает, что ему придется постоянно заботиться о себе, потому что если он когда-нибудь решит пустить ее на самотек, то, скорее всего, станет похож на крупного моржа из-за усов и всего такого.