Читаем без скачивания Макбет - Эжен Ионеско

Ординарец входит справа, берет шпагу, уходит обратно, но тут же возвращается, даже не успев покинуть сцену.

Ординарец. Вот ваша вымытая шпага, а вот кувшин с вином.

Макбет (берет шпагу). Прямо как новенькая.

Макбет вкладывает шпагу в ножны, пьет вино из кувшина, в то время как ординарец уходит налево.

Нет, угрызений совести я не испытываю — ведь все они были предателями. Я только выполнял приказ своего монарха. Услуга по заказу. (Отстав­ляя кувшин.) Славное винцо. Усталости как не бывало. Пошли! (Смотрит в глубь сцены.) А вот и Банко. Эй! Как дела?

Голос Банко (или сам Банко, или его голова, то исчезая, то появляясь). Они на грани разгрома. Продолжайте без меня. Я передохну и присоеди­няюсь к вам опять.

Макбет. Гламис не должен от нас ускользнуть. Его следует окружить. Надо спешить. (Уходит в глубь сцены.)

Справа входит Банко. Устало садится на при­дорожный камень. В руке у него обнаженная шпа­га. Смотрит на нее.

Банко. Лезвие моей шпаги окровавлено. Я собствен­норучно косил их дюжинами. Двенадцать дюжин офицеров и солдат, которые не причинили мне ни малейшего зла. Я отдал приказ специальной команде расстрелять еще многие сотни. Тысячи других погибли, заживо сгорев в лесах, подожжен­ных по моему приказу. Десятки тысяч мужчин, женщин и детей погибли от удушья в подвалах, под обломками своих домов, взорванных по моему приказу. Сотни тысяч утонули в водах Ла-Манша, который они надеялись переплыть, гонимые стра­хом. Миллионы скончались от страха или покончи­ли с собой. Еще десятки миллионов умерли от возмущения, апоплексического удара или с горя. Не хватает места, чтобы предать все эти трупы земле. Утопленники впитали всю влагу озер, куда они бросались, и вода там иссякла. Хищные птицы не в состоянии склевать все трупы и избавить нас от падали. Представьте себе, еще не все покинули поле боя. Пора заканчивать сражение. Когда отсекаешь голову саблей, кровь из горла хлещет фонтаном. В ее потоках тонут и мои солдаты. Отсеченные головы наших врагов плюют в нас, изрыгают проклятия. Отсеченные руки продол­жают потрясать шпагами или стрелять из пистоле­тов. Вырванные ноги пинают нас в зад. Разуме­ется, все они предатели. Враги нашей страны. И нашего возлюбленного монарха Дункана, да хранит его Господь! Они хотели свергнуть его. С помощью иностранных солдат. Думаю, я посту­пил правильно. Конечно, в пылу боя часто рубишь направо и налево, без разбору. Надеюсь, что по ошибке я не убил кого-нибудь из друзей. Мы сражались сомкнутыми рядами, и хорошо, если не отдавили им ноги. Да, бой был правый. Передохну-ка я на этом камне. А то меня подташнивает. Я оставил Макбета одного командовать армией. Посижу — и пойду сменить его. Странное дело: такое напряжение сил, а я не особенно проголо­дался. (Достав из кармана большой носовой пла­ток, вытирает им пот с лица.) Я рубил наотмашь, так что чуть рука не отвалилась. Хорошо еще, что не вывихнул. Как славно передохнуть. (Орди­нарцу, который находится за кулисами справа.) Эй, отмой-ка в реке мою шпагу и принеси попить!

Ординарец входит справа, берет шпагу, ухо­дит обратно, но тут же возвращается, даже не успев покинуть сцену.

Ординарец. Вот ваша вымытая шпага, а вот кувшин с вином.

Банко (берет шпагу). Прямо как новенькая.

Банко вкладывает шпагу в ножны, пьет вино из кувшина, в то время как ординарец уходит налево.

Нет, угрызений совести я не испытываю — ведь все они были предателями. Я только выполнял приказ своего монарха. Услуга по заказу. (Отставляя кувшин.) Славное винцо. Усталости как не бывало. Пошли (Смотрит в глубь сцены.). А вот и Макбет! Эй! Как дела?

Голос Макбета (или сам Макбет, или его голова, исчезая и появляясь). Они на грани разгрома. Присоединяйтесь ко мне! Пора заканчивать!

Банко. Гламис не должен от нас ускользнуть. Его следует окружить. Надо спешить. (Уходит в глубь сцены.)

Шум сражения усиливается.

Зарево на небе разгорается все ярче.

Музыка очень ритмичная и жесткая.

Слева направо сцену спокойно пересекает женщина с продуктовой корзинкой в руке.

Шумы снова затихают, теперь они лишь звуковой фон.

Несколько мгновений сцена пуста. Потом чересчур оглушающе трубят фанфары.

Слева быстрым шагом входит офицер, который вносит нечто вроде кресла или переносного трона и ставит его в центре сцены.

Офицер. Эрцгерцог Дункан — наш монарх и эрцгер­цогиня!

Слева входит Дункан, за ним следует леди Дункан. Она в парадном облачении — корона на голове, длинное платье зеленого цвета в цветоч­ках. За ней следует Придворная дама — красивая, молодая особа. Она остается стоять у выхода. Дункан усаживается на трон, тогда как обе женщины продолжают стоять.

Офицер. Входите, входите, ваше высочество. Сраже­ние протекает уже на большом расстоянии отсюда. Обстрел вам здесь не угрожает. Ни одной шаль­ной пули. Не бойтесь. Здесь даже гуляют про­хожие.

Дункан. Кандор побежден? А если он побежден, то казнили ли его? Убили ли Гламиса, как я при­казал?

Офицер. Будем надеяться. Вам следовало бы пойти и взглянуть самому. Горизонт так и пылает. По­хоже, сражение продолжается, но уже в отдале­нии. Так что, ваше высочество, подождите, пока оно закончится. Наберитесь терпения.

Дункан. А что если Кандор и Гламис одержали победу?

Леди Дункан. Тогда вы, взяв оружие, пойдете сражаться сами.

Дункан. Если они победили, то где мне искать убе­жища? Король Мальты — мой враг. Император Кубы — тоже. Принц Болеарских островов — тоже. Короли Франции и Ирландии —тоже. У меня много врагов при английском дворе. Куда пойти? Где укрыться?

Офицер. Ваше высочество, доверьтесь Макбету и Банко. Они хорошие генералы, храбрые, энергич­ные. Превосходные стратеги. Они уже не раз дока­зывали это на деле.

Дункан. Мне не остается ничего иного, как надеяться на них. И все же я приму свои меры предосто­рожности. Велите оседлать моего лучшего скаку­на, того, что не брыкается, и подготовьте лучший корабль, самый устойчивый на волнах, со спаса­тельными шлюпками. Жаль, что я не могу при­казать луне, чтобы она была полной, и небу, чтобы в нем светило много звезд, так как я поплыву ночью. Так будет благоразумнее. А благоразу­мие — мать мудрости. Шкатулку с золотыми монетами я понесу сам. Но куда мы возьмем курс?

Офицер. Повремените. Не нужно падать духом.

Появляется раненый солдат, он идет нетвер­дой походкой.

Дункан. Что тут еще за пьяница?

Офицер. Нет, это не пьяница. Скорее он похож на раненого солдата.

Дункан. Если ты идешь с поля брани, расскажи мне, какие там новости. Кто победил?

Раненый солдат. Да какая разница...

Офицер. Тебя спрашивают, кто победил, есть ли по­бедители? Отвечай, перед тобой твой монарх, он задал тебе вопрос.

Дункан. Я твой монарх — эрцгерцог Дункан.

Раненый солдат. Ну, тогда другое дело. Извините, я ранен. Мне досталось копьем, и в меня стре­ляли из пистолета. (Шатается.)

Дункан. Не вздумай притворяться, что теряешь созна­ние. Так будешь ты говорить или нет? Кто побе­дил? Они или мы?

Раненый солдат. Извините, но в точности я не знаю. Я сыт всем по горло. Сказать по правде, я сбежал намного раньше. Задолго до исхода боя.

Дункан. Ты обязан был оставаться до конца сра­жения.

Офицер. Тогда он не смог бы быть тут, милорд, чтобы отвечать на ваши вопросы.

Дункан. Он покидает поле сражения в самый разгар событий, словно это спектакль, который ему не по вкусу.

Раненый солдат. Ведь я же сказал вам, что упал. Я потерял сознание. Потом пришел в себя. Под­нялся, как мог, и через силу дотащился сюда.

Дункан. Но ты и вправду сражался на нашей сто­роне?

Раненый солдат. А какая сторона — наша?

Офицер. Да эрцгерцога и эрцгерцогини, которых ты видишь перед собой.

Раненый солдат. Я что-то не приметил его высо­чества на поле брани.

Дункан. А как звали твоих генералов?

Раненый солдат. Не знаю. Я как раз выходил из таверны, когда сержант меня заарканил. Так меня и завербовали. Парням, которые пили вместе со мной в таверне, удалось удрать. Им повезло. А я было попытался сопротивляться, но меня избили, связали и увели. Дали мне саблю. Ах, у меня ее уже нет. И пистолет. (Прикладывает дуло пистолета к виску, нажимает на курок.) Ну вот, все пули вышли. Выходит дело, я стрелял. Потом нас собралось много, и тут, на равнине, нас заставили кричать «Да здравствует Гламис!» и «Да здравствует Кандор!»